— Ты ошибалась, — сказала я.

Джо-Джо вытерла руки бумажным полотенцем.

— В чем?

— Что ничто не способно пробиться сквозь мою магию Камню. Магия Воздуха Алексис смогла.

Карлица пожала плечами:

— Ты же сама сказала, что ослабила концентрацию. В следующий раз будешь знать, чего ожидать. Кроме того, ты ещё очень молода, Джин. Ты только начинаешь обретать свою силу.

— Но Алексис была сильнее меня, — возразила я. — Её магия была сильнее. Я это чувствовала. Ты видела, что она со мной сделала.

Джо-Джо лукаво покосилась на меня:

— Если она так сильна, то почему же она гниет в каменоломне, а ты сидишь здесь в моем кресле?

На это ответа у меня не было.

Карлица хихикнула:

— Чистая сила — это одно, дорогая, магическая ли она или естественная. У неё есть предел. Но по-настоящему значение имеет лишь как ею пользоваться. Когда ты это поймешь, никто не сумеет прорваться через твой барьер, даже я или Мэб Монро.

Джо-Джо отбросила бумажное полотенце и принялась прибирать в салоне. Пока она работала, я сидела в кресле и обдумывала её слова — и леденящий душу страх, который они во мне пробудили.

* * * * *

Историю Алексис Джеймс обсуждали всю следующую неделю. Назвать это цирком означает недооценить волчий аппетит эшлендских СМИ. Радиостанции и газеты выдавали все новые и новые истории о Джеймс и её кровавом пути. Должно быть, Донован Кейн лучший лжец, чем я думала, потому что возложил вину за все убийства на Алексис, и никто не захотел это оспорить.

Возможно, Хейли Джеймс попыталась бы, будь у нее такая возможность. Но в ночь инцидента в каменоломне её дом сгорел дотла, и она вместе с ним. Ярость огня выдержали только каменный фундамент да несколько зубов жертвы. Все остальное выгорело дочиста. Пожар расценили как несчастный случай, и судмедэксперт сказал, что Хейли, вероятно, задохнулась угарным газом, так как её тело не уцелело для вскрытия. Но я не сомневалась, что Мэб Монро навестила младшую Джеймс и отплатила за сокрытие делишек Алексис. Значит, самый жуткий кошмар Хейли в конце концов стал явью. Ирония. Какая стерва.

Финн деликатно навел справки о пожаре с помощью кого-то из своих многочисленных знакомых. Он хотел знать, не проболталась ли Хейли Мэб, не рассказала ли ей что-нибудь о Флетчере, Финне или мне. О том, что мы сделали или зачем сестры Джеймс нас наняли. Но, очевидно, Хейли ничего не успела рассказать. По слухам, ее роль в мошеннической схеме так разозлила Мэб, что элементаль Огня без промедления изжарила подчиненную, не задав ни единого вопроса. А раз Алексис и все её люди мертвы, рассказывать правду некому. И это значит, что мы с Финном не пострадаем от любопытствующих или желающих сдать нас Мэб.

Через неделю после бойни в каменоломне мы похоронили Флетчера на местном кладбище. Я, Финн, Джо-Джо, София, официанты и повара из «Свиного хлева» и несколько приятелей Флетчера, таких же сварливых старых ворчунов, каким был он. Рослин Филлипс тоже пришла на похороны, но стояла в одиночестве чуть поодаль.

Был чудесный осенний день. Лазурное небо, яркое солнце и облака, пушистые, словно заварной крем. Кладбище располагалось на плато на вершине одной из гор, окружавших Эшленд, и оттуда открывался прекрасный вид на раскинувшийся внизу город и его предместья. Под ногами поблескивала золотом трава, а опаленная солнцем глинистая земля и красные листья добавляли пейзажу ещё ярких цветов. Вершины гор вокруг нас казались дымчато-голубыми на фоне неба.

