Разглядеть настоящее положение вещей Гегелю мешает известная предвзятость: в истории логики он видит зеркальное отражение своей собственной логической системы, покоящейся на категории чистого бытия. Этим в какой-то мере объясняется то странное, на первый взгляд, обстоятельство, что немецкий гроссмейстер диалектики отдает историческое первенство в логике не своему единомышленнику Гераклиту, а враждебным духу диалектики элеатам, пренебрегая и личными симпатиями, и хронологией, и этимологией — а ведь самое имя науки логики происходит ведь от слова «Логос»! И та же самая предвзятость накладывает свой отпечаток на гегелевскую интерпретацию философии Спинозы[675].
[4] Мы сталкиваемся с разными методами выведения логических категорий: с восхождением от абстрактного к конкретному и синтетическим снятием (Aufhebung) абстрактного в конкретном — в «Науке логики»; а в «Этике» — с рефлективным, аналитическим усовершенствованием (emendatio) идеи конкретного, которая дана с самого начала — уже в исходных дефинициях.
Логика Гегеля демонстрирует, как ее предмет, абсолютная идея, конструирует самое себя с нуля. В логике Спинозы предмет — идея Бога — предполагается данным априори и только проясняется в акте философской рефлексии. Идея Бога «очищается» и обогащается новыми, более конкретными определениями, давая начало множеству новых категорий и втягивая в себя все новые «ручейки» почерпнутых в чувственном опыте «историй» вещей, как о том повествуется в [ТТР 7].
Порядок мышления в обоих случаях выглядит, вроде бы, одинаково: мысль движется от всеобщего к особенному и единичному. Однако Гегель начинает с абстрактного всеобщего, с категорий, охватывающих все сущее разом; а Спиноза — с всеобщих определений конкретного предмета, Бога.
Спиноза первым делом определяет, и далее ни на секунду не упускает из виду, субстанцию, понятую как то конкретное целое, внутри которого действуют, каждая по-своему, все до единой частные вещи. Впоследствии и Маркс, в полном согласии со Спинозой, скажет, что конкретное целое, как «реальный субъект», должно «постоянно витать в нашем представлении как предпосылка»[676]. Этого как раз нет у Гегеля, утверждает Маркс. По его словам, Гегель «впал в иллюзию», понимая конкретное как результат деятельности мышления. Конкретное вовсе не синтезируется из чистых абстракций, а лишь мысленно усваивается с помощью абстракций.
И Спиноза в этом плане на все сто прав против Гегеля. Как блестяще показал в свое время Ильенков, в логике Спинозы
«целое предполагается данным, а все исследование ведется как анализ… Именно идея такого анализа, — исходящего из ясного представления о целом, и идущего последовательно по цепочке причинности, которая и воспроизводит это целое уже как результат анализа, — и заключена в логически-концентрированном виде в категории субстанции, как «causa sui», — как причины самой себя… Идея «субстанции», — то есть основная идея спинозизма, — идея детерминации частей со стороны целого, или, в другой терминологии — первенства конкретного (как «единства во многообразии») как исходной категории Логики»[677].
Не могу понять лишь одно: отчего Ильенков числил Гегеля среди единомышленников Спинозы в вопросе о начале Логики как науки? У Гегеля-то ни о каком «первенстве конкретного» и речи нет — там абстракьщя всему голова: «Seyn, reines Seyn, — ohne alie weitere Bestimmung» (бытие, чистое бытие, — без всякого дальнейшего определения)[678].
Что бы там ни говорил Гегель, его Seyn и existentia (esse) Спинозы — далеко не одно и то же. Ближайший аналог спинозовской категории existentia появляется у Гегеля в «Учении о сущности» подтем же фамильным именем: «Existenz» (существование). Это уже не абстрактное бытие, неразличимое с ничто. Определяя Existenz как «бытие, возникающее из сущности» (das Seyn, das aus dem Wesen hervorgeht)[679], Гегель фактически повторяет слова Спинозы о бытии, «заключенном в сущности» Бога.
С другой стороны, Спинозе хорошо знакома категория абстрактного бытия, прообраз гегелевского Seyn, — под латинским именем Ens (Сущее). В [Eth2 pr40] он рассуждает о «трансцендентальных терминах», первым среди которых упоминается Ens. Это — «предельно смутная идея», возникшая в результате абстракции от всех различий между чувственными образами вещей. Ровно то же самое говорится о происхождении категории Seyn в «Науке логики».
