— Думаю, что это вам удалось, — сочувственно произнес Мэнеринг. — А теперь поднимитесь наверх и отдохните.
Джентиан удивленно поднял брови.
— Наверх? Но как же… как же полиция…
— Полиция арестовала Клода по обвинению, которое ему невозможно будет отрицать, — ответил Мэнеринг. — Он не скажет о вас ни слова, если вы будете молчать.
Мэнерингу не хотелось быть жестоким с человеком, которому, как он предвидел, недолго осталось жить.
— Давайте я помогу вам подняться наверх, — добавил он.
Когда они медленно направились к лифту, Мэнеринг спросил:
— А где вы только что были?
— Я ездил к моему поверенному, чтобы взять один документ, — ответил Джентиан. — Но кто-то побывал там до меня. Это наверняка Клод или кто-то из его друзей. О, Мэнеринг! Мэнеринг, ведь он все это делал не один, кто-нибудь еще знает мою тайну.
— Не думаю, чтобы он кому-нибудь доверил этот секрет, — успокоил его Мэнеринг.
Они поднялись на второй этаж, и когда выходили из лифта, то увидели старого дворецкого, спешившего к ним навстречу с выражением тревоги на лице и желанием помочь своему хозяину.
Впоследствии Мэнеринг узнал, что Хэббл не заявил в полицию об ограблении в своей конторе. Скорее всего, он о чем-то догадывался и не захотел привлекать внимание властей к своему клиенту.
Как и предсказывал Бристоу, на следующий день Лона была почти в полном порядке, за исключением нескольких синяков и царапин на шее и гематомы на голове. Но поскольку кожа не была рассечена, то это должно было зажить в течение нескольких дней.
Пока ничего определенного нельзя было сказать о Саре Джентиан, но в целом ее состояние было удовлетворительным.
Этель вернулась на работу в середине дня, бодрая и взволнованная тем, что с ней произошло.
— Мое имя и даже фотография были напечатаны в газетах, сэр!
Позвонил Читтеринг.
— Если ты добудешь что-нибудь новое о Джентиане, Джон, то я должен узнать об этом первым, договорились?
— Хорошо, не забуду, — уверил его Мэнеринг.
Затем позвонил Бристоу и сообщил:
— Мне сказали, что лорд Джентиан очень плох. Я так и не смог задать ему интересующие меня вопросы. Его врач говорит, что дни лорда сочтены и что он вряд ли проживет месяц. Я начинаю думать, что истинной причиной всему было желание Клода Орда получить наследство. Старший Хэббл сообщил мне, что лорд Джентиан оставил все племяннице. И я очень надеюсь, что состояние ее здоровья позволит Саре войти в наследство.
Три дня спустя Лона сообщила Мэнерингу приятную новость.
— Джон, я сегодня беседовала с Сарой. Я совершенно уверена, что она вполне нормальная.
Лона полностью оправилась после пережитого ужаса. Прекрасно выглядела и казалась намного моложе своих лет.
— Ты знаешь, дорогой, — она взяла Мэнеринга за руку. — Похоже, то, что произошло с ней в нашем доме, пошло Саре на пользу. Как это ни странно, но ей стало лучше, а не хуже. А сообщение о том, что Клод в тюрьме и, скорее всего, пробудет там очень долго, воодушевило ее. Она изменилась, стала спокойней и говорит очень свободно. Сара рассказала, что с детства боится Клода, с тех пор как помнит себя, сразу же после смерти родителей. Он всегда называл ее сумасшедшей и рассказывал, как безумие проявляется в людях. Мне кажется, ей просто надо как следует отдохнуть и почувствовать себя в полной безопасности. Как ты думаешь, куда ей лучше всего поехать?
— Я думаю, что Саре следует поселиться в Джентиан Хаус, — ответил Мэнеринг. — Этот дом скоро будет принадлежать ей, и это единственное место, где она должна быть. Скажи ей, что ты хочешь устроить там выставку своих картин.
— Мне бы очень хотелось, чтобы ты оказался прав, — задумчиво произнесла Лона.
Два дня спустя мнимый лорд Джентиан умер естественной смертью.
В последующие дни Мэнеринг получил ответы на многие свои вопросы от Сары, старого дворецкого и поверенных Джентианов. Дворецкий рассказал, что когда Сара прибежала из госпиталя в дом Джентианов, то Клод дал ему «аспирин», велел растворить его в молоке и напоить Сару.
