— Заманчиво… Перевоплотиться и влезть в шкуру врага… Ну, а смысл подключения меня к этому делу?

— Смысл — великий! Краковский трижды мог быть арестован, но каждый раз по нашей оплошности либо по другим обстоятельствам ускользал или избегал этой участи. Сейчас следует действовать решительно и наверняка.

— Я что же, должен его арестовать, застрелить? — старался понять и осмыслить задачу Евгений, прежде чем соглашаться на авантюру.

— Для этого я обошелся бы и без тебя, Женя. Наконец, это самое легкое и простое, — возразил Антон. — Краковский слишком много знает, немало причинил вреда обществу. Короче, он нужен следствию, чтобы показать людям действительное лицо тех, кто бил себя в грудь, уверяя, что он и есть их заступник.

— Кажется, начинаю понимать. Следовательно, моя задача строго ограничивается ролью связника Службы безопасности, а не убийцы, подосланного НКГБ.

— Вот именно! Используя документы Дворецкого и инструктаж, который он получил, тебе предстоит посетить Михея Брагина и передать приказ их общего шефа Хейфица, чтобы он организовал тайную встречу с Краковским.

— Так. А следующий мой ход каков должен быть?

— Ну, проведешь с ним разговор на тему о его боеготовности… Тут я тебе предоставляю полную инициативу. Говори с ним о чем угодно в рамках своего, что называется, амплуа. Важно держать его там до моего прибытия. Как только вы с ним уединитесь, тут же дом Брагина будет окружен солдатами НКВД из роты Джапаридзе. На случай, если Краковский вдруг прибегнет к мерам предосторожности. По крайней мере, таков мой замысел.

— Меня тоже станете брать?

— Нет, конечно. В момент захвата Краковского тебе следует бежать. Это необходимо по двум соображениям: первое — чтобы ты не фигурировал в его следственном деле, как соучастник по преступлениям, когда он предстанет перед военным трибуналом; второе — на случай, если бы пришлось повторить подобную акцию, но в другом варианте.

— Подстраховка…

— К сожалению, всего предвидеть невозможно, мой друг.

Поскрипывали на ветру деревья.

Разбрызгивая копытами мокрый снег и грязь, плелась лошадь, едва удерживая, съезжавшие в разводья колеса крестьянской подводы. Позади шли усталые, продрогшие и голодные Антон Буслаев и Иван Лиханов.

— Настоящий джентльмен должен рисковать всегда. Но прежде всего ради достижения высокой цели. Так меня учили в милицейской школе, — сказал Иван. — Но ради чего рискует собой Краковский?

— Я не думаю, что он руководствуется высокими стремлениями. Ему просто надо выжить, — ответил Буслаев. — А как это сделать, когда рухнуло все, ради чего проливал кровь своих соотечественников? Когда предстоит за все держать ответ? Его можно понять.

— Понять-то можно… да простить нельзя.

Слушая Ивана, Буслаев думал о том, что их ожидает в ближайшие минуты, быть может, мгновения, а готового плана в голове не было. Так, в общих чертах.

— Джапаридзе запрошен по рации и подтвердил, что прибудет к назначенному времени. Но как бы не помешала ему распутица. Да и мост через реку не снесло бы бурным ледоходом. — Буслаев взглянул на часы. — Наступает критическое время.

— Да и дело нам с тобой предстоит нелегкое, лейтенант, — сказал Лиханов. — Уж больно открыты подходы к дому Брагина. И Краковский, и связной Центра могут видеть нас. Придется зайти с тыльной стороны.

Буслаев согласился с таким предложением.

В интересах конспирации и чтобы все развивалось естественно, и Лиханов, и Джапаридзе знали лишь, что это — связной, и все!

Окна в доме Михея Брагина, несмотря на дневные часы, были зашторены. В одной из комнат между Краковским и связным, прибывшим из-за кордона со специальным заданием, велся таинственный разговор. Краковский поначалу недоверчиво отнесся к нему.

— Что еще вы могли бы предъявить мне в подтверждение того, что являетесь представителем шефа Службы безопасности?

