Из банды его попросили, надо отдать должное, без физического прессинга, что очень удивительно.

«Ты сидишь на игле, зачем ты нам нужен?»

Действительно, банде необходим мобильный, бесстрашный боец, готовый на все, что угодно, а не безвольное, ненадежное создание, зацикленное только на одной всепоглощающей мысли – где и как добыть очередную дозу. Да и в родном микрорайоне Басан теперь почти не появлялся. Он жил в землянке у друга, такого же наркомана постарше возрастом, хотя понятие – дружба в этой среде очень даже специфическое…

Самое удивительное, что наркотические грезы Басана во время «путешествий по ту сторону сознания» имели явственную религиозную буддо-ламаистскую окраску. А ведь он был совершенно не религиозен, хотя и носил на шее традиционный кожаный оберег на красном шнурке, в который были зашиты монета из белого металла и молитва, обращенная к своему «бурхану» - духу-покровителю, оберегающему от порчи и дурного глаза. Но это была скорее дань моде на возрождающийся интерес калмыков к своим духовным корням и ценностям, чем осознанный шаг. Точно также у многих местных русских парней в вырезе рубашек можно было увидеть православный крест, тогда как в душах их царил Мамона.

Четырехвековой путь калмыков под сенью тибетского буддизма был насильственно прерван революцией 1917 года и приходом к власти Совдепов, но самый большой урон религиозному самосознанию народа был нанесен высылкой в Сибирь с 1943 года по 1957 год. Поэтому родители Басана не были набожными людьми. Но ему запомнился день, когда они всей семьей посетили только что построенный на народные деньги Хурул – буддистский храм, самый крупный в Европе. Особое впечатление произвело пятиметровое позолоченное изваяние Будды, бесстрастно взиравшего на людской муравейник, копошащийся у его ног.

Хурул был поставлен в таком месте, что был виден практически из любой точки города. В ночные часы это грандиозное, монументальное сооружение, искусно подсвеченное огнями прожекторов, казалось прозрачным и невесомым, будто парящим в эфире.

Духовное образование Басана ограничивалось прочтением популярной брошюрки с жизнеописанием Будды Шакьямуни и постулатами его учения. Этого было явно недостаточно для правильного понимания философии буддизма, тем более, что схематичные, примитивные выжимки из древнего восточного вероисповедания были изложены то ли европейским, то ли американским адептом, внесшим свое рационалистическое, упрощенное толкование многих сложных понятий и практик.

Но Басану с лихвой хватило и такого эрзаца. Главное заключалось в том, что в наркотической эйфории он чувствовал себя почти освобожденным от оков материи, и это создавало иллюзию приближения к Нирване, как он ее наивно понимал. Басан не осознавал, что ощущение абсолютной, хотя и временной, отрешенности от внешнего мира являлось лишь профанацией того состояния, которого только считанные единицы могли достичь путем многолетних медитаций и практики духовного самосовершенствования. Но, тем не менее, оно давало ему основание самонадеянно причислять себя к числу Избранных. Молодому, плохо образованному юноше трудно было понять, что Абсолют, поисками которого многие безуспешно посвящают всю свою жизнь, не может быть достигнут введением в вену двух-трех кубов «ханки»…

Через некоторое, не такое уж продолжительное время, Басан почувствовал, что для получения кайфа необходимо повысить дозу наркотика; прежняя уже не вызывала должного эффекта. Но увеличивать ее до бесконечности было нельзя. Во-первых, это было очень накладно в денежном отношении; во-вторых, существовала опасность «передоза» - передозировки, что грозило верной смертью. Поэтому, он, на жаргоне наркоманов, несколько раз «омолаживался», снижал дозу, для чего приходилось ложиться в наркологический диспансер. Иначе не перенесешь «ломки».

