Непосредственное руководство авиационными силами, взаимодействующими с 6-й гвардейской танковой армией, обеспечивала оперативная группа генерал-лейтенанта Галунова. В ее состав входили офицеры-операторы, разведчики, связисты и метеорологи. Связь со штабом 12-й воздушной армии, авиадивизиями и соединениями наземных войск обеспечивала радиогруппа 12-го отдельного полка связи. Дальнее целевое наведение самолетов осуществлялось посредством радиолокационной установки.

Оперативная армейская группа располагалась на командном пункте генерал-полковника Кравченко. Вместе с нею находился командир 245-й истребительной авиадивизии. Командиры 316-й и 248-й штурмовых авиадивизий со своими оперативными группами находились на командных пунктах генералов Каткова и Волкова, командиров 7-го и 9-го гвардейского механизированных корпусов. В передовых отрядах и головных бригадах механизированных и танковых корпусов находились офицеры штабов авиасоединений, обладающие практическим опытом ведения совместных боевых действий с подвижными войсками. Они поддерживали по радио непрерывную связь со штабами своих дивизий, что обеспечивало быстрый вызов самолетов и их ориентирование на возникшие цели. Такая система управления авиасоединениями позволяла достигнуть необходимой гибкости и непрерывности взаимодействия с наземными войсками.

Развивалось наступление 2-го Дальневосточного фронта генерала армии Пуркаева. Главный удар наносила 15-я армия генерал-лейтенанта Мамонова при содействии 1-й и 2-й бригад речных кораблей Краснознаменной Амурской военной флотилии из района Ленинское, вдоль побережья Сунгари на Харбин. Одновременно из района Бикин, в общем направлении на Жаохэ, и Боли двигались вперед соединения 5-го отдельного стрелкового корпуса генерал-майора Пашкова.

К утру передовые отряды 15-й армии совместно с пограничниками овладели крупными островами на Амуре, в устье Биры и захватили плацдарм на южном берегу Амура в районе Эртуни. Этот важный успех обеспечил главным силам армии быстрое форсирование Амура, а военным морякам свободу маневра. Был отрезан выход в Амур Сунгарийской речной флотилии противника. Соединения 5-го отдельного стрелкового корпуса при содействии кораблей 3-й бригады Краснознаменной Амурской военной флотилии успешно форсировали Уссури и к концу первого военного дня практически овладели центром укрепрайона — Жаохэ.

На второй день войны, 10 августа, Японское правительство сделало заявление о готовности принять условия Потсдамской декларации руководителей США, Великобритании, Китая и СССР от 26 июля, рассчитывая ввести Советское правительство в заблуждение и принять меры к восстановлению положения в Маньчжурии. В ответ на это политотдел 6-й гвардейской танковой армии выпустил листовку, в которой, разоблачая происки японских милитаристов, призвал солдат, сержантов и офицеров повысить политическую бдительность, максимально ускорить наступление. В ней говорилось:

«Дорогие товарищи! Враг просит о пощаде. Но он еще не разоружен. Враг хитер и коварен. Он может пойти на всякие провокации. Будьте особенно бдительны и настороженны Быстро продвигайтесь вперед. Ломайте всякое сопротивление врага. Разоружайте и плените его, а если не будет сдаваться, беспощадно уничтожайте».

Утром 10 августа Малый хурал и Монгольское правительство объявили священную войну против Японии на стороне Объединенных Наций и заявили о полном присоединении к «Заявлению Советского правительства». В их Декларации подчеркивалось, что на пути независимого существования Монгольской Народной Республики, как самостоятельного государства, стоял и стоит японский империализм. Объявив войну Японии, МНР выставила на Забайкальский фронт почти все свои вооруженные силы. Главкомом монгольской группировки являлся опытный военачальник маршал Чойбалсан.

