3.3. ОСАДА ТРОИЦКОГО МОНАСТЫРЯ

 Начало осады. В сентябре 1608 г. два белорусских пана отправились из Тушина на завоевание Северной России. Гетманом был Ян Пётр Сапега, прославившийся в битве со шведами при Кирхгольме. Ему помогал Александр Лисовский — участник рокоша[88] против Сигизмунда. На родине ему грозила виселица, и он, перебравшись к Вору, сколотил из казаков летучую конницу — «лисовчиков», подвижных и крайне жестоких. Всего у Сапеги было 12 тыс. войска — из них 3 тыс. крылатых гусар и пятигорцев (панцирной конницы с луками и ружьями) и 7 тыс. «лисовчиков». Первой задачей гетмана был захват богатейшего Троице-Сергиева монастыря, стоявшего на пути из Москвы в Поморский Север и Заволжье. Захватив монастырь, Сапега рассчитывал не только обогатиться и расплатиться с войском, но отрезать пути снабжения Москвы с севера и использовать влияние монастыря в пользу тушинского Вора.

Из Москвы наперехват Сапеге выслали 20 тыс. ратных во главе с младшим братом царя — Иваном Шуйским, прозванным Пуговка.

22 сентября произошло сражение у деревни Рахманцово[89]. На сей раз московиты показали себя в поле — обратили в бегство «лисовчиков», отбили гусар, сбили полк гетмана, едва не взяв его в плен, захватили пушки и ломили врага, ведя дело к концу. У Сапеги оставались в резерве две роты гусар и две пятигорцев, и он сам повёл в атаку застоявшихся всадников. Они сбили сторожевой полк Фёдора Головина, тот, отступая, врезался в большой полк Шуйского; оба воеводы ударились в бегство, а следом бежала армия. Поляки рубили бегущих несколько верст. Держался лишь полк князя Григория Ромодановского, но его окружили и разбили. Князь был ранен, сын Алексей — убит. 23 сентября (ст. ст.) Сапега подошел к Троице.

Троице-Сергиев монастырь представлял внушительную по тем временам крепость. Окруженный оврагами, он был защищен с запада и юга речкой Кончурой и прудами, вдоль восточной стены прорыт глубокий ров. В середине XV в. монастырь окружили кирпичной стеной с 4 воротами и 11 башнями. Стена была невысокая — 5,5—6 м, но толстая — 3,5—4 м, с двумя боевыми ярусами. Нижний ярус имел орудийные бойницы, верхний — навесные бойницы и щелевидные стрельницы. Башни, выступавшие вперед на один-три метра, были выше стен на один ярус и имели три боя: подошвенный, средний и верхний. Монастырь был вооружен 110 пушками, обильно снабжен припасами «огненного боя» и прочими средствами отражения неприятеля — от котлов для варки смолы до железного «чеснока» против конницы.

Сведения о численности защитников разноречивы (от 2,5 до 8 тыс.). И.О. Тюменцев нашел копию польского документа 1609 г., подтверждающую оценку по русским источникам, что к началу осады в монастыре собралось 3—3,5 тыс. человек, из них 2—2,5 тыс. боеспособных. Ратных людей возглавляли князь Григорий Борисович Долгорукий-Роща и московский дворянин Алексей Иванович Голохвастов. Гарнизон состоял из 800 детей боярских, 110 стрельцов и под сотню служилых казаков. Из 320 монахов и 150 монастырских слуг многие в миру были служилые люди, имевшие боевой опыт. Для воинских целей годились и около 1000 крестьян и посадских окрестных селений. Остальные были женщины, дети и старики, неизбежные спутники средневековой осады.

Настоятелем Троице-Сергиева монастыря был архимандрит Иоасаф. Он родился в 1550-е — 1560-е гг., т.е. во время осады Троицы ему было около 60 лет. Принял постриг в Пафнутиево-Боровском монастыре, где стал игуменом в 1592 г. После смерти царя Фёдора в 1598 г. он участвовал в Земском соборе, избравшим на царство Годунова. В 1601 г. по благословению патриарха Иова Иоасаф был переведен из Пафнутьева монастыря в Троицкий с возведением в сан архимандрита. При Шуйском Троицкий монастырь стал пользоваться особым вниманием. Царь подтвердил прежние льготы монастыря, а в ноябре 1607 г. посетил Троицкую обитель. При нем здесь погребли тела царя Бориса, его жены Марии и царевича Феодора. Шуйский беспокоился о монастыре и послал туда войско для охраны. Неудивительно, что перед осадой в Троице поселились монахини царского рода: бывшая Ливонская королева — Мария Старицкая (племянница Грозного) и инокиня Ольга (Ксения Годунова).

