На пасху герцогиня вместе с Клер и Грегори отправились в Каледййский монас­тырь на богомолье. Их сопровождал Мике­ланджело, возглавлявший эскорт почетной стражи с копьями. Каледийская правительница хотела помолиться о нерушимости границ своих владений. До нее уже доходили слухи о намерениях Крага присоединить герцогство к Умбрии.

Рядом с ней по левую руку ехал Грегори на вороном коне с белой звездой на лбу. Справа — Клер, держа розовые поводья сво­ей буланой лошади. Простой народ толпилcя вдоль дороги, чтобы полюбоваться своей правительницей и детьми.

Герцогиня под своим покрывалом, вышитом серебряными цветами, и в развеваю­щемся плаще была необыкновенно хороша и величественна. Жемчуга, которыми была украшена ее шапочка, излучали мягкий блеск.

Грегори с тонкими кудрями и сверкающим взором выглядел молодцом, а Клер радовала глаза нежными и чистыми красками личика. Но восхитительнее всего были её 6елокурые волосы, перехваченные сверху лентой с тремя золотыми цветочками и ниспадавшие на плечи, словно сияющая мантия юности и красоты. Простые крестьяне глядели на нее и говорили:

—                  Вот какая красивая барышня!

Старый портной Жан взял своего внука

на руки, чтобы показать ему Клер, а внук недоумевал — настоящая ли это девочка или, может быть, это восковая кукла? Он не представлял себе, что такая красивая девочка в роскошном платье может быть живой.

Герцогиня благосклонно принимала зна­ки почтения своих подданных. На лицах Грегори и Клер светилась удовлетворенная гордость. Грегори вспыхивал румянцем, а Клер дарила улыбки.

—                  Эти добрые люди приветствуют нас от всего сердца, — сказала им герцогиня. — Что вы думаете об этом?

—                  Что они очень хорошо делают, — отве­тила Клер.

—                  И что это их долг, — добавил Грегори.

— А почему это их долг? — спросила герцогиня.

Грегори и Клер переглянулись и не на­шлись, что ответить.

Я вам сейчас объясню, — сказала гер­цогиня. — Вот уже более трехсот лет гер­цоги Каледийские из рода в род, от отца к сыну, с копьем в руке защищают этих бед­ных людей, чтобы они могли спокойно со­бирать урожай на своих полях. Вот уже бо­лее трехсот дет, как герцогини Каледийские прядут шерсть для бедняков, посеща­ют больных и держат новорожденных над купелью. Вот почему все вас приветствуют, дети мои.

«Непременно буду защищать землепаш­цев!» — подумал Грегори.

«Непременно буду прясть шерсть для бедняков!» — подумала Клер.

Они ехали зелеными лугами, усеянными звездочками цветов. Синие горы вырисовы­вались на горизонте. Странная точка при­влекла внимание Грегори. Он пристально вгляделся и протянул руку к востоку.

—                  Что это там виднеется? — спросил он. — По-моему, это большой стальной щит.

—                  А, по-моему, это такая серебряная пряжка, большая-большая, как луна, — сказала Клер.

—                  Нет, это вовсе не стальной щит и не сере­бряная пряжка, — сказала герцогиня. — Это озеро блестит на солнце. А поверхность воды, которая кажется вам издали гладкой, как зер­кало, покрыта бесчисленными волнами. Бере­га этого озера, которые представляются вам та­кими ровными, словно вырезанными из металла, на самом деле, покрыты камышом и ирисами. У этих ирисов цветок — словно глаз человеческий между мечами.

—                  Вот бы поглядеть! — восхищенно вос­кликнула Клер.

—                  Каждое утро белый пар окутывает озе­ро. Под полуденным солнцем оно сверкает, словно латы моего любимого мужа. Но к этому озеру нельзя приближаться.

—                  Почему? — спросил Грегори.

—                  В нем живут злые феи, которые увле­кают путников в свой хрустальный дворец.

В эту минуту они услышали монастыр­ский колокол.

—                  Мы оставим здесь лошадей, — сказала герцогиня своим спутникам, — и отпра­вимся на обедню пешком. Ведь три волхва приближались к яслям Иисуса Христа не на слонах и не на верблюдах.