На рассвете этого же дня, под прикрытием группы истребителей, летчик 821-го истребительного авиаполка младший лейтенант Молаканов выполнял задание по воздушной разведке вражеских войск в районе Хайлара, и установлению пригодности местного аэродрома для посадки наших самолетов. Он приземлился на летном поле, осмотрел посадочную полосу, уточнил у населения сведения о составе японских войск в городе и укрепрайоне, и благополучно возвратился на свою базу. Доставленные им разведывательные данные помогли командованию 94-й стрелковой дивизии с ходу блокировать гарнизон Хайларского укрепрайона с востока, перерезав железную дорогу из Хайлара в Бухэду.

Положение войск 4-й отдельной армии генерала Микио еще более осложнилось 10 августа с переходом в наступление соединений 2-й Краснознаменной армии на Сахалянском направлении. Овладев островами на Амуре, восточнее Благовещенска, войска генерал-лейтенанта Терехина новели решительное наступление на Мэргэнь и Бэйаньчжэнь. На острие их атак рвались вперед ударные части 73-й и 74-й танковых бригад. Генерал Микио начал спешный отвод своих войск вдоль железных дорог на Таонань и Харбин к центру Маньчжурии, надеясь там организовать новый рубеж обороны.

К исходу дня 10 августа определился перспективный успех войск 1-го Дальневосточного фронта. Расчеты командующего Кванту некой армией генерала Ямады на то, что главные фронтовые силы Советов удастся задержать и обескровить в сражениях в приграничных укрепрайонах, не оправдались. Стремительность наступления позволила соединениям 35-й, 1-й Краснознаменной и 5-й армий генералов Захватаева, Белобородова и Крылова перерезать все коммуникации противника, прежде чем он смог ими воспользоваться для отхода и организации обороны на рубеже рек Мулинхэ и Муданьцзян. Войска маршала Мерецкова последовательно овладели городом Хутоу, станцией Пограничная, городами Силиньхэ, Дуннин и Суйфыньхэ.

Министр иностранных дел Молотов появился в кабинете председателя СНК, как только Сталин приехал в Кремль с «Ближней дачи». Поздоровавшись за руку, он извинительно тряхнул перед ним листами неотложных документов:

— Посол Гарриман только что передал для ознакомления ответ правительства Соединенных Штатов[57] от имени всех союзных держав на Заявление Японского правительства о принятии им условий Потсдамской декларации от 26 июля.

Председатель СНК быстро прочитал протянутый Молотовым первый документ. Возвращая его, спросил:

— А что нового внесли американы в свежую редакцию? Так торопятся владеть инициативой, что важнейшие документы готовят походя, без основательной проработки.

Нарком иностранных дел ответил:

— В формулировке третьего абзаца ответа более точно прописана функция Японии в отношении осуществления условий безоговорочной капитуляции[58].

Продолжая стоять на своем традиционном месте у торца стола, Сталин отреагировал на слова наркома иностранных дел с ноткой недовольства:

— Никакой принципиальной разницы в документах нет. Но меня продолжают удивлять действия Трумэна. Лезет из кожи вон, чтобы при каждом удобном случае подчеркнуть американскую гегемонию в мировых делах. По-моему, никаких особых заявлений делать не надо, но при ближайшей встрече с Гарриманом следует тактично ему объяснить очевидную разницу. Американский президент может строить свои отношения с руководителями Англии и Китая так, как ему заблагорассудится, но для Советского Союза избранный им стиль неприемлем. Мы требуем для себя абсолютно равноправных отношений. Поэтому пусть Трумэн присылает в Москву не исполненные уже документы для информации, а проекты официальных документов для согласования. Это будет правильно. Гарриман — толковый дипломат, и он поймет законность наших принципиальных претензий.

В тот же день, 11 августа, нарком иностранных дел Молотов направил послу Соединенных Штатов в Москве Гарриману ответное письмо. Он сообщил о согласии Советского правительства с изменениями, внесенными Американским правительством в третий абзац ответа Японскому правительству по поводу принятия им условий Потсдамской декларации от 26 июля руководителей США, Великобритании, Китая и СССР о безоговорочной капитуляции Японии.