Важным событием 1986 г. стала публикация на страницах журнала «Новый мир» романа Чингиза Айтматова «Плаха»[419]. Главную его мысль можно выразить словами: советское общество поражено тяжёлой болезнью и нуждается в срочном лечении. Поскольку 25 марта шестой номер журнала был сдан в набор[420], можно с полным основанием утверждать, что судьба романа Ч. Айтматова решалась накануне XXVII съезда КПСС.

В том же году повесть Валентина Распутина «Пожар» была опубликована в «Роман — газете» и разошлась по стране миллионным тиражом (сдана в набор 25 декабря 1985 г., подписана к печати 5 марта 1986 г.)[421].

25 сентября 1986 г. Политбюро приняло решение, о котором тогда было известно немногим, но очень многие смогли ощутить его результаты: «снять глушение Би — Би — Си, Голоса Америки и других радиостанций»[422]. Чтобы оценить значение этого шага, необходимо учесть: в 1950 г. «радиоприёмники с коротковолновым диапазоном» имели 2 процента населения, к началу перестройки около 50 процентов[423]. Всем им теперь была предоставлена возможность свободно получать «враждебную» информацию из — за рубежа.

Тем самым руководство КПСС сделало важный шаг на пути к идеологическому плюрализму.

В декабрьском номере журнала «Коммунист» за 1986 г. (сдан в набор 11 ноября — 5 декабря) было опубликовано сообщение Академии общественных наук при ЦК КПСС, которое гласило: «С 1987 г. приём слушателей на двухгодичное очное и трёхгодичное заочное обучение в академии прекращается. Организуется новая, заочно — очная форма обучения, рассчитанная на три года. Заочный цикл обучения предусмотрен сроком до двух лет, очный цикл — до одного года».

Уже только это означало существенное понижение уровня подготовки партийных кадров. Между тем далее в объявлении шло очень важное уточнение: «…очный цикл — до одного года без освобождения от занимаемой должности»[424]. Но как мог партийный работник, скажем, из Владивостока обучаться очно в Москве «без освобождения от занимаемой должности»?

Это означало, что в 1986 г. руководство партии встало на путь свёртывания подготовки высших партийных кадров.

Глава 3. В преддверии перемен

Встреча в Рейкьявике

Главный итог женевской встречи заключался в договорённости США и СССР продолжить переговоры на высшем уровне.

3 декабря 1985 г. Р. Рейган предложил провести следующую встречу в Вашингтоне «во второй половине 1986 г.»[425]. Через некоторое время администрация США решила ускорить переговорный процесс. «Спустя несколько дней после Нового года» Р. Рейган направил М.С. Горбачёву «приглашение приехать в Вашингтон в конце июня»[426].

Однако лидер советского государства сумел воспользоваться этим приглашением только через два года. Несмотря на проявленную СССР готовность к диалогу отношения между двумя государствами продолжали оставаться напряжёнными.

Едва закончился XXVII съезд КПСС, на котором руководство партии продемонстрировало желание ликвидировать блоковое противостояние, как уже 7 марта Вашингтон предложил Москве сократить состав советской миссии при ООН на 40 процентов. 13 марта США осуществили военно — морскую демонстрацию в Чёрном море у берегов Советского Союза[427]. 15 апреля американская авиация совершила налёт на Ливию, у которой были дружественные отношения с СССР[428].

Через две недели после этого Москва отменила встречу Э.А. Шеварднадзе с государственным секретарём США Дж. Шульцем, на которой предполагалось определить дату визита М.С. Горбачёва в Вашингтон[429]. 17 и 21 мая американский атомный крейсер «Арканзас» дважды вторгался в советские территориальные воды на Камчатке[430]. 27 мая США заявили о намерении выйти из договора об ОСВ — 2[431].

Напряжённые отношения между СССР и США сохранялись на протяжении всего лета 1986 г., когда М.С. Горбачёв ушёл в отпуск. Отдыхал он в Крыму с 20 августа до 20 сентября. Именно здесь, если верить ему, он решил обратиться к Р. Рейгану с предложением «о немедленной встрече»: «Не откладывая, — пишет он, — позвонил Шеварднадзе, потом Громыко, Рыжкову, Лигачёву, высказал свои предложения. Все согласились с моим предложением. Было подготовлено и срочно отправлено письмо президенту. Прошло какое — то время, и поступил ответ. Рейган согласился на встречу и выбрал Рейкьявик… Всё произошло неожиданно быстро, и я задался вопросом: почему Рейган так быстро принял моё предложение?»[432].

На самом деле в своих мемуарах Михаил Сергеевич, как всегда, лукавит. Дело в том, что с предложением провести «немедленную» промежуточную встречу, не дожидаясь намеченной встречи в Вашингтоне, М.С. Горбачёв выступил по телевидению вскоре после партийного съезда, ещё в конце марта[433]. Видимо, не получив ответа на это обращение, он передал Р. Рейгану через А.Ф. Добрынина, что хотя «время определить дату нашей встречи в верхах» «ещё не пришло», он готов встретиться с ним, не дожидаясь этого. Для чего же так срочно? Оказывается, для обсуждения вопроса о «прекращении ядерных испытаний»[434].

Неужели этот вопрос требовал столь экстренного обсуждения, что его нельзя было отложить до июня? Конечно, нет. Получается, что вопрос о «прекращении ядерных испытания» был только поводом. На самом деле М.С. Горбачёв собирался обсудить с американским президентом какие — то другие вопросы, назвать которые открыто не считал возможным.

Однако американский президент не только отклонил его предложение, но и заявил 8 апреля А.Ф. Добрынину, что встреча с М.С. Горбачёвым в Вашингтоне, которую ещё совсем недавно сам предложил провести в июне 1986 г., может состояться только в 1987 г.[435].

Объясняя свою позицию, Р. Рейган писал: «К началу 1986 г. мы всё больше убеждались в том, что советская экономика находится в состоянии развала. Я понимал, что если не произойдёт чуда, очередной виток экономического спада вынудит Горбачёва подписать договор о сокращении вооружений, который устроил бы нас обоих»[436].

Говоря о развале советской экономки в 1985 г., Р. Рейган выдавал желаемое за действительность. Но его признание свидетельствует о том, что Вашингтон намерен был разговаривать с Москвой только с позиции силы.

После того, как американский президент никак не отреагировал на мартовское предложение М.С. Горбачёва о «специальной встрече», а встречу в верхах перенёс на 1987 г., Михаил Сергеевич решил воздействовать на него через М. Тэтчер. Для этого он использовал нового советского посла Л.М. Замятина, который в конце апреля был направлен в Лондон.

«Я, — вспоминал Л.М. Замятин, — прибыл в Лондон 27 апреля 1986 года, накануне отъезда Тэтчер на сессию «семёрки» в Токио. Мне Горбачёв сказал перед отъездом: «Добейтесь у неё приёма и скажите, что я хочу встретиться с президентом Рейганом. У меня есть комплекс вопросов, которые нас с ним объединяют в том же духе, в котором мы в 1984 году говорили с Тэтчер. Мы должны иметь не разъединённую внешнюю политику, а объединённую»[437].