— Кому из нас туда лезть? — спросил Кутуфеци.

— Тебе, — решил Махака.

Договорились они так:

— Слушай хорошенько, чтобы узнать меня по голосу, — сказал Махака. — Сначала тебя трижды будут вызывать дети андриамбахуаки. После них заговорю я.

Махака оставил Кутуфеци в гробу, а сам ушел. Подойдя к деревне, он стал плакать и причитать.

— О мой отец! На кого ты покинул своего бедного сына?

— Что это за человек? Какое страшное горе заставляет его так плакать? — спрашивали друг у друга жители деревни.

Махака вошел в хижину андриамбахуаки.

— Подойди поближе, — сказали ему.

Он сел на циновку и, проливая горькие слезы, воскликнул:

— О мой отец, лежащий в могиле! На кого ты покинул своего бедного сына?!

Люди, сидевшие в хижине, удивились, дети андриамбахуаки тоже удивились.

— Уж не хочешь ли ты выдать себя за сына нашего андриамбахуаки? — спросили они.

— Я его сын от другой женщины, — ответил им Махака, — поэтому вы меня не знаете.

— Тогда давайте созовем на совет всю деревню, — сказали дети андриамбахуаки. — Посмотрим, не знает ли кто-нибудь твою мать, которая была женой андриамбахуаки.

— Хорошо, — согласился Махака.

Но в деревне все как один говорили одно и то же:

— Мы знать не знаем этого человека.

— Раз вы меня не знаете, — сказал Махака, — пойдемте на могилу отца, уж он-то меня знает. Вы сразу увидите, сын я ему или нет.

— Пойдем, — ответили люди, — если мертвый откликнется, значит, ты говоришь правду.

Когда они подошли к могиле, Махака сказал:

— Спрашивайте его!

Дети андриамбахуаки стали звать покойника:

— О отец! Ты, который лежишь в могиле, выслушай нас. Правда ли человек, стоящий там, твой сын, или он обманывает нас?

В ответ не раздалось ни звука. Махака не унимался:

— Позовите его снова, может быть, он не расслышал. Трижды дети андриамбахуаки во весь голос звали отца, но в могиле все было тихо.

— Пусть теперь попробует тот, кто назвался сыном андриамбахуаки; он ведь говорит, что отец его знает, — сказали люди.

— О мой отец, ты, который в могиле, разве я не твой сын, рожденный женщиной из далекой страны?

— Это правда, ты мой сын, — послышалось из могилы.

— Вот его ответ, — сказал Махака.

— Позови его еще раз. Мы, кажется, в самом деле слышали голос андриамбахуаки, — сказали дети.

— О мой отец, — снова начал Махака, — ты, который лежишь там в могиле, разве я не твой сын, рожденный матерью в далекой стране?

И снова из могилы раздался гнусавый голос:

— Конечно, ты мой сын.

— Ну, что вы на это скажете? Обманул я вас или нет? — спросил Махака.

Люди признали его правоту.

— Раз андриамбахуака сам об этом сказал, значит, ты в самом деле его сын. Пойдем с нами делить добро и возьми свою долю.

В час, когда все быки становятся одной масти, Махака помог Кутуфеци выбраться из могилы и два дружка поделили поровну то, что им досталось.

Э! Э! Э! Немного приврать — все равно, что надеть слишком короткую салаку.

Хорошенько надуть — все равно, что нарядиться в красивую ламбу, развевающуюся на ветру. Э! Э! Э!

Однажды Кутуфеци и Махака поймали дикую кошку и посадили ее в корзинку.

— Как мы теперь получим за нее деньги? — спросил Кутуфеци.

— Не беспокойся, — ответил Махака. — Она принесет мне не только деньги, но и вон тот цветущий сад, который принадлежит старику.

Махака ушел. Он захватил с собой корзинку с кошкой и стал прохаживаться перед хозяином сада.

— Что это у тебя в корзинке? — спросил старик.

— Уди, которые приносят богатство и помогают дожить до глубокой старости, — ответил Махака.

— Ну и ну! Продай их мне! — попросил старик.

— С великим удовольствием, — ответил Махака, — если только мы сойдемся в цене.

