Где же ты, где же ты, где же, мой милый,
Я сбилась с ног – потеряла тебя.
Я ж тебе, милый, пива купила
И кое-что ещё для тебя.
Я ж тебе, милый, пива купила
И кое-что ещё для тебя.
Наташа приставив ладонь козырьком ко лбу, выискивала «потерявшегося милого». По рядам прокатился весёлый смех, послышались возгласы одобрения, а какая-то девица крикнула «Эй,где ты?»
А как только куплет перешёл в припев, праздничная толпа услышала изменённые Наташей и слова припева:
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка
Тум-бала, тум-бала, тум-балала,
В день пивовара песню сыграй-ка,
Пусть веселится и пляшет народ!
Слова эти всех невероятно развеселили и пришлось припев повторить уже вместе с народом.
Второй куплет и вовсе разогрел публику. Наташа изобразила некую панику, продолжая выискивать «милого»:
Жду тебя, жду тебя, жду тебя, милый,
Я же купила не для себя.
Ты отгадай-ка, ну отгадай-ка,
Что я купила ещё для тебя.
Ты отгадай-ка, ну отгадай-ка,
Что я купила ещё для тебя.
Развесёлая публика грянула ещё мощнее:
Тумбала, тум-бала, тум-балалайка
Тум-бала, тум-бала, тум-балала,
В день пивовара песню сыграй-ка,
Пусть веселится и пляшет народ!
И вот когда настала очередь третьего куплета, на сцене произошёл новый ошеломительный трюк.
Альфа, пока гремел припев, наклонилась, произвела какие-то манипуляции над сумочкой, потом, не глядя на Арбелина, сунула её ему, шепнула:
– Юлик, смотри, что будет. – и оторвалась от него, выскочив на сцену.
А как раз настал миг начала нового куплета.
Выскочившая на сцену Альфа была в чёрном брючном костюмчике, а на верхней губе у неё красовались чёрные усики. Это был мужчина, юнец! Её светло-каштановая короткая стрижка подчёркивала мужской карнавальный образ.
Арбелин, ничего не соображая и зажав в руке сумочку Альфы, наблюдал, как загипнотизированный, за происходящим.
Альфа более низким, чем у Наташи, голосом запела не менее восхитительно:
Ты мне купила «Бургского» пива,
К пиву купила семь чебачков.
Как хорошо, что ты пива купила!
Ай молодчина – и семь чебачков!
Наташа, изобразившая бурную радость от появления «милого», подхватила и они вместе под овации закончили куплет:
Как хорошо, что ты пива купила!
Ай молодчина – и семь чебачков!
А закончив куплет, обе запустили восхитительную чечётку под припев, который восторженно пел ансамбль и вся публика:
Тумбала, тум-бала, тум-балалайка
Тум-бала, тум-бала, тум-балала,
В день пивовара песню сыграй-ка,
Пусть веселится и пляшет народ!
Последний куплет по-новому звучащей песни Наташа и Альфа пели вместе, образуя столь удивительный по пластике и созвучию дуэт, что публика уже бесновалась от восторга.
Ты же, мой милый, самый любимый,
Самый любимый мой чудачок.
Ты мой любимый – самый красивый,
Ты и, конечно же, наш чебачок!
Ты мой любимый – самый красивый,
Ты и, конечно же, наш чебачок!
И тысячеголосый припев накрыл весь город:
Тумбала, тум-бала, тум-балалайка
Тум-бала, тум-бала, тум-балала,
В день пивовара песню сыграй-ка,
Пусть веселится и пляшет народ!
В день пивовара песню сыграй-ка,
Пусть веселится и пляшет народ!
По лицу сентиментального Учителя текли слёзы. Плакала и Альбина, прижавшись к Денису. Посмотрела на него:
– Я умру.
Она мысленно была там, на сцене, пела и танцевала вместе с Альфой…
Пока ансамбль исполнял куплет за куплетом, потом ещё и ещё раз повторял всю песню о пиве и чебачке, вокруг эстрады происходили любопытные метаморфозы.
Молодёжь группками принялась пританцовывать – кто во что горазд! – и в этот танцующий водоворот втягивались всё новые и новые группки.
