—                  Да лучше я себе язык откушу! — по­клялся довольный Куко.

Поднявшись на ноги, Краг мрачно посмо­трел на противоположный берег и погрозил кулаком путникам, которые уже скрылись из виду.

Я отомщу, я ужасно отомщу, — про­шипел узурпатор. — Придет день, когда от Каледийского герцогства не останется даже воспоминаний. Придет день, когда я схвачу проклятого Грегори и подарю королеве фей. Этот дуралей даже не подозревает, что волшебное озеро находится недалеко от Ка- ледийского замка.

Он повернулся к Куко и дружески хлоп­нул его по плечу:

—                  Завтра же ты отправишься в Каледию. Не спускай глаз с Грегори и Микеландже­ло. Докладывай мне о каждом их шаге. Я уверен, что рано ли, поздно ли, но они уго­дят в одну из моих ловушек.

—                  Будет исполнено, — поклонился Куко.

—                  А ты молодчина, — хлопнул Микелан­джело принца по плечу.

—                  Я — способный ученик, — скромно улыбнулся Грегори. — Ты — замечатель­ный учитель, Микеланджело. Ты учишь быть героем.

—                  Я успел заметить, что Краг все-таки выбрался из воды, — помрачнел черепаш­ка-ниндзя. — Один из солдат ему помог.

—                  Как жаль! — печально вздохнул умбрийский принц.

Не горюй! — подбодрил его Микелан­джело. — Чует мое сердце, что мы еще столкнемся с этим типом. Верь мне, при­дет час, когда ты отомстишь за смерть отца и матери. Ты вернешь свое королевст­во и будешь править мудро и справед­ливо.

—                  А ты станешь соправителем?

—                  Нет, — покачал головой отважный че­репашка. — К чему мне власть? Я счаст­лив, что живу так, как мне нравится. У ме­ня — самые лучшие в мире друзья. Правда, сейчас они далеко отсюда, очень далеко. Но я верю, что когда-нибудь снова встречусь с ними. Самая высшая ценность для меня в этом мире — свобода. И ее я не променяю даже на трон соправителя коро­левства. Но я обещаю, что помогу тебе рас­квитаться с узурпатором и восстановить справедливость.

Смеркалось, когда путники достигли стен Каледийского замка, недалеко от которого раскинулся большой город. Каледийская герцогиня, когда ей доложили о прибыв­ших, радушно приняла беглецов. Она уже была наслышана о государственном перево­роте в соседней Умбрии и охотно предоста­вила законному наследнику умбрийского трона убежище.

Герцогиня была благодарна Микеланд­жело за то, что он спас сына ее родной сестры от верной смерти, и просила его погостить в Каледии. Черепашка-ниндзя и не думал отказываться. Он понимал, что до тех пор, пока друзья не отремон­тируют машину времени и не явятся за ним, ему нечем будет больше заняться. Пока же на его долю выпало то дело, ра­ди которого Микеланджело и жил — за­щищать обиженных и сражаться с него­дяями.

Глава 2

В отличие от обычных людей, которым судьба дарит либо больше доброты, нежели красоты, либо красоты больше, чем добро­ты, герцогиня Каледийская была столь же добра, сколь и хороша. Стоило только ка­кому-нибудь принцу из соседних земель увидеть ее портрет, как он сейчас же предлагал ей руку и сердце. Но герцогиня отвергала все предложения, отвечая:

—                  Только один супруг был у меня. Но он погиб в сражении с великанами. Никто мне не заменит покойного мужа.

Но все же, по прошествии пяти лет траура по горячо любимому супругу, она сняласвой наряд печали, чтобы не омрачать радости окружающих и чтобы придворные могли, не стесняясь, смеяться и веселиться в ее присутствии.

Каледийское герцогство включало в себя обширные земли с пустынными равнинами, покрытыми вереском, с озерами, где рыбаки ловили рыбу, и горами, вздымавшимися в страшных ущельях над подземными странами. В этих странах обитали миролюбивые глуммы и кровожадные гнорры.

Герцогиня правила страной, руководст­вуясь советами старого монаха. Этот ста­рик повидал на своем веку много жестоко­сти и коварства. Доверенный советник герцогини жил в башне, запершись со сво­ими книгами и птицами, и оттуда подавал советы. В своих рекомендациях он придер­живался небольшого количества правил.

