Общее соотношение потерь во всем Сарагосском сражении было не в пользу Республики. Она лишилась 30 000 убитых, раненых и пропавших без вести и по крайней мере 70–80 танков, националисты — 20 000 человек. 35-ю республиканскую дивизию они уничтожили — в ней, по данным потерпевших, осталось всего 12 % состава.

Существенный урон националисты понесли только в авиации. Республиканские ВВС в конце сражения неожиданно предприняли хорошо подготовленную атаку Гарапильниосского аэродрома под Сарагоссой. По данным самих националистов, за полчаса на земле от бомб и зажигательных пуль погибло 40 германских и итальянских машин, по республиканским данным — было выведено из строя около ста самолетов. Кроме того, сгорели все военные склады Гарапильниоса.

Из тяжелого и длительного Сарагосского сражения победителями вышли националисты. Вопреки расчетам Валенсии, стратегически мысливший и последовательный в действиях каудильо не остановил завоевания Севера. Известие о вражеских атаках в Арагоне он воспринял хладнокровно. Ради ликвидации Северного фронта он готов был временно пожертвовать даже Сарагоссой. Сантандер был занят националистами именно в критические дни боев в сарагосских пригородах, Астурии же не суждено было получить передышки.

Как и в дни Брунете, Франко и Понте меньшими силами и ценой меньших потерь отразили опасный прорыв «красных». Замысел противника они разгадали быстро и так же быстро нашли средство его обезвредить. Несмотря на смятение, царившее в полуосажденной Сарагоссе генерал Понте определил, что при быстроте продвижения Вальтера, Кампесино и Листера на флангах еще опаснее наступление дивизии Клебера в центре, и постарался взять ее в клещи. Оставив врагу часть укрепленного пояса, Понте сохранил за собой Сарагоссу, Хаку и Теруэль.

У националистов хорошо были налажены снабжение войск и эвакуация населения. По признанию республиканцев, во взятых с ходу Кодо и Медиане они не обнаружили ни одного мирного жителя. Несмотря на внезапность атаки, все были вывезены. Превосходно действовала противотанковая артиллерия националистов, республиканские источники отмечали ее меткий огонь.

К разочарованию сторонников Республики, Арагонский фронт националистической Испании остался непоколебимым. Затраты времени, оружия и человеческих жизней, на которые пошли республиканцы, не оправдали себя.

Оборону Бельчите националисты превратили в очередной героический миф. Защитники поселка вслед за защитниками Алькасара, Овьедо, Сарагоссы, Теруэля и Уэски стали героями националистической Испании.

Республиканское командование и его советники повторили все основные ошибки, допущенные ими в Брунетской операции. Добившись внезапности, они не сумели воспользоваться ею. Наступавшие войска крайне медленно подпитывались необходимыми ресурсами, и победоносные дивизии быстро выбивались из сил. Республиканцы жертвовали главными задачами сражения стратегического масштаба (Сарагосса) ради второстепенных (Бельчите, Кинто), неразумно расходуя на их взятие пехотные дивизии и ценнейшие танковые резервы.

Утратив первоначальный темп, республиканские штабы, вместо того чтобы прекратить сражение втянули войска в мучительную борьбу на измор. Они достигали локальных успехов, но оказались не в состоянии превратить их в оперативный прорыв. Как повелось со времен Харамы, танки и танкисты напрасно гибли при штурме прочных, размещенных в складках местности и хорошо вооруженных каменных и железобетонных укреплений неприятеля.

Созданную Республикой мотопехоту так толком и не удалось применить по прямому ее назначению — для действий в оперативной глубине. Причиной стало даже не сопротивление врага, а неблагоразумное направление в огонь штатских шоферов, только что взятых из глубокого тыла и не знавших условий Арагона с его бесчисленными холмами и ложбинами и отсутствием воды. Зато небольшие мотопехотные части генерала Понте хорошо знали свое дело. Именно они остановили прорыв дивизии Клебера к Сарагоссе.

