– Как ушли, куда ушли? – удивлённо смотрела Альфа, не осознав сразу ошеломительной для неё цифры.

– Точнее сказать, все они меня бросили. Это долгий разговор, не буду вдаваться в подробности, всё, слава небесам, вот здесь, – он ткнул в себя в грудь, – перегорело и улеглось. Точь-в-точь по Льву Толстому. Помните начало Анны Карениной? Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Так и со мной случилось, да не один, а пять раз. Удивительно. Взаимность и её отсутствие – вот роковая связка человеческого общения, любви, дружбы и даже смысла жизни. Жизнь каждого из нас – это непрекращающийся сокровенный поиск взаимности. Везёт далеко не всем. Мне не повезло. У поэтессы Григорьевой есть строки: «он так меня любил, но был до отвращения не мил». Вот и я оказывался пять раз не мил. Возможно до отвращения. А Марина Цветаева оставила такие строки: «змеиным укусом кончается женская страсть». Я весь в змеиных укусах, не пойму, как жив остался и инфаркта не схватил. Теперь со мной только фасцинетика, эта меня не бросит. Да она и не жена мне, а дочь. Живу я, как ты видишь, в одиночестве и отшельничестве. Теперь у меня появилась радость – ты и Денис. Я вас обоих полюбил.

– Мы Вас, Юлиан Юрьевич, тоже полюбили. И мы Вами восхищаемся. А про себя знаю абсолютно, что я с Вами навсегда.

– Это радует. И хочется, чтобы наш союз продолжался до самой моей смерти, сколько бы ни осталось мне жить. Но есть ведь и потребности, вот в чём беда. Я, несмотря на мои семьдесят лет, физически ощущаю себя вполне ещё в полёте, а не на излёте. И потому время от времени взыгрывают инстинкты. Ты понимаешь теперь, как они взыгрывают… – он помолчал. – Была у меня приходящая подруга, по сравнению со мной совсем молода, сорока лет. Преподаёт социальную психологию в университете. И всё бы ничего, меня связь с ней устраивала вполне, да она не выдержала, давай убеждать, что влюблена и хочет стать моей женой. А мне этого близко не надо. Сыт по горло. Не хватало ещё один змеиный укус заполучить. Может даже фатальный. Закончилось тем, что она взяла да и вышла замуж за какого-то влюблённого в неё бизнесмена. И прекрасно! Я всё это тебе выкладываю как другу, чтобы ты знала и не нервничала, если кого-то у меня ненароком встретишь. А пока я побуду один, не хочется мне этой бабьей нервотрёпки, сыт по горло. Вот так-то, Альфа. Не весело, но не смертельно. – он мягко посмотрел Альфе в глаза. – Поняла?

Альфа кивнула. Её глаза увлажнились:

– У Вас же теперь сексшпионка. Ей лет двадцать семь-восемь. И чертовски хороша.

– Не будем о ней, Альфа. Это случайное…. Всё это не для биографии, а для тебя я рассказал. Но у тебя, раз ты задумала стать моим биографом, непременно возникнет множество вопросов. Биографий ведь без деталей не бывает. Мы же с тобой уже договорились, что всё будешь обсуждать со мной. Абсолютно всё. Хорошо?

Альфа опять молча кивнула.

– Пять жён – это факт и его в биографии не скроешь. Для обывателя это конфетка. После Фрейда биографы и читатели первым делом в сексуальные щели лезут – нет ли у героя каких-то извращений. Я придумал, как мы можем решить эту задачку. Не описывать же мои с ними отношения! Тут и десять биографий не выдержат, столько было наворочено. Но много было забавного, весёлого. Ведь они все выходили замуж за меня по любви и были молоденькими, девятнадцати-двадцатилетними девственницами, романтичными, живыми, яркими…

– Статуэтками… – не удержалась добавить Альфа.

– То-то и оно! А иначе я и не влюбился бы. Пять-шесть лет и крах. Как рок какой-то. Пять-шесть – и уход. Следующая, спустя три-четыре года, опять девятнадцатилетняя статуэтка, и снова любовь – до угроз повеситься или под трамвай броситься, если я её разлюблю. И вот в те годы, когда любовь пела бесаме мучо, было много весёлого и забавного. В биографии это может быть сквозной нитью на фоне науки и быта. Понимаешь?

– Живой поющей струной.

