Делегацию лондонцев на переговорах, состоявшихся в церкви св. Маргариты, возглавляли архиепископ, кардинал и епископ — многоопытные и искушенные в политических играх церковники. Им снова зачитали и вручили “Перечень жалоб и требований народа Кента” для предоставления королю и парламенту страны. С соблюдением должных церемоний приняв документ и обещав всяческое содействие его исполнению, посланники от города в свою очередь потребовали немедленного разоружения и роспуска повстанческой армии. Кэд возразил, что это станет возможным, только если каждый из его людей получит письменную амнистию, составленную и подписанную в полном соответствии с законом.
Как бы предугадав такой поворот событий, архиепископ тут же вручил Кэду две заранее заготовленные “Хартии прощения” — одну лично для него, другую — для всех его людей. Но на них не было королевской печати, что давало Генриху VI возможность в любой момент опровергнуть их законность. Поэтому Кэд отказался принять эти хартии и еще раз потребовал отдельного документа, санкционированного парламентом и скрепленного королевской печатью, для каждого повстанца. Но ведь это, резонно возразили церковники, займет очень много времени. Ведь по меньшей мере несколько месяцев уйдет только на то, чтобы собрать парламент. К тому же не следует забывать и о том, многозначительно напомнили они, что король Генрих VI уже формирует огромную армию, которая без труда разобьет повстанцев, и тогда с ними будет совсем иной разговор. В конце концов обе стороны согласились на компромисс: Кэд решил принять хартии, а лондонцы — поименные списки повстанцев, чтобы для каждого из них со временем был подготовлен соответствующий документ о прощении. После завершения переговоров Кэд издал приказ о роспуске своей армии, подписав его, как он настаивал, своим “законным” именем — Джон Мортимер.
Уже на следующий день большинство повстанцев отправились по домам, уверенные в том, что добились справедливости и что их требования будут вот-вот удовлетворены. На постоялом дворе “Уайт-Харт” остались лишь вожди восстания и небольшая группа их менее оптимистично настроенных сподвижников, сомневавшихся в искренности полученных заверений. Их опасения оказались не напрасными. Скоро пришло известие, что, по решению властей, прощение, дарованное Джону Мортимеру, не относилось к предводителю бунтовщиков, который являлся не членом этой благородной и уважаемой семьи, а обычным простолюдином по имени Джек Кэд. Было также объявлено, что король дарует прощение только последовавшим за Кэдом дворянам и землевладельцам; о прощении же крестьян и мастеровых не упоминалось вообще. Судя по всему, выполняя роль добровольных посланцев короля, достопочтенные церковники вольно или невольно послужили орудием бесчестного обмана.
Поняв, что вместе со своими соратниками он стал жертвой вероломного коварства знати и короля, Кэд еще некоторое время пробыл в “Уайт-Харте” а затем с небольшим оставшимся отрядом двинулся в Рочестер, где провел весь день, тщетно пытаясь захватить замок Куинсборо. Существует точка зрения, что в свое время Кэд оставил там на хранение повстанческую казну, а хранители отказались ее вернуть.
А вскоре вышел новый указ короля, в котором Кэд фактически ставился вне закона; за его голову объявлялась награда в одну тысячу марок*, а за голову каждого из сохранивших ему верность — в пять марок.
* Марка — в средневековой Англии имела хождение такая денежная единица, равная 13 шиллингам 4 пенсам. Ныне не существует. — Прим. перев.
После этого указа все повстанцы, очевидно, разошлись в разные стороны, поскольку некоторое время спустя одинокого, оборванного и крайне истощенного Кэда выследил и убил оруженосец из Сассекса по имени Александр Иден, специально охотившийся с небольшим конным отрядом не столько за ним, сколько за обещанной наградой. Кэд был четвертован, и отрубленные части его тела в целях всеобщего устрашения инакомыслящих были выставлены в Блэкхите, Солсбери, Норидже и Глостере.
В отличие от того, что произошло после восстания Уота Тайлера, за подавлением восстания Джека Кэда не последовало массовой резни. Причину этого “милосердия”, возможно, следует искать в довольно шатком положении короля Генриха VI. Во всяком случае, хотя судебный процесс над повстанцами и получил название “жатва голов”, к смертной казни через повешение было приговорено всего 26 человек, а к четвертованию только два — Николас Джейке и Джон Рам-сей: части их тел были прибиты гвоздями в Чичестере, Рочес-тере, Портсмуте, Колчестере, Стэмфорде, Ньюбери, Ковентри и Винчестере. Столь широкая география устрашения, безусловно, указывает на то, что симпатии к Кэду и его движению распространились по всей стране.
