«Программа, — признаётся А.С. Черняев, — (я её изучил) — это даже не европейский «Общий рынок», а скорее ЕАСТ. От Союза мало что остаётся. Но, скорее всего, теперь другого пути сохранить такую видимость, как «СССР», нет. Впрочем, Ельцин предложил в качестве верховной власти образовать Совет президентов, в котором не должно быть ни больших, ни малых»[2726].

Характеризуя эту программу, И. Клямкин писал: «Если бы в масштабах нашей огромной страны её стали бы реализовать, то она провалилась бы и, кстати, привела бы к распаду СССР без всякого путча»[2727].

Таким образом, и тот вариант реформирования партии, который был намечен лётом 1990 г., и тот проект экономической реформы, который готовился тогда же, исходили из одной общей идеи — разрушения СССР.

Вокруг «500 дней»

«Когда Михаил Сергеевич получил программу Шаталина — Явлинского «500 дней», — вспоминает А.Н. Яковлев, — он позвонил мне и сказал, что пришлёт этот документ (у меня он уже был). И добавил, что программа читается как фантастический роман. Чувствовалось, что он воодушевлён и снова обретает рабочее состояние. Наутро снова позвонил и спросил: «Ну, как?». Я сказал всё, что думаю, сделав упор на том, что вижу в этой программе реальную возможность выхода из экономического кризиса. Особенно мне понравилась идея экономического союза. Для меня было ясно, что организация экономических связей на рыночных принципах неизбежно и позитивно скажется и на политических проблемах»[2728].

«Но, — писал А.Н. Яковлев, — прошло совсем немного времени, и Горбачёв потускнел». «Программа не получила поддержки в Совете министров. Рыжков упорно отстаивал свои вариант, грозил отставкой»[2729].

«Программа правительства, — пишет М.С. Горбачёв, — исходила не только из экономического союза между республиками, но также из сохранения единого союзного государства с регулирующими функциями и того, что можно назвать основами социалистического строя. Программа же Шаталина — Явлинского, признавая необходимость экономического союза республик, оставляла за скобками саму проблему сохранения политического союза и была лишена чёткого социального содержания, в ней не было даже упоминания о новом Союзном договоре». «Непредвзятый анализ показывал, что программа фактически исходит из перспективы прекращения существования Союза как единого государства»[2730].

«К сожалению, — пишет Л.И. Абалкин, — М.С. Горбачёв не сразу понял это, а поэтому первоначально выразил полную поддержку предложенной С. Шаталиным программы»[2731]. Однако Н.Я. Петраков утверждает, что, ещё находясь в Крыму, Михаил Сергеевич уже понимал, что в основе программы «500 дней» лежит идея превращения СССР в экономический союз и выражал своё отрицательное отношение к ней[2732].

Кого из них он дурачил, известно только ему одному.

Не ранее 21 — не позднее 23 августа к встрече М.С. Горбачёва с Б.Н. Ельциным была составлена записка, которая обосновывала необходимость взять за основу программу «500 дней» и рассматривала два варианта последующих действий: а) представление её Верховному Совету СССР с предложением о формировании нового правительства или б) заключение нового Союзного договора и тоже создание нового правительства. Второй вариант характеризовался как более предпочтительный. Для окончательного решения данного вопроса предлагалось созвать 24 августа совместное заседание Президентского Совета и Совета Федерации[2733].

«В конце августа, — вспоминает Б.Г. Фёдоров, — начались многочасовые встречи с М. Горбачёвым, которые тогда произвели на меня глубокое впечатление (с Б. Ельциным была только одна). Казалось, что он внимательно прочитал нашу программу и задаёт крайне осмысленные вопросы («На такой — то странице вы говорите о том — то, почему?»). Мы тогда очень воодушевились, наше уважение к М. Горбачёву резко возросло. Однако в глубине души я, честно говоря, никогда не верил, что из этой затеи выйдет что — то путное. Слишком свежи были воспоминания о моей работе у М. Горбачёва в ЦК КПСС. Предчувствия оправдались»[2734].

30–31 августа состоялось совместное заседание Президентского Совета и Совета Федерации, в котором вместе с руководителями экономических ведомств, народными депутатами и учёными принимало участие «около 200 человек»[2735]. Собравшимся были предложены две программы перехода к рынку: программа Совета министров СССР, разработанная под руководством Н.И. Рыжкова, и программа С.С. Шаталина — Г.А. Явлинского, получившая известность как программа «500 дней»[2736].

«Руководители республик, как и следовало ожидать, — пишет М.С. Горбачёв, — высказали своё предпочтение программе Шаталина — Явлинского». Объяснение этого Михаил Сергеевич видит в том, что в программе говорилось не о едином союзном государстве, а об экономическом союзе, потому и не упоминался федеральный налог[2737].

В то же время высказывались опасения, что «заключив экономический союз», республики «откажутся от союза политического»[2738].

Во время этого заседания М.С. Горбачёв предложил объединить обе программы и создать компромиссный вариант. Однако Б.Н. Ельцин заявил, что сделать это всё равно, что «соединить амперы и километры»[2739]. В конце концов обе стороны договорились «об отсрочке внесения программы экономической реформы на Верховные Советы Союза и Российской Федерации»[2740].

Вопреки этому 3 сентября программа «500 дней» была представлена Верховному Совету Российской Федерации[2741]. Предваряя её обсуждение, Борис Николаевич заявил: «По сути, мы начинаем с вами работу по выработке и реализации нового политического курса. Курса на возрождение России». «Суть нашей экономической политики — воссоздание когда — то разрушенных мощных механизмов её саморазвития, таких как рынок, конкуренция, деловой расчёт»[2742].

Через день изложение этой программы было обнародовано на страницах «Известий» и «Комсомольской правды»[2743]. Тогда же, в начале сентября, вспоминал Б.Г. Фёдоров, «чтобы не допустить замалчивания или её исчезновения, второй чистовой вариант документа был направлен в издательство». По иронии судьбы этим издательством оказалась «Детская литература»[2744].

«На следующий же день… — пишет М.С. Горбачёв, имея в виду 4 сентября, — я провёл детальное обсуждение и сопоставление двух программ, на которое были приглашены их авторы… Оно не поколебало оценки программы «500 дней» как предпочтительной, но главный предмет разногласий и разночтений находился за пределами экономики, был заключён в выборе будущей модели нашего общества»[2745].

Признав, что «ни одна из предложенных программ не может быть принята в том виде, в каком она представлена», М.С. Горбачёв на совещании 4 сентября предложил «сесть двум группам вместе под «арбитражем» Абалкина и создать интеграционный документ»[2746].