— Она не сомневалась, что это действительно аспирин, потому что верила вам, но на самом деле это был веронал, — продолжил дальше Мэнеринг. — А когда она потеряла сознание, Клод отнес ее на крышу и закрыл все двери, выходящие на чердак. Ключи он спрятал и непременно сбросил бы ее с крыши, если бы…
— Если бы ты не взобрался по стене дома, — закончила за него Лона. — Интересно, рассказал он обо всем Джентиану?
— Мы можем только предполагать, что рассказал. Эта была часть задуманного им плана, — ответил Мэнеринг. — Он хотел так запугать Джентиана, чтобы тот был полностью в его власти, но здесь он не смог добиться успеха.
Через три месяца, в середине осени, в Джентиан Хаус состоялась выставка рисунков и портретов Лоны Мэнеринг. Выставку разместили в главном холле, вдоль лестницы, в танцевальном зале и библиотеке. Сара, молодая и очень красивая, в серо-голубом платье, которое выгодно сочеталось с цветом ее глаз, и в драгоценностях, которые, казалось, зажигали звезды в ее глазах, встречала посетителей. Гости собирались в большом полукруглом холле, и Мэнеринг увидел, что с одной стороны холла, как раз напротив главной лестницы, висят голубые бархатные портьеры, закрывающие вход на выставку.
Сара остановилась перед портьерами, рядом с ней стоял Левинсон. Мэнеринг «одолжил» его Саре на несколько недель, чтобы помочь организовать выставку, подготовить каталог и список приглашенных на закрытый просмотр. В зале уже собрались почти все приглашенные, среди них находились наиболее знаменитые дельцы в мире искусства, частные коллекционеры и представители всех художественных галерей и музеев.
Сара подошла ближе к шнуру с кистью на конце, которым открывался занавес.
— Минуту внимания, леди и джентльмены, — звучным голосом проговорил Левинсон.
Наступила тишина. Мэнеринг взял Лону за руку.
— Я хочу сначала представить вам небольшую экспозицию, которая не принадлежит кисти художника, чьи произведения вы пришли смотреть, но она может быть названа в честь миссис и мистера Мэнерингов, — объявила Сара. — Это выставляется впервые за многие годы.
Девушка потянула за шнур, и занавес медленно открылся. В одно мгновение холл, лестница и верхняя галерея осветились блеском и разноцветной игрой драгоценных камней. На стене висели перекрещенные мечи Великого Могола, а под ними находилась их миниатюрная копия. Свет старинных канделябров отразился в драгоценных камнях, и они засверкали таким чудным светом, что у всех, стоящих в холле, перехватило дыхание. Никто не двигался и не разговаривал.
— Обещаю вам, что с ними больше не случится никаких неприятных историй, — слегка охрипшим от волнения голосом проговорила Сара.
Вечером этого дня Сара, Левинсон и Мэнеринги обедали в небольшой уютной столовой в Джентиан Хаус. Теперь в доме было гораздо больше слуг, и он приобрел жилой вид. Сара Джентиан почти полностью оправилась от пережитого кошмара своей прежней жизни. Орд был осужден за попытку покушения на Сару и приговорен к двенадцати годам тюремного заключения.
— Джон, у меня к вам огромная просьба, — обратилась Сара к Мэнерингу. — Мне нужна помощь, мне очень нужна помощь! Необходимо, чтобы кто-нибудь взял на себя управление поместьем, помог хорошо и разумно разместить деньги. Вы не могли бы отпустить Давида? Я уже спрашивала его, и он в принципе согласен, дело только за вами.
Она сидела напротив Мэнеринга, в глазах ее была мольба. Лона слегка толкнула Мэнеринга ногой под столом.
— Думаю, что мы сможем отпустить его, — согласился Мэнеринг. — Но только при одном условии.
— Так назовите его!
Левинсон выглядел так, словно от решения Мэнеринга зависела его жизнь.
— Условие очень простое, — хитро прищурился Мэнеринг. — Ответьте мне, почему вы взяли один из мечей Великого Могола и почему так настаивали, чтобы второй меч был немедленно возвращен в Джентиан Хаус. Почему это было так важно для вас?