— Это не я! Это не я! — раздался голос из мешка.

— Не слушайте воров! — сказал андриамбахуака. — Они нарочно кричат старушечьим голосом, чтобы улизнуть.

Бедную старуху бросили в пруд, и она утонула.

Кутуфеци и Махака узнали, что сын андриамбахуаки любит устраивать на холме сралсения кузнечиков. В один прекрасный день Кутуфеци спрятал Махаку в яму и старательно зарыл его со всех сторон, только маленькую дырочку оставил, чтобы тот мог просунуть руку. У Махаки был с собой большой краб. Сын андриамбахуаки пришел на холм позабавиться своей любимой игрой; увидав краба, он протянул руку, чтобы его поймать. А Махака схватил его за руку и начал больно щипать. Сын андриамбахуаки от страха потерял голову.

— Помогите! — закричал он. — Умираю!

В это время подоспел Кутуфеци.

— Здесь в норе живет один вазимба, — сказал он сбежавшимся людям, — чтобы заставить его выпустить добычу, нужно много денег. Давайте побольше монет, я его уговорю.

Сын андриамбахуаки дал десять пиастров, но получив такую малость, Кутуфеци не захотел даже браться за дело. Ва-зимба в норе щипался все сильнее и сильнее, и мальчик заливался слезами. Андриамбахуака дал еще пятьдесят пиастров, чтобы освободить сына. Кутуфеци положил деньги на руку, которую держал вазимба, и сказал:

— Вот средство разомкнуть капкан. О вазимба, если ты захочешь отпустить руку, он ее вытащит, если ты не захочешь, рука останется у тебя.

Махака стал щипаться немного слабее, но не отпускал руку. Тогда Кутуфеци сказал андриамбахуаке:

— Если вы не дадите сто пиастров, рука останется в норе. Раньше вазимба не взял десять пиастров, а теперь не берет пятьдесят.

Андриамбахуаке тяжело было видеть, как плачет и мучается его сын, и он дал Кутуфеци сто пиастров. Кутуфеци положил деньги на руку, и в тот же миг рука оказалась свободна. «Не приближайтесь больше к этому месту, — сказал Кутуфеци людям, — не то вазимба накажет вас».

На самом деле ему просто нужно было, чтобы никто не видел, как Махака вылезет из ямы. Когда андриамбахуака с сыном и все их люди ушли, Махака выбрался наружу. Они с Кутуфеци чуть животы не надорвали со смеху. Ведь сто пиастров достались им ни за что, ни про что! Спустя немного времени, люди с удивлением узнали, что Кутуфеци и Махака обманули андриамбахуаку.

Один человек, наслышавшись о проделках Кутуфеци и Махаки, захотел померяться с ними силами. Не узнав их как следует, он уже хвастался, что превзойдет и того и другого в хитрости и ловкости. Однажды, разыскивая двух друзей, он подошел к старикам, которые сидели на пороге хижины и грелись на солнышке.

— Не знаете ли вы, где живут два прославленных плута Кутуфеци и Махака? — спросил он у них. — Я очень хочу с ними познакомиться.

— Вот их дом, — ответили старики, указывая на хижину, у которой они сидели. — Но ты лучше оставь нам свою одежду, а то как бы они ее не отняли. Мы приглядим за ней, пока тебя не будет.

Человек разделся догола и оставил двум старикам все платье от ламбы до салаки. Он вошел в хижину и спросил, где Кутуфеци и Махака.

— А ты разве их не видел? — удивились люди в хижине. — Это те двое, которые сидят у порога.

Ошарашенный тем, что услышал, человек пошел назад за одеждой, которую он доверил Кутуфеци и Махаке. Но двух дружков, переодевшихся стариками, и след простыл. Так он и пошел домой голый, под смех и улюлюканье всей деревни. Пришлось ему признать, что Кутуфеци и Махака плуты из плутов.

Сакафо был хорош, я до отвала наелся риса.

Ей-ей, я доволен, друзья!

Больше мне нечего вам рассказать,

Разве что конец моей истории.