Вдруг, как с неба свалился казачий самодеятельный танцевальный ансамбль. Видимо, наступило время выступить по сценарию праздника, а наткнулся на занятую эстраду. Красочно разодетые казаки и казачки, однако же не расстроились такой неожиданности, а устроили возле эстрады свою подтанцовку к тум-балалайке, да так славно, с таким юморком, что это только добавляло очарования во всеобщее веселье.
Появился откуда-то аккордеонист, очевидно тоже приглашённый профессионал, и так мастерски подыграл ансамблю, что вызвал аплодисменты.
В разгар повторов, подстроились и подошедшие к эстраде духовики. Они были профессионалами как-никак, всё мгновенно поняли и каждый из них внёс в музыкальную аранжировку струю своего инструмента, причём очень гармонично: вывел точно и звонко мелодию трубач, за ним исполнил соло саксофонист. Это тоже добавляло прелести, вносило изюминку в композицию тум-балалайки.
Народ преобразился. Люди уже не внимали каждый сам по себе, их захватила волна синергетического единения, они взялись за руки, образовали цепочки и в такт музыке начали раскачиваться – точь-в-точь как немцы на их знаменитом на весь мир пивном празднике Октоберфест в Мюнхене.
Раскачивались и пели припев все, кто собрался на площади, а это все те, кто пришёл к этому часу в парк – уже тысячи! Присоединились и наши герои: Костя с Вадиком, мрачный Ляушин, трезвая, как стёклышки, братва, наклюкавшийся Санька Дуб, Вася Тажханов, большой любитель пивка Пётр Замошкин с юной женой, Яша Вьюгин с такими же, как он, циничными дружками-журналюгами, и многие-многие другие. Всех сплотили в добрую, весёлую, самозабвенно поющую тысячеголосую массу чарующие голоса Наташи с Альфой и колдовской ритм тум-балалайки.
И парк ведь был в городе – не за непроницаемой стеной. Уже когда громыхнул первый припев «тум-балала», близлежащие городские кварталы встрепенулись и навострили уши. К концу песни про пиво и чебачок припев уже сотрясал всё пространство в округе, и первыми его подхватили опять же близлежащие кварталы, а от них, как в эффекте домино или кругами по воде от брошенного камня, волны восторженного «тум-балала» покатились по всему Бургу от края до края, достигнув самых последних домов на окраинах.
К этому добавилась ещё одна волна – невидимая, но столь же массовая. Телеканал, который навострил камеру в парке, был самый популярный и смотрибельный в городе, а руководство его мгновенно сообразило, что надо запустить прямую трансляцию, – ведь городской праздник! – так что значительная часть Бурга и окрестностей увидела совершающееся в парке весёлое безумие, и все, кто смотрел телевизор, включились в массовый психоз припева, отплясывая в квартирах тум-балала, да так, что некоторые дома сотрясались.
Город накрыло цунами весёлости и восторга.
Когда «пивную» тум-балалайку пропели десятый раз, Арбелин вдруг вспомнил, как нечто подобное произошло на концерте удивительной певицы Александры Стрельченко в далёком 1982 или 83 году в Большом кремлёвском дворце. Он видел это по телевизору и на всю жизнь запомнил. Александра Стрельченко в сопровождении такого же, как у Наташи, небольшого инструментального ансамбля, божественно спела «По муромской дороге стояли три сосны…». Эффект был взрывной, весь зал вскочил с кресел и начались безудержные овации под вскрики «бис». Двадцать раз подряд пела Александра Стрельченко. Публика слушала стоя и, как только песня заканчивалась, вновь гремели овации. Двадцать раз!
И вот когда Наташа с Альфой спели в двадцатый раз, обе они и ансамбль вмиг прервали исполнение и от такой неожиданной концовки публика растерянно смолкла.
А Наташа улыбнулась и произнесла:
– Друзья! Мы немного утомились. На сегодня хватит, продолжим завтра. В два часа дня.
Толпа постепенно, с печатью блаженства на лицах, начала рассасываться: кто ещё побродить по парку, кто по домам. Было уже как-никак десять часов вечера!