– Вот! Прекрасно поняла. Я тебе эти забавности буду рассказывать, у меня даже много сохранилось всякой ерунды, вроде вещественных доказательств. Даже их записочки храню, в них много забавного. Одна из жён пришла ко мне на первое наше свидание в кирзовых полусапожках с дырками. А была осень, ноги промокли, представляешь? Я эти полусапожки храню, потом покажу тебе. Хочешь, сразу что-нибудь расскажу, чтобы ты увидела, как это может выглядеть в биографии?

– Да, да, расскажите, Юлиан Юрьевич.

– Н-ну-у…вот хотя бы о второй жене. Библиотека у меня, сама видишь, какая. Тысячи книг. Тогда было поменьше. Она почти ежедневно читала. Увлечённо, с захваченностью! Но только одну книгу – «Трёх мушкетёров». Все шесть лет нашего супружества. Только «Трёх мушкетёров» и ничего больше. И кажется до конца так и не дочитала. Читала-то перед сном.

– Прямо анекдот! – рассмеялась Альфа.

– Вот и запиши. Будет читателю забава. И это же не выдумка, а факт. Только «Трёх мушкетёров» целых шесть лет. Я эту книгу тоже сохранил как память, на ней каракули дочурки. Всю мировую литературу она разделила на две неравные части: «Три мушкетёра» и всё остальное. С книжными вкусами жён мне особенно везло. Четвёртая жена презирала Пушкина, хотя его не читала. За то его люто ненавидела, что он очень женщин любил, а для неё это было высшим из грехов. Что не помешало ей стать отменной блудницей после развода. Она, по моей настоятельной просьбе почитать Булгакова, взяла-таки в руки «Мастера и Маргариту». Дочитала до 35 страницы. Закладка осталась. И конец. С ней я жил пять лет.

– Потрясающе! Тысячи книг, роскошная библиотека и такая глухота!

– Разрешаю использовать.

– Ну, а Ваши-то произведения читали?

– Ноль! Но это извинительно, я же писал научные тексты. Скучнейшее чтиво.

– Но они же такие интересные, Юлиан Юрьевич! Я Ваш сайт всю ночь не отрываясь читала.

– Не сравнивай. Ты – альфа, а они, как я теперь со всей отчётливостью понимаю, были просто прелестные пустышки-омеги.

– Как же Вы могли их любить?

– Романтик я, Альфа. Мечтатель и фетишист.

– Фетишист?

– Это я тоже поздно понял, уже когда фасцинетику изобрёл и эссе написал об Афродите Каллипиге.

Альфа задорно посмотрела на Арбелина

– Фетишист прекрасных ягодиц?

– Каюсь, Альфа. Как магнитом притягивают. Неподвластно разуму. Людмила Гурченко очень остроумно как-то сказала: «В какие-то моменты у женщин полностью отключается голова и диктовать поступки начинает другая часть тела». У мужчин то же самое и даже сильнее. Эйнштейн своей падчерице в письме написал, что в человеке верхняя часть думает и планирует, а судьбу определяет низ. Вот меня низ и завораживал так, что я ничего не видел в них, кроме одурманивающих каллипиговых сигналов. Захваченность, сужение сознания. Обманываться был рад. Я вот у той, что Пушкина ненавидела, не обращал внимания даже на её приличный мужской кадык. Уже после развода удивился.

– Кадык у женщины – это же что-то неладное с гормонами...

– Возможно излишние андрогены. У неё и вокруг сосков на груди волоски росли. Весьма оригинально… Как-то помню, её отец начал рассказывать о каких-то отклонениях у неё в детстве, но жена его резко оборвала: «Нечего Юлиану мозги засорять!» Так и не узнал, что с ней было. А может как раз и были какие-то эндокринные неполадки и кадык вырос.

– Вообще-то при заключении брака мужчина и женщина должны друг друга информировать о состоянии здоровья.

– Ну, а я как-то это всегда пропускал… Но всё же не все они такие. Третья была даже поэтесса. Та самая, что в дырявых полусапожках пришла ко мне. Фильм «Собачье сердце» помнила наизусть, поразительно! Я о ней потом расскажу презабавные истории. Кстати только после развода задумался об отклонениях в её психике. Стихи у неё были какие-то кроваво демонические. У неё мать больна шизофренией, а у отца маниакально-депрессивный психоз.

– Ужас! Это же вполне вероятная опасная наследственность!

– Характерец у неё был ещё тот! Но обещала быть истинной мусульманкой.

– Мусульманкой?!