Очень плохую службе Республике сослужил ее пропагандистский аппарат. Барселонские и валенсийские газеты накануне наступления, опираясь рассказы нескольких перебежчиков превратили в разрозненные беспорядки на улицах Сарагоссы в целое народное восстание. Подобные статьи настраивали наступающих на скорую и легкую победу.

Каса-дель-Кампо, Ла-Гранха, Уэска, Брунете и Сарагосса стали провозвестниками самых изнурительных и малорезультативных сражений Второй мировой войны — Ельни, Ржева, Гжатска, Великих Лук, Витебска…

На ходе операции конечно сказалась усталость бойцов и командиров Республики. Почти все войска недавно вышли из брунетского пекла и не успели как следует отдохнуть. Дивизионные командиры были взвинчены, что усугубило ставшую уже традиционной несогласованность их действий, превратившуюся под стенами Сарагоссы в настоящие междоусобицы и откровенное интриганство. Кампесино и Листер позже рассказали об этом в воспоминаниях, Клебер — в служебном отчете, а Вальтер (советский офицер Кароль Сверчевский) — в отчете и в диссертации.

Сверчевский, в частности, писал:«Командиры проявили крайнюю недисциплинированность… Многие действовали исключительно в собственных интересах. Листер вел себя как необузданный феодал… На Клебера мы тоже не смогли оказать нужного давления».

Клебер и Листер со своей стороны на цифровом материале доказали, что за счет их частей дивизия Вальтера получила усиленное артиллерийское и авиационное сопровождение, чем и объяснялся ее успех под Бельчите. Сарагосское сражение положило конец карьере международного революционера Эмиля Клебера. Человека, в честь которого испанцы слагали стихи, сместили, отозвали в СССР и арестовали. Не помогли протесты его офицеров и солдат.

Способный и самостоятельно мыслящий полевой командир, сыгравший заметную роль в Мадридском сражении, Клебер оказался в немилости сразу у нескольких инстанций — у руководства интербригад, Рохо и Прието. В Москве, по доносам Марти и Лонго, Клебера обвинили в «троцкизме». Ему суждено было через 15 лет закончить дни в колымском концлагере. Правящие круги СССР официально реабилитировали Клебера в 1965 году. Но и поныне многие работы об испанской войне обходят его молчанием.

Пауза на Северном фронте между Сантандерской и Астурийской операциями продолжалась всего четыре дня. 1 сентября, когда республиканцы увязли в штурмах Сарагосского укрепленного пояса, Франко и Солчага начали решающее сражение за Астурию.

В численности войск силы сторон были почти равны. Итальянский корпус Бастико после победы при Сантандере находился на отдыхе. Несколько резервных дивизий ставка Франко вынуждена была отправить в Арагон. Тем не менее националисты обладали серьезным техническим превосходством и лучше снабжались. Они выдвинули против астурийцев около 40 000 штыков, 250 орудий, до 100 бронеединиц и не менее 250 самолетов ВВС, среди которых были только что поступившие из Третьего рейха «Штуки» — новейшие пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-87».

Астурийцы тоже насчитывали до 40 000 человек, 80 орудий, несколько самодельных бронемашин и 15–20 самолетов — преимущественно старых голландских «Фоккеров-21» и чехословацких «Колховенсов». Войска были сведены в 86 батальонов и два корпуса, а командование доверено полковнику Галану и майору Сиутату. В сражении участвовало несколько советских офицеров во главе с «Горисом».

Запасы продовольствия в сырой и неплодородной Астурии были ничтожными. Подвоз извне прекратился — националистический флот подверг гавани плотной блокаде. Последние транспорты с военными и гуманитарными грузами под мексиканским флагом прорвались в Хихон в августе. Надежды на помощь с воздуха или с моря больше не было. Порты и посадочные площадки находились под постоянным наблюдением и периодически подвергались бомбежкам.

Не собиравшийся — в отличие от Хунты Сантандера — сдаваться, Совет Астурии и Леона применил крайние средства, чтобы продолжить сопротивление: поголовную военизацию мужского населения до 50 лет и массовые аресты подозрительных лиц. Тюрьмы Хихона и Авилеса были переполнены. Решительно вся недвижимость была национализирована.