– Да, мы останемся друзьями, Пейдж, не бойтесь. Просто мне нужно некоторое время, чтобы привыкнуть к этой мысли.
Он отсалютовал ей одетой в перчатку рукой и вышел через заднюю дверь, аккуратно закрыв ее за собой.
После его ухода Пейдж дрожащими руками налила себе кружку кофе и упала в кресло, не зная, чего она хочет – смеяться или плакать. На протяжении двадцати четырех часов она заявила о своей любви к одному мужчине и ей сделал предложение другой.
Ничего подобного с ней никогда не случалось в той, как она теперь ее называла, «другой жизни».
Она однажды слышала, как кто-то тогда, в девятьсот девяностых годах, сказал, что жизнь, должно быть, была гораздо проще, прежде чем на мир обрушился шквал новых технологий.
Они не учитывали одного обстоятельства, что люди и тогда были людьми, и чувства были такими же вне зависимости от календаря.
Ее врачебная практика начала процветать.
Пейдж это казалось чудом, что женщины, нуждающиеся в медицинском уходе и совете, начали появляться у ее дверей.
Похоже было, что Элен Джиллеспи и Клара Флетчер распустили среди женщин Баттлфорда слух о том, что есть женщина-врач, которая спасла им жизнь, но главную рекламу Пейдж, ее репутации и бизнесу в действительности делала Абигайл Доналд.
Абигайл не скупясь расхваливала опытность Пейдж как врача по женским болезням и хирурга, а пользуясь своим положением повитухи, стала посылать женщин с гинекологическими проблемами к Пейдж, которая установила часы и дни приема: понедельник, среда и пятница, с десяти до четырех.
В назначенные дни женщины выстраивались в очередь в комнате ожидания у Пейдж. Неотложные операции Пейдж назначала на те дни, когда Абигайл могла прийти и помогать ей. Все сложные операции осуществлялись в госпитале форта, где Майлс мыл руки рядом с ней.
Определив часы приема на три дня в неделю, Пейдж создала для себя вполне удобную ситуацию – у нее оставалось свободное время для покупок и домашних дел.
Абигайл приходила помогать Пейдж всегда, когда та в ней нуждалась, и между ними царило полное согласие.
С большинством случаев, с которыми приходилось сталкиваться Пейдж, было бы довольно просто справиться в двадцатом веке: у многих пациенток было слишком много беременностей и слишком частых.
Решением этих проблем мог бы стать контроль за рождаемостью, но в те времена он не существовал. Как и в случае с Элен Джиллеспи, Пейдж обнаружила, что большинство женщин имеют самое смутное представление о своей анатомии. Ее работа частично была образовательной, но и разочаровывающей – многие женщины и слышать не хотели о предотвращении беременности, считая, что это, как они полагали, вмешательство в «функции природы» является грехом.
Для тех же, кто приходил к ней, желая контролировать свою беременность, Пейдж делала все, что могла. Она консультировалась с Майлсом, заказала запас губок и учила женщин, как обвязывать их шнурком и вкладывать внутрь, используя раствор уксуса для поглощения спермы.
Холодным декабрьским утром Пейдж как раз заканчивала такую процедуру.
– До свидания, миссис Тодд. Приходите теперь через две недели.
– Но это будет как раз Рождество, доктор.
Пейдж глянула на календарь, удивившись тому, что женщина, оказывается, права.
– Действительно. Тогда, миссис Тодд, через три, но не позже.
Пейдж открыла дверь, чтобы проводить миссис Тодд, и увидела, как в холл входит Клара Флетчер с белым свертком в руках.
– Клара! – обрадовалась Пейдж. – Как приятно видеть вас! – Пейдж бросилась навстречу и обняла и Клару и маленькую Элли. – Здравствуй, маленькая Элли Рандольф, как ты поживаешь?
С тех пор как Элли родилась, Пейдж видела ее только один раз и буквально несколько минут. Несколько недель назад Флетчеры приезжали в город за покупками и заглянули к Пейдж, но надвигающаяся буря заставила их заторопиться домой.
– Иди ко мне на руки, сладкая девочка, пока мама вытрет очки от морозного инея.
