— Мне все это известно.

— Вот и хорошо. Подытожим сказанное. Чтобы все прошло по их плану, Юнг должен предоставить нам подлинные банковские документы. Подделки просто не будет. Документы, которые Юнг предоставит Тану, должны быть подлинными.

— Тогда у банка оказывается хорошая страховка, его невозможно будет разорить, и КНР проигрывает эту игру. — Голос Чжао звучал раздраженно. — Для меня так чертовски очевидно, что китайцы намерены провести вас с помощью фальшивых ценных бумаг, предоставив вам «липу» в качестве залога. Как иначе может сработать их план? Но почему же вы не хотите это видеть?

— Потому что вы не правы. Китайцы сделают именно то, что сделал бы на их месте я: они подменят подлинные документы фальшивыми уже на поздней стадии, так что, когда дело будет рассматриваться в суде — а оно неминуемо будет в нем рассматриваться, — залог уже к тому моменту окажется не имеющим никакой ценности. А что произойдет перед этим, не важно ни для кого, тем более для Тана.

— Вы кажетесь очень уверенным в себе, Крабиков. Я надеюсь, что ваша уверенность оправданна. Подменить залоговые документы не так легко, как вам, похоже, кажется.

— Но все же моя уверенность основывается не на пустом месте. Вы слышали, как я давал Тану поручение, он понимает, что он него требуется. Он проверит и перепроверит все документы и не найдет в них никаких ошибок. Через несколько дней, до того как китайцы успеют произвести подмену, я прикажу ему отправить документы в Москву для подтверждения, для аудита или чего-нибудь в этом роде, но только… вместо того, чтобы вернуть их назад, мы оставим их в Москве. У КНР нет возможностей похитить эти бумаги из Москвы, могу вас в этом заверить.

— Надеюсь, что это так, — подхватил Чжао с сомнением в голосе.

Крабиков со смехом развел руками:

— Ну что я могу еще сделать, чтобы убедить вас?

— Убрать Томаса Юнга. Это хотя бы немного восстановит мою уверенность в благополучном исходе безнадежного предприятия. Займитесь им немедленно!

Крабиков, понимая необходимость иметь Чжао преданным союзником, тем не менее почувствовал, что его терпение иссякает.

— А зачем?

— Как только он уйдет со сцены, его сын Саймон получит контрольный пакет акций. Когда это произойдет, борьба пойдет за нечто ценное, ценное по-настоящему. А до этого вся игра ведется за второстепенный пакет.

— Я знаю это.

— А если знаете, тогда какого черта вы не действуете с учетом того, о чем знаете? — Голос Чжао прозвучал на верхних нотах.

— Потому что в этом нет необходимости. Документ, который Юнг предоставит банку, будет подразумевать и отцовские паи, которые он должен унаследовать.

— Мне это не нравится. Зачем полагаться на то, что должно случиться в будущем, если вы можете ускорить его приход?

Крабиков со стуком поставил бокал на стол.

— Вы начинаете злить меня, мистер Чжао, — тихо сказал он.

Чжао вспыхнул и осушил свой бокал одним глотком.

— Я уже говорил вам, — со злобой сказал он, — с китайцами так разговаривать нельзя.

— Я буду говорить с вами так, как мне заблагорассудится. — Крабиков встал и помахал указательным пальцем перед носом у Чжао. — С Томасом Эдвардом Юнгом ничего не случится, пока мы не решим иначе. А если с ним что-нибудь случится, Чжао, хоть что-нибудь, мы будем знать, кого в этом винить. И тогда — я обещаю вам это, — тогда мы действительно будем действовать!

— Значит, вы мне не доверяете? — Прозвучавший вопрос вовсе не требовал ответа. Крабиков промолчал. Чжао долго смотрел на него, потом поставил свой бокал на стол и направился к двери. На пороге он, однако, остановился: — Вы можете угрожать мне, если вам это нравится. Но я ничего не обещаю. Мы будем вынуждены сами заняться Томасом Эдвардом Юнгом.

— Вы это сказали.

— Я это сказал. Его дальнейшее существование вносит ненужные сложности в осуществление наших планов, поскольку, пока он владеет своей долей в акциях, он может заблокировать все наши действия.

