Тананкоа излучала здоровье и гордость.

– В конце апреля.

– Ты должна позволить мне прислать тебе кое-какие свободные платья, которые я сшила, когда забеременела Элли. Они по моей собственной выкройке, и я находила их очень удобными вплоть до самых родов, когда ничего другого уже нельзя было надеть. Конечно, я сошью и все приданое новорожденному ребенку.

– Только после того, как ты сошьешь мне свадебное платье, Клара, – сказала Пейдж, изо всех сил стараясь, чтобы эта фраза прозвучала как бы между прочим, но ощущая, что краска залила все ее лицо.

Клара и Тананкоа на мгновение уставились на нее, а потом разразились радостными криками. Пейдж показала им свое кольцо, они обнимали ее, требовали подробностей и даты свадьбы.

Пейдж, вся пунцовая, рассказала им, что Майлс должен получить разрешение.

– Как только комиссар даст свое благословение, мы назначим день, – пообещала она.

Конечно, Тананкоа знала об этом странном обычае, да и Клара вовсе не удивилась.

Новость насчет обручения повторили, когда появилась Абигайл, которая принесла маринованные дикие яблоки и бочонок засахаренных пирожков, которые она испекла сегодня утром.

– В свое время, – воскликнула Абигайл, и ее чистенькое маленькое личико сияло от удовольствия, когда она обняла Пейдж, – я сказала вам, чтобы вы обратили внимание на этого красивого доктора Болдуина.

Арман принес свой аккордеон, и, пока женщины наносили последние штрихи, накладывая подливку и картофельное пюре, в комнате звучали прелестные песни метисов.

Рождественский обед удался на славу, если не считать того, что кожа гуся оказалась настолько переперченной, что все чихали.

Деннис и Тананкоа в сумерках уехали домой, а Флетчеры остались до утра. Пейдж вышла вместе с Майлсом, когда он отправился седлать Майора, чтобы ехать домой.

Ночь становилась холодной, мороз накладывал свои узоры на окна, небо было усыпано далекими звездами, половинка луны встала над городом.

Он поцеловал ее нежным и долгим поцелуем.

– Необходимость ночью уезжать от тебя убивает меня, – проворчал он. – Я сегодня утром отправил комиссару телеграмму, что разрешение жениться нужно немедленно.

– Бог мой, Майлс, он подумает, что я беременна! – Пейдж произнесла эти слова не подумав, а в мозгу у нее вспыхнула картина, как Майлс держит у себя на коленях Элли и смешит ее.

Давнее чувство утраты примешалось к ощущению счастья, испытываемого Пейдж.

– Ты очень переживаешь, что мы не сможем родить своего ребенка?

– Я хочу только тебя, Пейдж. – Он наклонился и нежно поцеловал ее. – Тебя мне вполне достаточно, так что не начинай переживать по поводу детей. Если мы захотим завести потомство, то есть множество сирот, нуждающихся в семье.

Становилось холоднее, и он неохотно отпустил ее, сел на Майора и наклонился, чтобы еще раз поцеловать ее.

Пейдж смотрела, как он уезжал. Он обернулся, чтобы помахать ей рукой, когда доехал до дороги, ведущей к форту, она помахала ему в ответ и побежала в теплый дом, дрожа от холода, ругая себя за такую глупость. Она ведь счастлива, правда? Счастлива, как никогда не была. Ей достаточно любви к Майлсу. Это глупо с ее стороны так тяжело и так долго переживать о том, что, как она знала, никогда не может осуществиться.

Элли спала на двух сдвинутых креслах. Пейдж на цыпочках подошла к ней. Элли спала на животике, кругленькая попка торчала вверх, палец засунут в ротик.

Пейдж поправила одеяло на спящей девочке, наклонилась, чтобы поцеловать ее, не в силах воздержаться от опасного миража – маленьких девочек с серыми глазами и длинными ресницами и мальчиков с черными кудрями и ямочками на подбородке, как у их отца.

ГЛАВА 18

Майлс и Пейдж поженились 12 января 1885 года в два часа дня. В первую неделю после Рождества мела метель, но, когда Пейдж проснулась утром в день своей свадьбы и соскребла иней с окошка в своей спальне, она увидела синее небо и солнце, превращавшее снежные сугробы в россыпи драгоценных камней.