После обедни они вышли из собора.

Уродливая, покрытая лохмотьями стару­ха сидела у дверей. Герцогиня протянула ей золотую монету, промолвив:

—                  Примите, матушка.

—                  Зачем вы дали золотой? — удивился Грегори. Ведь она ничего не сделала, чтобы заработать эти деньги.

—                  Разве ты не знаешь, что надо почитать бедных? — спросила его герцогиня. — Ведь их возлюбил Христос.

Наклонившись к Грегори, старуха сказа­ла, хихикая:

—                  Желаю вам, прекрасный принц, завое­вать столько королевств, сколько мне при­шлось потерять. Я была когда-то короле­вой Жемчужных островов и Золотых гор. Каждый день у меня за столом подавали четырнадцать сортов рыбы, а за мной хо­дил негритенок и нес мой шлейф.

—                  Но как же случилось такое несчастье, что вы лишились ваших островов и гор, до­брая женщина? — спросила Клер.

—                  Я навлекла на себя гнев глуммов. Они унесли меня далеко от моих владений.

—                  Разве они такие могущественные, эти глуммы? — спросил Грегори.

—                  Могущественны, потому что живут в недрах земли и знают силы камней, — от­ветила старуха. — Они добывают металлы и открывают источники.

—                  А чем же вы их так прогневили, ма­тушка? — спросила герцогиня.

Один из глуммов явился ко мне декабрь­ской ночью и попросил позволения пригото­вить к сочельнику праздничный ужин в кух­не замка, — рассказала старуха. — Эта кухня была больше самого большого дворцового за­ла. Полки в ней ломились от множества вся­кой посуды. Глумм обещал, что они ничего не сломают и не испортят. Но я все-таки отказа­ла ему в его просьбе. И он исчез, бормоча под нос невнятные угрозы. А на третью ночь — это был канун Рождества — тот же глумм явился ко мне в опочивальню, а за ним не­сметное множество других человечков. Они схватили меня с моего ложа в одной рубашке и унесли далеко-далеко, сюда, в Каледию. Покидая меня, глуммы сказали: «Такая кара ждет тех богачей, которые ничего не хотят уделить из своих сокровищ трудолюбивому и доброму народу глуммов».

—                  Отчего же вы не попытались вернуть­ся назад на Жемчужные острова? — спро­сил присутствовавший при разговоре Ми­келанджело старуху. — Ведь если ваши подданные любили вас, то сумели бы защи­тить от глуммов.

—                  Мои подданные терпеть меня не мог­ли, — вздохнула бывшая королева Жем­чужных островов и Золотых гор. — Они считали меня непомерно жадной и скупой. Когда глуммы уволокли меня, все поддан­ные, даже придворная свита, несказанно обрадовались. Они поблагодарили глуммов и попросили их утащить меня куда-нибудь подальше, если мне только вздумается вер­нуться на престол...

—                  Тогда я вам, действительно, ничем не могу помочь, — подумав, сказал благород­ный Микеланджело.

Утешив беззубую старуху за рассказ доб­рым словом и щедрым подаянием, герцогиня отправилась со своими спутниками об­ратно в замок. *

Как-то утром, через неделю после посе­щения монастыря, Грегори и Клер подня­лись по лестнице, ведущей на башню, воз­вышавшуюся над Каледийским замком.

Очутившись на самой верхней площадке, девушка радостно захлопала в ладоши.

Перед глазами у них расстилались скло­ны холмов, изрезанные зелеными и ко­ричневыми квадратами распаханных по­лей. Далеко на горизонте синели леса и горы.

—                  Какая большая, оказывается земля! — воскликнула Клер.

—                  Мой отец говорил, что, на самом деле, земля еще больше, чем мы можем увидеть, — важно заметил Грегори.

Они обошли кругом всю площадку.

—                  Вот так чудо! — восхищенно говорила Клер. — Замок наш стоит посреди земли, а мы забрались на башню, которая посреди замка. Вот мы и очутились теперь в самой середине мира!

И, действительно, горизонт окружал их правильным кругом, а замковая башня на­ходилась в самой его середине.