Мы встали вокруг простого деревянного гроба, отполированного до блеска. Флетчер не хотел излишеств, он был не таким человеком, и Финн уважил желание отца. Священник едва начал отпевание, а присутствующие уже принялись всхлипывать. Некоторые официанты и повара сморкались в салфетки. Старики промокали глаза белыми платочками. То же самое делал и Финн. Джо-Джо Деверо рыдала как дитя, не стыдясь своих слез, хотя те и портили её макияж. София стояла рядом со старшей сестрой и гладила ту по спине. Глаза младшей карлицы оставались сухими, совсем как у меня. Я выплакала все слезы в ту ночь, когда нашла тело Флетчера. А сейчас я просто чувствовала себя… пустой. Выпотрошенной. Ещё один кусочек моего сердца ушел и никогда больше не вернется. Как и все остальные, потерянные за эти годы.

И пока священник читал заупокойную, я вспомнила тот день, когда Флетчер взял меня к себе…

Моей семьи не было в живых уже девять недель. Может, десять. Время больше почти ничего для меня не значило. Важно было только найти достаточно еды, чтобы продержаться ещё один день, и место, где не так холодно переночевать. И с приближением зимы это становилось все сложнее и сложнее. Мое любимое местечко находилось рядом с гриль-баром «Свиной хлев»: закуток в переулке напротив задней двери. Я как раз замечательно в него помещалась. Мне нравилось, что я словно оказывалась в норке и успокаивалась под приглушенное довольное бормотание камней соседних зданий. И то, и другое дарили ощущение безопасности, хотя я и знала, что это всего лишь иллюзия.

И там был этот высокий парень, владелец ресторана. Шашлычник — вот как я его называла. Он знал, что я часто ошиваюсь на задворках его заведения, но не кричал на меня и не прогонял прочь, как сделали хозяева итальянского и китайского ресторанов. Иногда он даже давал подработку, например, подметать в кладовой. А на прошлой неделе я помогла ему разморозить морозильные камеры и оттереть от них странные розовые пятна.

За день работы он дал мне пятьдесят баксов, и я потратила деньги на черную флисовую куртку, водолазку и самые толстые перчатки из тех, что были в магазине «Доброй воли». Шашлычник был намного симпатичнее монахинь в столовой для бездомных. Эти-то сначала порадеют о спасении вашей души и лишь потом соизволят поднести стакан воды. Святоши.

Чуть больше часа назад Шашлычник дал мне гамбургер за то, что я отчистила столы в передней части ресторанчика от жвачки. Я слизала с пальцев последние крошки, пытаясь растянуть удовольствие. Шашлычник не жалел мяса, и этой ночью я засну не голодной, что нынче бывает крайне редко. От сэндвича меня клонило в сон, и я свернулась калачиком и задремала в своем крохотном закутке, пережив ещё один день на улицах Эшленда.

Чуть позже меня разбудили камни. Их бормотание стало громче и перешло в тихий монотонный плач из-за защитных рун, которые я нанесла на кирпичи. Моя собственная сигнализация, призванная обезопасить от наркоманов, вампирских проституток и сутенеров. Я подсмотрела такое у одной из уличных элементалей — но у нее системой оповещения служили огненные шары. Элементалам Огня вообще легче живется. Они могут использовать свою магию, чтобы согреться в ночи, а если на них кто-то наедет, то получит пламенем в лицо. Не в первый раз за свою жизнь я пожалела, что родилась Камнем, а не Огнем.

Я потерла глаза и села, прижимая к коленям кирпич. Несколько дней назад я с помощью магии выковыряла его из стены переулка. Жалкое оружие, но все равно лучше, чем ничего. Возмутитель спокойствия быстро нашелся. Слева от меня в тени стоял человек. Я замерла, надеясь, что он меня не заметит. Мне хорошо удавалось сидеть тихо и неподвижно. Невидимость — необходимый навык, который за последние несколько недель я освоила в совершенстве.

Открылась задняя дверь ресторана, и оттуда вышел Шашлычник, вынося последний на тот день мусор. Высыпая объедки в бачок, он насвистывал веселый мотивчик.

Человек вышел из тени, поднял пистолет и наставил его на спину ничего не подозревающей жертвы. И я поняла, что сейчас произойдет. Злодей собирался застрелить Шашлычника.

— Берегись! — крикнула я.

Шашлычник повернулся. Увидел пистолет и дернулся в сторону. Пуля пролетела мимо. Хозяин ресторанчика набросился на злоумышленника, и они упали на асфальт. Пинаясь, лупя, ругаясь. Человек с пистолетом подмял Шашлычника под себя и схватил его за шею. Он задушит его. Убьет.