— Но как только он уйдет в отставку, он потеряет права на эти акции, и тогда…

— Что бы вы ни говорили, я знаю, что он никогда не уйдет в отставку, никогда, пока дышит. Он найдет способ остаться во главе Корпорации. — Чжао будучи не в силах скрывать злость, стукнул кулаком в зеркальную стену. — Если вы на самом деле хотите завладеть его паями, Крабиков, вам придется убрать его. И сделать это как можно скорее.

Глава 7

До назначенного часа у Цю оставалось еще довольно много времени. Он сел в красно-белый городской автобус 101-го маршрута, идущий в сторону парка Бэйхай, заняв место в самом хвосте, чтобы избежать соседства и пытливых взглядов других пассажиров. Ему хотелось все обдумать.

В общем, все обстояло не так уж плохо, но существовала одна загвоздка. С чего это Сунь Шаньвану вдруг вздумалось пригласить его на ленч в ресторан «Фаншань»? Это место служило настоящей приманкой для туристов и славилось в основном тем, что там готовили по рецептам императорской кухни династии Цин, и, как во всех подобных заведениях, тамошние цены имели мало общего с качеством предлагаемых блюд. Но даже несмотря на это, стоило Цю представить себе стол, уставленный яствами, как его рот наполнился слюной. Блюдо из утиных перепонок под названием «Золотая рыбка» — почему бы и нет? Нежные утиные перепонки и золотистый карась, сваренный без скорлупы белок, свинина, горошек, винный соус, — и все это выложено на тарелке в виде золотой рыбки. А на сладкое — сдобные булочки с начинкой из красной фасоли…

И тут Цю осенило: за такие трапезы положено расплачиваться, и не обязательно монетой. Такого рода приглашения означали что-то важное.

Он доехал до Северных ворот бывшего Зимнего дворца, что обошлось ему в пять фэней, и пошел через парк. Время у него еще было. Стояла поздняя осень, но несмотря на прохладные дни, в парке было полно народу. Детей уже обряжали в ватные курточки. Цю дошел до Стены Девяти Драконов и мрачно уставился на длинную вереницу детей, которых вели на экскурсию. Дети шли парами, связанные веревочкой, конец которой держал шедший впереди учитель. Девочки, которые шли в парах слева, были привязаны за правую кисть, а мальчики за левую. Детей одели нарядно, и вся стайка «птенцов на привязи» пестрела красным, желтым, синим. Кое у кого одежда была расшита аппликациями и украшена вышивкой, что явно стоило матерям или бабушкам многих часов неоплачиваемого труда. Цю фыркнул. Похоже, партия изыскивает все возможности, заполнить досуг этих малышей. Дети, по всенародному признанию, составляют «национальное богатство Китая». КПК (партия, как мысленно называл ее Цю) особенно заботится о воспитании подрастающего поколения.

Он остановился у стены, за спиной у него был Императорский дворец, а перед глазами — продолговатая стела, отделенная от пешеходных дорожек металлическими прутьями, преграждавшими с обеих сторон подход к этому произведению искусства. Он любил Стену Девяти Драконов еще с детства. На синем фоне девять пятилапых мифических существ, причудливо извиваясь в вечной пляске, потешали восхищенных зрителей, стоявших на дозволенном расстоянии. Техника исполнения мозаичного панно поражала совершенством: драконы были как живые — чешуя на свитых в кольца или изгибающихся хвостах горела как холодное пламя, расцвеченное голубыми, серебряными и тускло-золотыми языками. Казалось, чудища вот-вот спрыгнут со стены, обуянные жаждой пожирания. Разверстые пасти словно изрыгали: «Однажды мы как прыгнем, как сожрем тебя!» Цю нравились их головы и рожи: все девять существ были преданы делу партии, и глазницы их горели энтузиазмом.

Цю вздохнул и двинулся дальше. «Девять драконов» — по-кантонски звучит как «коулун». Часть Гонконга тоже называется Коулун. Вспомнив об этом, Цю внезапно помрачнел. Его знобило. Зима не за горами: гололед, гололедица, а может, и снег. Он ускорил шаг, почти запыхался. В стылом осеннем воздухе он добрался до причала и, заплатив еще пять фэней, взошел на двухпалубную баржу для экскурсий, доставлявшую туристов на Цинхуадао — Остров цветов.