Ее свадебное платье висело на дверце шкафа, и она не могла удержаться от того, чтобы не погладить его рукой каждый раз, когда проходила мимо. Клара за короткое время, которое выпало ей на шитье, совершила чудеса. Платье было сшито из тафты цвета меда, строгого стиля, на чем настаивала Пейдж. Умеренный вырез на груди, тесно облегающий корсаж, элегантно переходящий в расшитую юбку. На спине шел длинный ряд маленьких перламутровых пуговиц, а с рукавами Клара позволила себе некоторую вольность, скроив очень пышными у плеч, сужающимися у локтей и застегивающимися на запястье еще рядами перламутровых пуговиц.

Пейдж кое-как прожила эти часы до венчания. Она нервничала гораздо больше, чем ожидала, и к тому времени, когда к ней в дом приехали Клара и Тананкоа. Пейдж с раздражением спрашивала себя, почему она не настояла на скромной церемонии гражданского бракосочетания, как хотела с самого начала.

К ее удивлению, Майлс настоял на церковной церемонии со всеми аксессуарами.

– Я собираюсь проделать это только один раз в жизни, Пейдж, и не намерен скомкать такое событие. Я хочу такого торжества, которое все надолго запомнят. Предоставь все детали мне – мы устроим все это в форте, и зал будет приготовлен для свадебного ужина.

В конце концов это и его свадьба, напомнила себе Пейдж, и на все согласилась.

Майлс попросил Денниса быть его шафером, а Пейдж – Клару и Тананкоа выступить ее подружками, но Тананкоа деликатно отказалась.

– Спасибо тебе, подруга. Для меня такое предложение большая честь, но мой живот слишком велик, чтобы я стояла рядом с тобой перед всеми этими людьми, – пробормотала она. – Может, Клара позволит мне вместо этого побыть с Элли.

К часу дня Пейдж вымылась, надела новое белье, лифчик и шелковые чулки, купленные ею в магазине дамских вещей.

Клара помогала Пейдж одеваться, пока Тананкоа играла с Элли на кухне.

Пейдж сидела перед зеркалом в своей спальне, отчаянно пытаясь привести в какой-то порядок свои черные курчавые волосы. Утром она вымыла голову, и теперь волосы совершенно не поддавались щетке.

– Я должна была давно постричь их, – простонала она. – Почему никто не додумался устроить салон красоты в Баттлфорде? – Она дергала щетку по волосам. – Я знала, что они слишком отросли, но я завязывала их сзади, а теперь ты только посмотри на это безобразие! Не знаю, что бы я только не отдала за флакончик лака и спрей.

– Дай мне эту щетку.

Клара, с очками, державшимися на кончике ее вздернутого носика, взяла дело в свои руки, и уже через несколько секунд волосы Пейдж были причесаны и уложены с помощью шпилек в высокую свободную корону со свисающими локонами. Клара застегнула на ней платье и позвала Тананкоа и Элли, чтобы они полюбовались.

– Ой! – вскрикнула Элли, захлопав в ладоши при виде Пейдж.

Женщины засмеялись, и Пейдж несколько успокоилась.

Однако спустя час, входя под руку с Тео в маленькую церковь, она чувствовала, что колени у нее дрожат. В церковь ее сопровождала, как ей показалось, вооруженная стража – четыре высоких офицера Конной полиции, сверкающие в своих алых мундирах, заехали за ней в экипаже. Церковь была битком набита. И всюду, куда бы она ни глянула, виднелись алые мундиры. Были и знакомые лица. Она заметила Уильяма Суини в лоснящемся черном костюме и Абигайл, выглядевшую, как птичка.

Тео похлопал ее по руке, органист начал играть, и на какое-то мгновение сердце Пейдж готово было разорваться от тоски по брату.

Это Тони должен был идти рядом с ней по этому проходу в церкви…

Но около алтаря стоял Майлс, выпрямившийся, высокий и неправдоподобно красивый в мундире, украшенном золотым галуном, его рыжеватые волосы падали на лоб, серые глаза лучились любовью и восхищением, когда он смотрел, как она приближается к нему.

Впоследствии она вспоминала тот момент, когда она сказала «да», момент, когда священник объявил их мужем и женой. Запомнила она и влюбленный взгляд Майлса, когда он наклонил голову и поцеловал ее, но вся остальная церемония осталась в памяти как какой-то сон наяву.