Об осаде Троицкого монастыря обычно рассказывают по «Сказанию Авраамия Палицына» — произведению в первую очередь художественному. Сам Авраамий во время осады находился в Москве. Сведения об осаде он собрал уже после её снятия. Он получил какие-то записки от участников осады и многое записал, но немало перепутал, добавил и от себя. Авраамий был склонен к украшательству и вставлял целые страницы из русских и византийских авторов, приспосабливая их к Троицкой осаде. Так грамоты Сапеги и Лисовского к воеводам и настоятелю с требованием покориться царю Дмитрию и сдать монастырь и пространный ответ воевод заимствованы из «Повести о прихождении Стефана Батория под град Псков». Описания обстрелов и штурмов в начале осады Палицын заимствовал из «Повести о взятии Царьграда турками» и «Повести о прихождении Стефана Батория на град Псков».

Тюменцев, изучивший троицкие «Выписи о вылазках» и «Дневник» Яна Сапеги (составленный секретарями гетмана), утверждает, что первые полтора месяца осады боевые действия вообще не велись. Сапега начал с того, что осмотрел местность и приказал «копать окопы и делать укрепления». Гетман разбил свой лагерь на Красной горе в 3 км к юго-западу от Троицы[90], Лисовский — в Терентьевой роще, в километре к югу от монастыря[91]. Сапеге была очевидна бесполезность обстрела крепостных стен: все привезенные 63 пушки были легкие орудия, годились лишь для защиты лагерей и обстрела предполья. Поэтому все восемь батарей разместили на Красной горе и в Терентьевой роще. Надежды свои гетман возлагал на подкоп и подрыв одной из башен, но поначалу попытался добиться мирной сдачи. 24 сентября он отправил в монастырь посланца с требованием присягнуть царю Дмитрию и сдать крепость. В «Новинах из Московии», полученных в Вильно, приведен ответ осажденных: «Пусть у нас заберут жон, детей и пожитки, пускай мы пойдем по миру, мы готовы с вами жизни свои положить, а не сдадимся». 25 сентября Сапега отправил ещё одного гонца, но ответа не получил.

В монастыре шла подготовка к осаде: архимандрит Иоасаф с освященным собором и множеством народа молился в церкви Святой Троицы; воеводы и дворяне вместе с архимандритом и соборными старцами решали вопросы об обороне. Порешили людей привести к крестному целованию, назначили голов из старцев и дворян по стенам, башням и воротам, установили орудия по башням и в подошвенных бойницах, положили, чтобы всякий знал свое место и не покидал его во время приступа. На вылазку и в подкрепление решили выделять людей особо. 25 сентября, после всенощных молебнов памяти Сергия-чудотворца, было крестное целование, что сидеть в осаде без измены. В тот же день неприятель поставил стражу вокруг монастыря: «и не бысть проходу во град и ни из града».

Герои Троицкой осады. Сапега начал копать ров к Красным (Святым) воротам и вести подкоп под Пятницкую башню, но из-за холодов работы затянулись до середины ноября. В октябре враги разрушили подземный ход, по которому посылали гонцов. Тогда защитники стали делать вылазки и помогать прорываться гонцам. Вылазки делали часто: 6, 8, 10, 24, 26 и 29 октября. Кроме вылазки 10 октября, все они прошли успешно; в одной даже ранили Лисовского. 26 октября «была вылазка к Мишутину врагу [оврагу] и Брашевского взяли» (Выпись вылазкам). Палицын сообщает: «Воеводы князь Григорей и Алексей... учинишя выласку на Княже поле в Мишутинской враг на заставы рохмистра Брушевского и на Суму с товарыщы. И Божиею помощию заставу побили и рохмистра Брушевского Ивана взяли, а рохмистра Герасима на Княжом ноле, и роту его побили, а Сумину роту топтали[92] до Благовещенского врага». Пленный ротмистр под пыткой показал, что ведут подкопы под городскую стену и башни. А под какое место ведут подкопы, того не ведает.