Пейдж взяла ребенка и начала разворачивать все, во что она была завернута, улыбаясь своей маленькой тезке, когда вынула ее из теплого одеяла.
– Жаль, что Абигайл сегодня здесь нет. Она будет в ярости, когда узнает, что ей не пришлось увидеть вас… – Пейдж резко оборвала поток взволнованных слов. – Клара, что это?
Она подняла глаза и увидела застывший ужас на круглом лице Клары.
– Заходите и садитесь, – распорядилась Пейдж, проводя Клару в комнату для осмотра.
Она показала Кларе на стул, а сама положила ребенка на стол и проворно развернула оставшиеся на ней одеяла.
– Ну, в чем проблема?
– У нее судороги, – пробормотала Клара. – Ужасные судороги, глаза закатываются, и, если бы Тео не засунул ей палец в рот и не прижал язык, она, наверное, задохнулась бы. О Пейдж, этому, казалось, не будет конца! Это случилось сегодня утром, около пяти. Мы тут же повезли ее к вам.
Клара была расстроена и близка к тому, чтобы разрыдаться.
Элли проснулась и лежала очень спокойно, она казалась сонной и вялой. На ее маленьком треугольном личике виднелись большие голубые глаза, премилая розочка рта и казавшаяся совершенно неуместной персикового цвета прядка волос на самой макушке. Она вела себя инертно, никак не отвечая на все усилия Пейдж расшевелить ее.
Пейдж дотошно расспрашивала Клару, продолжая осматривать девочку.
– Вчера вечером она казалась немножко более капризной, не хотела, чтобы ее укачивали, – рассказывала Клара. – Но у нее не было никакой лихорадки или чего-нибудь в этом роде. Мы подумали, что, может, у нее режутся зубки или что она слегка простудилась.
Слезы вот-вот готовы были хлынуть у Клары из глаз.
Пейдж распеленала Элли и склонилась над девочкой, запеленывая ее снова, завязывая тесемочки, боясь обернуться и посмотреть в глаза Клары, опасаясь, что бессилие, которое она испытывает, отражается на ее лице.
Будь оно все проклято, она просто ничего не могла сказать! Ей нужен был анализ крови, сканирование мозга, электроэнцефалография, все совершенное медицинское оборудование, которого у нее нет, чтобы поставить диагноз Элли Рандольф Флетчер.
Без всех этих технологий Пейдж могла только предполагать, и предположения ее отнюдь не успокаивали.
Судорога была скорее симптомом, а не самой болезнью.
Повреждения при родах? Конечно, там были осложнения, достаточные, чтобы не исключать такую возможность. Врожденный дефект мозга? Ничего нельзя утверждать, надо только ждать и следить за тем, как будет развиваться Элли.
Недостаток кислорода в крови, внутричерепное кровоизлияние, поражение центральной нервной системы – прогрессирующее дегенеративное заболевание? Пейдж внимательно осмотрела маленький череп девочки в поисках опухоли, но ничего не нашла.
Перечень возможных вариантов был бесконечен, и ни одно из предположений ничего хорошего не сулило. И даже если Пейдж поставит правильный диагноз, что она может сделать? Об операциях брюшной полости здесь еще и не слышали, не говоря уже о мозговых операциях. Пейдж почувствовала себя плохо.
Однако она заставила себя улыбнуться, заворачивая девочку и передавая ее на руки Кларе.
– Она сейчас немного вялая, но это естественно после таких тяжелых судорог, которые вы описывали, – сказала Пейдж. – В остальном она выглядит нормально. Я даже не могу предположить, что вызвало у нее судороги. Все, что мы можем сделать, это только молиться, чтобы не было новых. Но не надо так уж волноваться – у семи детей из ста бывают судороги, Клара, и только немногие из них становятся постоянными.
Это была маленькая невинная ложь, потому что кроме нее Пейдж нечего было предложить: у нее не было лекарств, не было возможности провести анализы. Она даже не могла оставить ребенка у себя, чтобы пронаблюдать за ней, – Флетчеры должны вернуться на ферму к своему домашнему скоту, и вообще наблюдение будет безрезультатным, если нет лечения.
– Я хочу знать, будут ли еще судороги и когда.