Неограниченная, предельная всеобщность категории Ens позволяет применять ее к чему угодно: к реальным вещам, к абстракциям рассудка, к явлениям чувственного восприятия и даже к химерам речи. Поэтому, пользуясь этой категорией, Спиноза всегда непременно уточняет ее смысл с помощью какого-нибудь конкретного прилагательного: Ens reale (реальное Сущее), Ens perfectissimum (совершеннейшее Сущее), ens absolute infinitum (абсолютно бесконечное сущее), Ens fictum (вымышленное Сущее), Ens rationis (рассудочное Сущее), Ens verbale (словесное Сущее), и т. д.
Вообще, у Спинозы, как показала Варвара Половцова[680], термины могут получать разное значение в зависимости от того, к какой области мышления относятся обозначаемые ими идеи— к интеллекту либо воображению[681], к философии либо религии, к естественному либо гражданскому праву.
Противоположностью Ens, равно как и Seyn, является категория Ничто (Nihil). У Гегеля, по всей видимости, имелись предшественники из числа средневековых метафизиков, которые, по словам Спинозы,
«не без большого ущерба для истины искали середины (medium) между Сущим и Ничто. Однако я не стану задерживаться на опровержении их заблуждений, так как они, пытаясь дать определения таких [срединных] состояний, сами совершенно теряются в своих пустых тонкостях» [СМ 1 ср3].
Противостояние чистого бытия и ничто образует координатную ось гегелевской логики. Всякая следующая логическая категория — от категории становления до абсолютной идеи — выступает в качестве своеобразного посредника, или «медиума», соединяющего бытие и ничто. В итоге непосредственное тождество бытия и ничто превращается в тождество конкретное, вобравшее в себя десятки всевозможных мыслительных форм.
Истинное бытие в логике Спинозы противостоит самому себе, то есть бытию же (вернее, своему собственному инобытию), а не ничто. Абсциссу и ординату его логики образуют не бытие и ничто, а бытие в себе (in se esse) и бытие в ином (in alio esse). Не случайно эта дистинкция формулируется им уже в первой аксиоме «Этики».
Понятие причины себя возникло несравненно раньше того времени, когда была написана «Этика». Философы неоплатонических школ оперировали им уже довольно свободно. К примеру, в «Первоосновах теологии» Прокла мы читаем:
«§ 40. Всему эманирующему из другой причины предшествует то, что получает свое существование само от себя и обладает самобытной сущностью. В самом деле, все самодовлеющее превосходит или по сущности, или по энергии то, что зависит от другой причины. Ведь производящее само себя, будучи способным производить свое бытие, самодовлеюще в отношении сущности.
§ 41. […] Могущее пребывать и быть водруженным в самом себе способно само себя производить, само в себя эманируя, само себя поддерживая и находясь, таким образом, в самом себе, как вызванное причиной — в причине».
675
Существует немалое число историко-философских работ, в которых эта интерпретация оспаривается, порой в крайне резком тоне. Например: «Он [Гегель] недостаточно продумал ее [спинозовской философии] выводы, не слишком заботился о деталях экспозиции Спинозы и не сумел принять во внимание некоторые из самых важных мест» (Harris Е. Е. The concept of substance in Spinoza and Hegel /Spinoza nel 350° anniversario della nascita. Napoli: Bibliopolis, 1985, p. 69). Критика Гегеля «касается, как мы видели выше, скорее формы спинозовской мысли, чем ее содержания. Субстанция Спинозы не есть мертвая масса, но — бесконечная деятельность; математический метод есть порядок изложения, а не метод доказательства… Гегель вырабатывал свои идеи совершенно иначе, чем Спиноза, однако их основные замыслы очень близки (their ultimate message is very close)» (Roth L Spinoza. London: Allen & Unwin, 1954, p. 217). Последние строки, заметьте, написаны правоверным гегельянцем.
676
Маркс К. Экономические рукописи 1857–1861 гг. М., ч. 1, с. 39.
677
Ильенков Э. В. К докладу о Спинозе /Драма советской философии. М., 1997, с. 174–175, 181.
678
Гегель Г. В. Ф. Наука логики, т. 1, с. 139.
679
Там же, т. 2, с. 113.
680
См.: Половцова В. Н. К методологии изучения философии Спинозы /Вопросы философии и психологии, 118, 1913, с. 331–333.
681
Термин «воображение» (imaginatio), в свою очередь, может означать простое чувственное восприятие телом внешних тел либо форму познания духом вещей посредством универсалий и трансцендентальных понятий. В первом случае в теле формируются материальные «образы вещей» (rerum imagines), во втором — идеи, «имагинации духа» (imaginationes mentis). См.: De Deugd С. The significance of Spinoza’s first kind of knowledge. Assen: Van Gorcum, 1966, pp. 198–199.