Старик предложил десять пиастров, и Махака согласился. Получив деньги, Махака стал объяснять старику, как обращаться с уди: корзинку надо открыть обязательно в пятницу; в хижине не должно быть ни щелочки, и открыть корзинку может только человек в летах, но ни в коем случае не тот, кто хочет получить дары уди. В следующую пятницу Махака обрил голову, чтобы казаться лысым, нарядился в лохмотья и побрел к хижине старика. Старик сидел у двери и поджидал какого-нибудь старца вроде него самого, чтобы достать из корзинки уди. Увидав Махаку — в другой одежде он его не узнал — старик попросил его открыть корзинку и объяснил, почему ему нужна помощь.

— А что ты мне за это дашь? — спросил Махака.

— Десять пиастров, — ответил хозяин сада.

— Мало, — не согласился Махака. — Давай двадцать, а то я не стану открывать корзинку. Ты ведь станешь богачом, для тебя эти деньги все равно, что ничего.

Старик уступил. Махака получил двадцать пиастров, и они вместе вошли в хижину. Старательно заткнув все щели, Махака открыл корзинку. Дикая кошка, выпущенная на волю, заметалась из стороны в сторону.

— Что такое? Что случилось? — закричал Махака.

— Не знаю! — отвечал старик.

— Давай откроем дверь и посмотрим, из-за чего весь этот тарарам, — посоветовал Махака.

Как только они открыли дверь, к великому изумлению старика, дикая кошка опрометью бросилась вон. Тут старик понял, что его обманули.

— Рейнгахи, — сказал Махака, — ты колдун. Ты нехорошо поступил, заставив меня открыть корзинку, где сидела твоя дикая кошка. Я пожалуюсь на тебя старейшинам деревни и расскажу, что ты колдун.

Перепуганный старик, боясь, что Махака исполнит свою угрозу, стал просить его ничего не рассказывать. Он обещал Махаке много денег, если тот сохранит все в тайне. Но Махака отказался от денег.

— Чего же ты хочешь? — спросил старик.

— Я хочу стать твоим приемным сыном, — ответил Махака.

Пришлось рейнгахи усыновить Махаку и сделать его своим наследником. Вот как Махака стал хозяином цветущего сада, который раньше принадлежал старику.

Один андриамбахуака присматривал за работниками на рисовом поле. Кутуфеци и Махака шли мимо и попросили у него разрешения поработать.

— Сходите за лопатами к моей жене, — обрадовался андриамбахуака.

Кутуфеци и Махака пришли в его хижину и сказали жене:

— Андриамбахуака велел дать нам сто пиастров.

— Убирайтесь вон, — закричала на них женщина. — Нечего врать!

— Ты сомневаешься в нашей честности? — обиделись плуты. — Пойдем, ты сама услышишь, как андриамбахуака подтвердит наши слова.

Они вышли; Кутуфеци и Махака закричали с порога:

— Она не хочет давать! Она не хочет давать!

— Дай им, — крикнул андриамбахуака жене.

— Слышала? — спросили обманщики. — Выходит, мы говорили правду.

Они вернулись в хижину, и женщина дала им сто пиастров.

Когда работники пришли завтракать, жена андриамбахуаки, которая была сильно рассержена, спросила мужа:

— Почему ты велел дать этим людям сто пиастров?

— Кто велел? — удивился андриамбахуака. — Я никогда этого не говорил. Что я, с ума сошел? Ах, дикие собаки, они тебя обманули!

Андриамбахуака так разъярился, что приказал поймать Кутуфеци и Махаку и зашить их в циновку. Он решил утопить их в пруду.

— Оставим ненадолго куль на берегу, — попросили работники андриамбахуаки, — сначала позавтракаем, а потом утопим их.

Пока они ели, на берег пришла старуха, искавшая пропавшую овцу.

— Где лее моя овечка? — сокрушалась она. — Где моя маленькая овечка?

Услыхав ее слова, Кутуфеци и Махака заблеяли: «Бее! Бее!»

— Ах ты, бедняжка, — обрадовалась старуха, — тебя зашили в циновку!

Она распорола мешок, а Кутуфеци и Махака выскочили оттуда, схватили старуху и посадили ее вместо себя.

Покончив с едой, андриамбахуака и его работники покатили мешок к пруду.