– Ладно… Вы тут обождите пока, только огня не открывать! Ещё меня ненароком зацепите. Передай по цепи приказ!

– Слушаюсь, товарищ капитан.

– На вот, фуражку мою сбереги. Потом заберу.

Так, этот тип пальнул по появившимся на гребне холма фигурам. Почему, именно сейчас? Не видел? Стало быть, он где-то впереди. А что у нас там? Ложбинка там имеется. А после неё опять подъем, достаточно крутой, кстати говоря… Так что неведомый стрелок просто так отсюда не уйдет, на такой крутизне он быстро не побежит. Мишень…

Взяв круто вправо, капитан отошел метров на пятьдесят в сторону и теперь находился у неизвестного на левом фланге. Почему на левом? Ведь со спины зайти лучше? Верно. Но любой человек этого и боится в первую очередь. И всякий звук со спины воспринимает изначально, как опасный. А вот сбоку, да ещё слева, куда так просто повернуть ствол, он опасности ожидает не так уж и настороженно – уверен, что успеет быстро на неё среагировать. Но тут его подстерегает другая неприятность. Если вправо он просто вытягивает руку с оружием и стреляет, то, чтобы пальнуть влево, ему придется перевернуться на бок! Если он лежит. А он не стоит – заметили бы! И если этот деятель не левша… и не сидит в окопе… да много ещё всяких «если». Но с такими мыслями – лучше дома сидеть! Некогда рассусоливать – работать надо!

Ракутин абсолютно не сомневался в том, что сможет обезоружить этого человека. Со своим немалым опытом подобных стычек с нарушителями и прочими нехорошими товарищами, он имел все основания так полагать. Оттого и не волновался, даже оружие не доставал. Не может там сидеть кто-то серьёзный. Они у побитых немцев оружие взяли, так что же стрелок палит из револьвера? Автомат-то или винтовка – куда как убедительнее! Но он их не использует. Не умеет? Или не может? И в том и в другом случае – противник не слишком опытен.

И взволнован…

Проползя около тридцати метров в направлении стрелка, капитан теперь был абсолютно в этом уверен.

Ибо со своей позиции слышал дыхание неизвестного. Тот дышал как-то с присвистом, нервно и дергано. Боится, милок… ну, да его понять можно. А он правее лежит… возьмём-ка и мы в сторону. Иначе, прямо в лобешник ему и выпремся…

Ещё метров пять… Алексей теперь полз медленно-медленно, буквально по сантиметру. Хорошо помогал ветерок – шуршал травой, неожиданными порывами наклоняя её в разные стороны. Именно в такие моменты продвигался и капитан.

Ещё порыв, ещё чуток вперед…

Среди травы мелькнуло что-то инородное. Плечо в военной форме. В нашей, что, уже само по себе неплохо. Хотя, и не факт – те субчики у моста, даже и документы соответствующие имели, не говоря уж про обмундирование.

Снова засвистел над головою ветер, и ещё несколько сантиметров выиграл Ракутин.

А вот с этой позиции видно ещё кое-что. А именно – ногу. И не просто ногу, а ногу женскую. В форменном сапоге невеликого размера. Смятую юбку тоже видно, но уже не так хорошо.

Итак, стрелок – женщина. Вот и объяснение того, почему она не использует другое оружие – попросту не умеет. Впрочем, чтобы пальнуть в упор, особых талантов и не надобно.

Осторожно, стараясь никак себя не выдать посторонним звуком, капитан потащил через голову ремешок планшета. Отчего ж он не оставил и его, вместе с фуражкой? Да были мысли…

Оп!

И туго набитый планшет шлепнулся о землю справа от стрелка.

Та, с похвальной быстротой повернулась на звук, выбрасывая руку с револьвером в эту сторону.

Н-на!

Рванулся вперёд капитан.

Удар ногой – и наган отлетел куда-то в сторону.