Как-то раз Кутуфеци и Махака пересекали долину и увидели старуху, которая собирала рис. Они подошли к ней и сказали:

— Ох, матушка! Видно, нет у тебя внуков, раз ты сама убираешь рис в такую жару.

— Много их у меня было, добрые люди, — ответила старуха, — да девочки все поумирали, и теперь остались одни мальчики.

— А где же они?

— Далеко, вернутся только через несколько дней.

Плутам только этого и надо было.

— Иди домой, мы поработаем вместо тебя, — сказали они. — У нас самих есть бабушка, глаза наши не глядели бы, как ты надрываешься.

— Да благословят вас предки, да пошлют они вам доброе здоровье, — обрадовалась старуха и пошла домой, чтобы приготовить им еду.

Как только она ушла, два друга, вместо того чтобы осторожно, по стебельку, рвать рис, начали срезать его ножами.

Когда все, кто работал в поле, стали расходиться по домам, они пошли к старухе. Она подала им вареный рис с разными приправами; наевшись досыта, они сказали:

— Пойди полюбуйся на свое поле.

— Ладно, славные мои детки, — ответила старуха и отправилась в путь.

Как только она ушла, два плута в одну минуту вытащили из дома все, что только можно было. А котел и плошки, которые они не могли унести, сложили в крепко сшитую циновку и спрятали в кровать старухи.

Старуха скоро вернулась и увидела, что ее ограбили; она посмотрела на постель, и ей показалось, что там крепко спят какие-то люди. Подумав, что это, наверное, воры, она схватила пестик и начала их дубасить; все, что было в циновке, разбилось вдребезги. Беда ее стала вдвое больше. Проклятия, которые она изрыгала, заставили разбежаться даже быков.

Прошло немного времени; в один прекрасный день, когда старуха полола маниок, приятели опять явились к ней. Они пришли, чтобы снова ее надуть. Вот, что они придумали.

— Ох, матушка, как нам вас жалко, — громко плача, сказали плуты.

Они отобрали у нее заступ, как будто хотели сами прополоть маниок, а вместо этого затоптали и уничтожили его.

Но на этот раз старуха оказалась хитрее. Она пошла домой, пообещав приготовить им вкусную еду. Придя в хижину, она быстро проделала дырку в стенке, за которой стояли животные, и прикрыла ее навозом. Она решила в эту же ночь сжечь Кутуфеци и Махаку вместе с хижиной. А чтобы они не вылезли через окно, она хорошенько его завязала. Сама она хотела выбраться через дыру в стене. Покончив со всеми приготовлениями, старуха зарезала курицу и стала варить рис.

Когда Кутуфеци и Махака пришли, старуха сказала им:

— Входите, детки. Я приготовила вам курицу и немного риса, больше у меня сейчас ничего нет. Но вечером я зарежу барана с толстым хвостом, чтобы вы могли отнести мяса своим женам и детям.

Кутуфеци и Махака с большим удовольствием принялись за еду.

Весь вечер они радовались, надеясь отведать барана. Потом они легли спать. А когда они крепко заснули, старуха вылезла через дыру в стене и подожгла хижину. Кутуфеци и Махака сгорели заживо.

Вот как по справедливости кончилась эта история. Так рассказывали ее предки!

Записано Аоншан в деревне Аналалава, расположенной на берегу бухты Наринда (западное побережье Мадагаскара).

Сказка построена в кумулятивной форме — отдельные эпизоды объединены в единую цепь по принципу усиления (сюжетный тип 2031 [3]).

Упоминание о тангуине (мотив Н₁₅₁₅ — испытание отравленной пищей[4]) связано, очевидно, со своеобразным обычаем божьего суда, распространенным на Мадагаскаре во времена господства мерина. Согласно этому обычаю, орех тангуина растирался в порошок, который закатывали в три куска куриной кожи. Шарики поливались банановым соком, и тот, кого судили, проглатывал их. Родители тут же поили его рисовым отваром до тех пор, пока у него не начиналась рвота. Если человеку удавалось извергнуть все три шарика, его признавали невиновным.