Несколько лет спустя началась война Алой и Белой роз, во время которой король Генрих VI был низложен, заключен в темницу, восстановлен на троне, снова низложен и заточен в Тауэр и в конечном итоге умерщвлен - причем не простолюдинами, а присягнувшими ему на верность баронами.
В 1485 г . герцог Ричмонд выиграл последнюю битву в войне Алой и Белой роз и провозгласил себя королем Англии Генрихом VII, тем самым положив начало династии Тюдоров.
В 1497 г . в Корнуолле стихийно вспыхнул массовый протест против дополнительного налога, введенного в связи с готовившимся вторжением королевской армии в Шотландию. Когда сборщики прибыли в Корнуолл, кузнец Майкл Джозеф призвал прихожан к активному сопротивлению; вскоре к ним присоединились вооруженные жители соседних приходов. В те времена полуостров Корнуолл являл собой отдаленный, экономически слаборазвитый район, не имевший даже собственной знати, а его население, считая себя не столько англичанами, сколько именно корнуолльцами, говорило на местном варианте кельтского языка. Война английского короля с далекой Шотландией их нисколько не волновала, поэтому они, категорически отказавшись за нее платить, в короткий срок собрали 15-тысячное войско и отправились в далекий Лондон, чтобы заявить о своем протесте лично королю.
В Бодмине к ним присоединился стряпчий Томас Фламанк, подтвердивший правоту их претензий. Он сказал, что, облагая их военным налогом, еще не собрав до конца полагающиеся ему старые феодальные задолженности, король нарушает закон. Когда корнуолльцы шли через Сомерсет, к ним примкнул и местный дворянин лорд Одли. На протяжении всего 350-мильного пути случаев мародерства или грабежа не наблюдалось, из чего со всей вероятностью следует, что сочувствующее корнуолльцам население в меру своих возможностей добровольно кормило столь огромную массу народа. В Блэкхите войско Джозефа остановилось лагерем, надеясь увеличить свою численность за счет кентских жителей, однако так этой помощи и не дождалось. Король же, имея под рукой мощную армию, собранную для вторжения в Шотландию, не стал тратить времени на уговоры или переговоры, а немедленно атаковал. Последовала короткая кровопролитная битва у Дептфорда, в ходе которой вооруженные луками и алебардами корнуолльцы, не имея никаких шансов противостоять пушкам и облаченной в латы кавалерии, были наголову разбиты и обращены в бегство, оставив на поле брани более 200 убитых соратников. Лорд Одли был обезглавлен, Джозеф и Фламанк — повешены, а остальным была объявлена всеобщая амнистия, поскольку король спешил как можно скорее начать шотландскую кампанию. Дополнительный военный налог, естественно, отменен не был.
Глава IV.
БЛАГОДАТНОЕ ПАЛОМНИЧЕСТВО, ВОССТАНИЕ КЕТА И МАУСХОЛДСКОЕ СООБЩЕСТВО
К концу XV в. многие состоятельные землевладельцы пришли к выводу, что, учитывая постоянно растущий спрос на английскую шерсть, им более выгодно массовое производство ее для рыночной продажи. Но для этого было необходимо сначала объединить разбросанные земельные наделы, превратив их в крупные аграрные хозяйства, на которых бы за гроши трудились безземельные работники. А так называемые “общие” земли можно было бы отгородить под овечьи пастбища, где один пастух с собакой без особых усилий следил бы за всей отарой.
Итак, длительный процесс отделения английских крестьян от земли начался: землевладельцы один за другим приступали к практическому огораживанию “общей” земли, слиянию единоличных наделов, выселению мелких фермеров, отказывались возобновлять арендные договоры. Там, где выселение на законных основаниях было по тем или иным причинам невозможным, помещики выживали арендаторов либо изощренными и разорительными штрафами, либо непомерно высокой арендной платой. В ряде случаев ради объединения земель уничтожались отдельные фермы и даже целые деревни; общинная земля обносилась изгородью и превращалась в оленьи заповедники или охотничьи парки для знати.