– Всё, гражданочка, хватит тут цирк с конями устраивать…

– Военврач третьего ранга Крутицкая Аглая Степановна? – повертел в руках удостоверение личности Алексей. – Ну, что ж, товарищ военврач, будем знакомы – капитан Ракутин Алексей Александрович, начальник специальной группы Особого отдела штаба армии. Прошу извинения за то, что так вас по руке пнул, но получить пулю от вас как-то не очень мне хотелось. Держите ваши документы. И рассказывайте, что там у вас приключилось…

– … А связи у нас никакой не было, и что теперь делать – никто не знал… – Аглая отставила в сторону кружку с недопитым чаем и слегка поморщилась – правая рука всё ещё болела. – Одно понятно было – надо как-то со своими встретиться, да и товарища Лужина в госпиталь срочно отвезти. Мы и повезли. В «эмку» на заднее сиденье усадили, я рядом была. Ещё сержант и боец один кое-как туда запихнулись – мы и поехали. А как на горку поднялись – двигатель застучал. Водитель говорит – воды надо долить. Остановился и вылез, стал с мотором что-то делать. Бойцы ведро взяли и пошли воду искать. Ушли куда-то… Я задремала, на стенку облокотилась. Вдруг – выстрел! Потом ещё и ещё! Смотрю, стекла разбитые полетели, а в машину немец лезет! Вытащила наган – и по нему! Солдат за грудь схватился и упал. А тут и на улице стрельба началась… Сижу, на пол сползла, наган наготове держу и жду – вдруг ещё кто-то сунется? А пальба затихла и меня с улицы окликают – это бойцы подошли, те, что за водой ходили. Там двое немцев оставались – так они их того… в общем, отбились. И мой фашист, в которого я попала, тоже умер, недолго он прожил после этого-то…

– А что потом? – спросил капитан, делая глазами знак старшине – налить военврачу ещё чаю.

– Потом… – она вздохнула. – Машина сломалась и дальше ехать не могла. Да и пулями её немцы попортили. Водителя тоже они убили, и починить машину мы не могли. Похоронили мы Лихонина. Одного бойца, того, что с нами ехали, тоже ранило, но не так сильно. Однако идти он всё равно не мог. Перевязала я его и стали думать, с Фроловым – это сержант, что с нами был, мотоцикл немецкий на дорогу вытолкали. Положили в коляску полкового комиссара. Фролов и говорит, я, мол, назад его отвезу и вернусь за вами. Всё равно делать нечего, вперед ехать некуда, дороги никто не знает.

– А раньше – знали?

– Водитель знал… – Аглая обхватила плечи руками, словно согреваясь.

«Эк её мандраж-то колотит! Непривычная она к бою-то… А может её так с водки развезло, что ей сразу плеснули? Вполне возможно, старшина на мужика, поди, по привычке, отмерил – а много ли такой надо? Так иначе – никак, её, опосля моего фортеля как только не колотило, испугалась, чуть не до смерти…»

– Да вы хоть поешьте! Старшина ещё чаю принесет.

– Мне бойца проведать надо…

– В порядке с ним всё – наш фельдшер осмотрел уже! Нога ранена – заживёт! Поесть ему отнесли, да и бойцы с ним рядом, не волнуйтесь! Как там у вас всё было-то? Нас, когда вам на помощь отправляли, предупредили, что там у вас кинооператоры есть, ещё кто-то…

– Кинооператоры? А-а-а… да, были… они там снимали что-то, в танки лазили. А потом, когда самолеты налетели, их машину подожгли и двоих поубивало. Тогда и броневик полкового комиссара подбили – что-то там с мотором вышло. Страшно всё было… самолеты бросали бомбы, они выли так…

– А танки?

– Что танки? Стоят, наверное… куда ж они денутся-то? С самолета таких и не подбить – большие да крепкие.

«Точно – развезло! Вон и язык заплетается!»

– Вот, что, товарищ военврач – идите-ка вы спать! Хотя бы час – это я вам, как старший по должности приказываю! Боец ваш – в порядке, сержанта, что сюда вернётся, мы встретим. А вам – отдыхать!

Несмотря на вялые возражения военврача, её отвели в кузов одного из грузовиков, где и уложили на свернутый брезент. Усталость, водка и нервное напряжение последнего времени – взяли своё и уже через несколько минут она задремала. Отойдя от машины, Ракутин уселся на камень. Почти тотчас же сбоку возник вездесущий старшина.

– Олег Петрович! Да не ходи ты над душой – присаживайся! – показал капитан рукою на камень рядом. – Пораскинем мозгами вместе…

Старшину упрашивать было не нужно и расправляя усы, он осторожно опустился рядом.

– Ну, вы военврачу и плеснули – как только её сразу с копыт долой не снесло!