— Вы удивляете меня, господин Краковский. Что может быть убедительнее пароля? Или вы так напуганы этим чекистом Буслаевым, что начинаете терять рассудок? Если не желаете и тем более боитесь иметь со мной дело, так и скажите. Я уеду. Только потом пеняйте на себя. За провал явки по головке вас никто не погладит.

— Перейдем к делу. Что вас интересует? — отбросил сомнения Краковский.

— Доложите, в каком положении находится ваше боевое подразделение и насколько можно на него рассчитывать.

— Подразделение… Передайте шефу, что его больше не существует. Имеется командир, то бишь я, и со мною еще несколько человек, случайно уцелевших.

Дом и двор Михея Брагина напоминали крепость. Они были окружены высоким дощатым забором. Хлев. Конюшня. Курятник. Всюду чистота и порядок, что говорило, безусловно, о достоинствах хозяина. Посреди двора стояла высокая мачта. На ее вершине крутил свои лопасти подаренный Хейфицем «за заслуги перед Германией» ветряк, который вращал небольшую динамомашину, а та заряжала аккумуляторы, питавшие электричеством все его хозяйство.

На чердаке, что над конюшней, устроились бородачи. Одни из них валялись на сене. Другие, по приказу Краковского, вели наблюдение за подходами к дому Брагина, пока он там находился.

— Атаман приказал ничем себя не выдавать, — сказал тот, что постарше, с одутловатым, заросшим щетиной лицом.

— Выдавай не выдавай, во все зырки наблюдай, — произнес в ответ молодой здоровяк, не отрывая глаз от слухового окна. — Иначе секир башка будет и мне, и тебе.

— А ежели стрелять придется?..

Буслаев и Лиханов подъехали к дому Брагина так, чтобы оставаться незамеченными. Привязав лошадей и замаскировав оружие, чтобы оно не выпячивало из-под шинели, они прошли во двор. Осмотревшись и не заметив ничего подозрительного, по ступенькам вбежали на крыльцо.

Контрнаблюдение Краковского заметило во дворе посторонних и теперь было в замешательстве.

— Как думаешь, кто такие? — спросил старик. — Один перед ними уже зашел в дом. Сам Михей ему дверь открыл и впустил.

— А кто его знает. Обнаруживать себя не велено, а значит, сиди и не кукарекай, — ответил молодой. — Наблюдай!

— Положеньице…

На столе перед Краковским и связным стоял бочонок домашнего пива, всевозможная закуска. Оба сидели раскрасневшиеся от хмельного и разговора.

— Как разрешите понимать вас? — спросил связной.

— На мой взгляд, следует идти двумя путями, — ответил Краковский. — Первый путь — создание на советской территории из верных нам людей глубоко законспирированного подполья. Это — фронт. Бойцы его не должны останавливаться ни перед чем и использовать все от диверсий до террора, лишь бы земля под ногами Советов ходуном ходила. Второй путь — эмиграция, образование из ее экстремистской части боевых групп и организаций. Это — тыл и в то же время штаб, посредник что ли, осуществляющий контакты между подпольем в России и спецслужбами на Западе. От них исходили бы как денежные субсидии, так и оружие, яды, взрывчатка.

— Интересные мысли… Так и передам шефу. Ну, и что бы вы лично предпочли — фронт или тыл? — поинтересовался связной.

— Разумеется, эмиграцию, — ответил, не раздумывая, Краковский. — Хочется немного отдохнуть. А приду в себя, можно снова сюда.

— Я так почему-то и подумал.

В наружную дверь позвонили.

Краковский и связной насторожились. К ним в комнату вошел Михей Брагин. Вид у него был растерянный.

— Кто это может быть? — спросил Краковский.

— Двое мужчин. Но они стоят так, что из-под занавески я не могу никого узнать, а спросить через дверь не решился, — ответил Брагин. — Какие будут указания, роттенфюрер?

— Наша судьба в твоих руках, Михей. Вот и действуй в соответствии с возложенной на тебя ответственностью! — приказал Краковский.

— Может быть, в схрон спуститесь, господа?

Краковский и связной принялись убирать со стола все, что могло выдать присутствие в доме посторонних лиц.

— Случайно, не ваши? — спросил связной.

— Возможно, вы привели своих людей, — вызывающе ответил атаман, лишившийся банды.