— Слушай, — говорит Эми, на секунду обернувшись и взглянув вслед Джанет, — как это получается: я хожу сюда в среднем раз в месяц уже почти год, и эта женщина меня даже не узнала? Зато тебя знает по имени и, видимо, достаточно хорошо, раз завела для тебя личный счет, вопреки табличке над стойкой — «В кредит не отпускаем».

— Понимаешь, я тут практически живу. Дом Мэтта сразу за углом. А Джанет наша подруга.

Затор расчищен, и мы продолжаем беседу. Разговаривая, я, как Пуаро, мысленно заполняю пробелы нашей пьяной болтовни на прошлой неделе. К тому времени, когда мы выходим из такси у дверей «Хот-Хауса», личное дело Эми уже зафиксировано в моем списке.

Имя: Эми Кросби. Возраст: 25.

Семейное положение: НЕ ЗАМУЖЕМ.

Квалификация: английский язык, география, история искусства — начальный курс, диплом по текстильному производству.

Опыт работы: с момента окончания колледжа — временное трудоустройство в различных областях.

Прошлые связи: неопределенное количество. Одна была точно. Жили вместе. Уже в прошлом.

Прочие навыки: умеет вести беседу, красиво улыбается, обалденная грудь.

В ресторане нас проводит к столику соблазнительная официанточка в униформе: короткий черный низ, облегающий белый верх. Когда она слева, я смотрю строго направо, когда она справа, я смотрю только налево. Клянусь, девушки чуют, когда ты смотришь на другую особь женского пола. У них это врожденное шестое чувство. ЧС (чутье на соперниц). Поэтому, пока милашка усаживает нас за стол и вручает меню, я сознательно стараюсь ее не замечать. Ее для меня нет. Только Эми. Дорогая, я вижу только тебя…

С видом знатока просматриваю карту вин, выбираю бутылку чего-то по сходной цене и делаю первый шаг, заказывая самое дешевое горячее блюдо, — в надежде, что она поймет намек и не потребует омаров. Расправляем салфетки и разговариваем. Я рассказываю о себе — стандартный, отрепетированный поверхностный рассказ. Что я пишу, где тусуюсь. Предпринимаю политическую хитрость: даю ей возможность сказать, что ей нравится, и делаю вид, что увлекаюсь тем же. Действие рассчитано на подсознание: я тот, кто тебе нужен. Голосуй за Джека Росситера, и тебя ждет Светлое Будущее.

— Ну а что ты скажешь о себе? — спрашивает она.

— В каком смысле?

— О себе, тебе самом. Чем ты живешь? Чего хочешь в этой жизни?

Я пытаюсь увильнуть:

— Ну, это серьезный вопрос.

— Что ж, дай мне серьезный ответ.

Конечно, у меня есть ответ на этот вопрос. Как и у всех остальных. Ответ всегда один и тот же: любви. Есть, конечно, и другие желания, но я не говорю о них никому — вдруг не сбудутся. Это такие желания из разряда «в ОДИН ПРЕКРАСНЫЙ ДЕНЬ». Например, в один прекрасный день я хотел бы влюбиться. В один прекрасный день я хочу жениться на той женщине, которую полюблю. Я хочу, чтобы в один прекрасный день у меня появились дом и семья. И в одно прекрасное утро, в шесть часов, в воскресенье, я проснулся бы от того, что наши дети прибежали к нам в спальню, как я когда-то бегал будить своих родителей. Но этот прекрасный день еще не настал. И может быть, никогда не настанет.

— Не знаю, — говорю я неуверенно, — наверное, хочу, чтобы всегда было весело.

— Ладно, — продолжает она, — и когда в последний раз тебе было по-настоящему весело?

— Это легкий вопрос, — улыбаюсь я, — когда ходил в «Хэмли» купить подарок на день рождения своему племяннику.

— У тебя есть племянник?

— Да, сын моего старшего брата. Он классный. Племянник, в смысле. А брат, Билли, ну… он немного… не знаю. Мы с Кейт мало с ним общались.

— Почему?

— Ну, он нормальный и все такое. Нет, он правда хороший человек. Но он намного старше нас. У него совсем другие интересы. Ему уже под сорок. Он женился и остепенился, еще когда был моложе меня. Встретил девушку, влюбился, и все. Потом сразу появились дети, и жизнь, собственно, закончилась. Ужас.

— То есть любовь, дети — это не для тебя?

— Мне не хотелось бы остепениться, осесть. По крайней мере не сейчас.