Эти ужасные «ломки», которые начинались после вынужденного отказа от наркотика или от его отсутствия! «Ломки» появились у Басана почти сразу с возникновением наркотической зависимости. В отличие от алкогольной абстиненции, которая теряла свою остроту с каждым днем, наркотические «ломки» усиливались по нарастающей. Уже в первые сутки возникали нестерпимые боли в мышцах, суставах и животе, которые достигали пика на третьи – четвертые сутки. Все тело казалось одним комком дикой, непрекращающейся боли. Открывался безобразный понос. Глаза слезились, из носа непрерывным потоком текли сопли. И тяга, практически непреодолимая тяга к зелью. Человек все готов отдать, хоть продать душу Дьяволу, лишь бы уколоться! Бессонница на протяжении многих суток, выматывающая, изнуряющая, не дающая отдохнуть мозгу. Без медицинской помощи перенести такое очень трудно, если не невозможно. Лишь к концу второй недели эти симптомы постепенно угасали.

Наркоманы со стажем колют наркотик уже не для кайфа, а для предупреждения «ломок». Кайф их уже не навещает, доза только приводит в относительно нормальное состояние, и в этот период они внешне почти не отличаются от обычных людей. Они прекрасно осознают, что глубоко больны и, что с наркотой как-то надо завязывать. Недаром в их среде ходит совсем не смешной анекдот:

«Когда поутру несколько наркоманов встречаются вместе, то они разговаривают о том, как достать дозу. Когда доза принята, они обсуждают вопрос, как с этим делом завязать».

Тесное сближение с «людьми из тени» не вызвало особого воодушевления у Басана. Он никогда не встречал столько лжи, подлости, предательства, мерзости и отчужденности, как в этой компашке. За дозу во время «ломки» почти каждый мог слить любую информацию ментам, и, как любил повторять сам Басан, маму родную готов был зарезать. Тогда он еще не понимал, что эти несчастные не появились изначально на свет столь порочными. Их психику сформировали и деформировали наркотики, все их поведенческие установки тоже зависели от пагубного пристрастия. А они были его рабами.

Истинной, бескорыстной дружбы он здесь не увидел. Даже в банде существовало подобие братства, правда, при полном соблюдении правил – «понятий». Тут же преобладал меркантильный подход: ты мне, я – тебе. Могли, конечно, и одолжить дозу, но с обязательным возвратом. Халява, как у презираемых «наркошами» алкашей, явно не приветствовалась.

Контингент был разношерстный. Попадались молодые люди из хороших, обеспеченных и даже богатых семей. Им было гораздо легче приобретать наркотики, потому что у них водились деньги. И они дистанцировались от «черной» публики, имея свои определенные места сбора для приема «дряни».

Остальным приходилось тяжелее. Добывали средства для покупки наркоты по-разному: тащили из дома все, что под руку попадется, воровали, грабили одиноких прохожих, перепродавали зелье, имея от этого право на определенную его часть. Наиболее активные ездили в районы республики в сезон расцвета конопли, заготавливали ее впрок. Другие даже совершали поездки в соседние области для скупки маковой соломки. Эти предприятия были рискованными, часть «путешественников» задерживалась милицией и попадала под суд. Встречались и такие экземпляры, что доходили до «маклей» - снимали с себя дорогую, модную одежду в обмен на наркотики. Девушки в основном занимались проституцией. Большинство из них были фригидны, то есть, холодны в половом отношении, словно бесчувственные колоды. Но, ради денег они могли изобразить такую страсть и выделывать такие выкрутасы, которые даже порно-звездам, виртуозным профессионалкам, и во сне не снились.

Некоторые молоденькие девчонки – наркоманки, чтобы заработать на спасительный «дозняк», бежали с утра пораньше к ипподрому, где с ранья уже стояли грузовики со строительными материалами. Там прямо в кабине, быстренько, по-деловому, отстрочив водителям, любителям орального секса, они получали за это дело свои 50 рублей и убегали за дозой наркотика.

Басан перепробовал почти все, что могла предложить местная сырьевая база: «ханку» - из опия сырца или маковой соломки, «химку» - из конопли, «мочевину» - из кондитерского мака, «колеса» - наркосодержащие таблетки. Анаша хоть и была давно пройденным этапом, но он в тяжелые минуты не брезговал и ей. Единственное, чего он никогда не употреблял, так это кокаин (слишком дорог, дефицитен, «элитарен») и «стекло» - медицинские ампулированые наркотики. Да и грибы прошли мимо его интереса.