Мудрый монах советовал герцогине ни­когда не вводить вновь вышедший из упо­требления закон. Он рекомендовал усту­пать голосу народа, чтобы избежать смут. Но уступать, как можно, медленнее, пото­му что стоит только допустить одну рефор­му, как люди потребуют другой. Монах не забывал предостерегать, что господству герцогини быстро придет конец, если она будет уступать слишком скоро. Но конец ее правлению наступит и в том случае, если она будет противиться реформам слишком долго.

Герцогиня прислушивалась к старику, так как сама ничего не смыслила в полити­ке. Она была сострадательна к людям. Она помогала бедным, чем могла, посещала больных, утешала вдов и давала приют си­ротам.

Она мудро воспитывала свою дочку Клер, внушив ей, что удовольствие можно находить только в хороших поступках; герцогиня никогда не отказывала дочери в хороших удовольствиях.

Десять лет назад, когда ещё были родители Грегори, они приезжали вместе с трехлетиям сыном в гостя к каледийской герцогине. Пока родители сидели и беседовали с гостеприимной хозяйкой за столом, мальчик прогуливался по двору и повстре­чал трехлетнюю Клер. Она понравилась ему с первого взгляда. Он подошел к ней и предложил:

—                  Хочешь, поиграем?

—                  Хочу, — охотно согласилась девочка, которой тоже с первого взгляда понравился этот мальчик.

—                  Будем делать песочные пирожки, сказал Грегори.

И они стали делать пирожки в песочни­це. Но у Клер пирожки выходили плохие, и Грегори шлепнул ее по пальцам лопаткой. Девочка завизжала. Учитель каллиграфии, который в этот час прогуливался по замковому саду, счел нужным заметить:

—                  Ударить даму — поступок, недостойный будущего короля Умбрии, монсеньер.

Грегори страшно захотелось проткнуть этого заносчивого учителя лопаткой. Не так как сделать это было не совсем просто, он ограничился тем, что уткнулся носом в толстое дерево и громко заплакал

Клер в это время, стараясь не отстать от него, изо всех сил терла глаза кулач­ками и, наконец, в горьком отчаянии уткнулась носом в соседнее дерево. Когда спустились сумерки, мальчик и девочка все еще стояли и плакали, каждый у сво­его дерева.

Герцогине Каледийской пришлось вме­шаться. Она мяла дочь и Грегори за руки и увела в замок. Глаза и носы у них были красные, щеки лоснились.

Они так вздыхали и сопели, что на них было жалко смотреть.

В зале, где продолжал веселиться умбрийский король со своей свитой, дети поужинали с большим аппетитом. После это­го их уложили спать. Но как только мать Клер потушила свечу и вышла из комнаты, мальчик и девочка выскочили из постелей. Словно маленькие призраки — в белых ру­башках, они обнялись и стали громко сме­яться.

Так началась любовь, дочери герцогини Клер Каледийской. и наследного принца Грегори Умбрийского.

После того как Микеланджело и умбрий­ский принц прибыли в Каледийский замок искать убежища от зловещего Крага, три­надцатилетняя Клер и пятнадцатилетний Грегори убедились, что их Чувства друг к другу совсем не изменились за прошедшие десять лет.

Вскоре жизнь в замке вошла в обычную колею. Узурпатор умбрийского престола не подавал никаких вестей о себе. Герцогиня воспитывала Грегори, как родного сына. У него были учителя фехтования. верховой езды, плавания, гимнастики, танцев, псо­вой и соколиной охоты, игры в мяч.

У Грегори был также учитель каллиграфии — тот самый, который десять лет назад сделал ему замечание и заставил горько расплакаться. Это был старый писец, смиренный с виду и гордый в душе.

Уроки старого писца доставляли Грегори мало удовольствия, а, следовательно, и мало пользы. Так же, впрочем, как и уроки монаха, который учил его грамматике и донимал варварской терминологией. Грегори не понимал, зачем надо тратить столько усилий на изучение языка, на котором говоришь от рождения и который называется родным языком.