— Ясно. — Она напряженно на меня смотрит, и я не могу понять, о чем она думает. Потом она расслабляется и спрашивает: — И что ты ему купил?

— Кому?

— Племяннику твоему.

— А, Джону. Я купил ему машину с дистанционным управлением. Знаешь, такую спортивную, скоростную. Машина — зверь. Мы с Мэттом решили проверить ее, ну на тот случай, если она неисправная.

— Ага, проверить, — говорит она, едва сдерживая смех. — В самом деле, не поиграть же вам захотелось.

— Да что ты! — отвечаю я, безуспешно пытаясь скрыть ухмылку. — Мы же взрослые люди. Я просто думал о Джоне. Ужасно ведь получить в подарок неисправную машинку, так? Нужно было убедиться, что она работает.

Она кивает.

— Короче, — продолжаю я, — мы вынесли ее в сад, проверили, как работает дистанционное управление, покатали ее. А потом построили пару трамплинов на дорожке. И…

У нее челюсть отвисает.

— Вы построили трамплины?

— Да так, ничего особенного. Пару досок из сарая достали, подперли кирпичами. Просто чтобы проверить подвеску…

— В конце концов ты ее подарил Джону? — прерывает она мой рассказ.

— М-м-м, нет еще. Надо сначала грязь с колес счистить и колесо одно починить. Переднее. — Я отпиваю большой глоток вина и виновато ухмыляюсь. — Оно немного треснуло после последнего прыжка.

— Да уж, для человека, который не хочет иметь детей, ты сам большой ребенок.

Время пролетело незаметно, и вдруг я понимаю, что, кроме нас, посетителей в ресторане не осталось. Зову уставшего официанта и прошу принести счет. Я даже сам по нему плачу и почти решительно отвергаю предложение Эми разделить расходы пополам.

До ее квартиры не больше мили, и отчасти потому, что ночь выдалась как на заказ — теплая, летняя, специально для прогулок под звездным небом, а отчасти потому, что денег у меня осталось ровно столько, чтобы доехать на такси до ближайшего поворота, я предлагаю проводить ее до дома.

— То, что ты мне в прошлый раз сказала… ну, что у тебя сто лет не было секса, — это правда?

Этот вопрос ее мог сильно разозлить. К счастью, она не обиделась.

— Ага. Почти шесть месяцев, если жестокая правда тебя не пугает. Можно сказать, личный рекорд. А почему ты спросил?

— Просто я удивлен.

— Почему?

— Не знаю… Ты симпатичная… С тобой весело. Ты не похожа на девушек, которые остаются в одиночестве, — если, конечно, ты этого сама не хочешь…

Она смеется в ответ:

— Хватит с меня всяких придурков, теперь буду ждать мужчину, который мне действительно небезразличен.

— В смысле «куда все путные мужики подевались»?

— Точно.

Мы сворачиваем в переулок, проходим метров пятьдесят в полной тишине и останавливаемся перед домом типовой застройки.

— Здесь?

— Да, вот я и дома.

— Что ж… — говорю я.

— Что ж… — говорит она.

Вдруг мне мучительно захотелось оказаться тем самым хорошим парнем, которого она ждет, и я вообразил, что Эми:

а) предложит мне зайти к ней на чашечку кофе;

б) включит музыку и сядет рядом со мной на диван в гостиной, будет пить кофе и ждать, когда я начну действовать;

в) забудет про кофе и набросится на меня. Однако, к моему ужасу, она делает то, чего я совсем не ожидаю:

а) благодарит за приятный вечер и за то, что проводил ее до дома;

б) быстро целует меня на прощанье и отстраняется;

в) просит позвонить ей на следующей неделе. Потом поворачивается ко мне спиной и идет к входной двери, открывает ее, заходит и уверенно закрывает за собой.

Я стою.

Тупо пялюсь на дверь.

— Что за хрень!

Это все, что я могу сказать. Других слов просто нет. Отныне и навсегда забудьте, что порядочным людям везет.

УДАЧА

— Ты шутишь? — говорит Мэтт.

Утро следующего дня. Пару минут назад он вошел в кухню и обнаружил меня склонившимся над столом, с безумным от бессонницы взглядом, прикованным к облачку пара, поднимающемуся над кружкой чая. Мое душевное здоровье явно не в порядке. Он спросил меня, что случилось. И я вкратце рассказал о катастрофе, которая постигла меня прошлой ночью.