На улице у дома стояло три машины. Офицер приказал женщине сесть в первый крытый автомобиль, похожий на стальную коробку. Карла затолкали в другой автомобиль. В третьей машине были солдаты с автоматами в руках. «Почетный караул» для молодоженов был многочисленным и грозным.

Свадьба была прервана навсегда.

В Берлине не было тюрьмы для женщин. Поэтому арестованную доставили в полицейскую тюрьму на Александрплац. Она использовалась службой безопасности для изоляции лиц, подозреваемых или обвиняемых в антигосударственной деятельности.

Через час охранники повели Ильзе на первый допрос. Ильзе попросила снять наручники.

— Хочешь покончить с собой? — спросил один из охранников. И добавил: — Не удастся. Это самый простой выход из этого дворца…

В тюремном коридоре было темно, пахло плесенью и кровью. Ильзе, много лет проработавшая корреспондентом известных немецких газет, подумала, что именно описанием этого страшного коридора она бы начала репортаж из каторжной тюрьмы, в которую журналистов никогда не приглашали и никому не показывали ее узников.

У каждой диктатуры свои тайны. Узниками Плецензее были в основном немцы. Однако среди узников были и французы, и бельгийцы. Те, кто осмеливался осуждать гитлеровский режим, оказывались в этой тюрьме…

Следователь некоторое время пристально рассматривал стоявшую перед ним женщину. Ее нарядное платье потеряло свежесть, правый уголок белого воротничка был оторван и свисал, словно крыло раненой чайки.

Следователь знал, что эта немка хорошо училась в школе и торговом училище, некоторое время работала в берлинском издательском концерне Моссе, была секретарём публициста Теодора Вольфа, который придерживался демократических взглядов. Это была зацепка, но из далекого прошлого…

Характеристики из МИДа и химконцерна из Дрездена на арестованную тоже лежали в папке перед следователем. Он их внимательно изучил. В них были только положительные отзывы. До декабря 1941 года гестапо не располагало никакими компрометирующими данными на эту женщину. А из данных, полученных из Бельгии в конце 1941 года, следовало, что эта женщина была агентом советской разведки. Но это еще нужно было доказать.

Следователь понимал, что решить такую трудную проблему будет нелегко. Если Штёбе — агент русской разведки, то необходимо выяснить, когда и какие сведения она передавала в Москву? С кем работала в Берлине? Кого знает в Бельгии? Как она поддерживала связь с Москвой? Кому и как передавала информацию?

Допрос начался в 18 часов. Гестаповец разложил на столе с десяток фотографий и спросил:

— Кого из этих людей вы знаете?

Ильзе бросила взгляд на фотографии и в свою очередь спросила:

— Почему арестовали меня и моего мужа?

Следователь не мигая смотрел ей в глаза и молчал.

— Снимите наручники, — попросила Штёбе.

— Это можно, — ответил гестаповец. Он встал, подошел к арестованной и открыл наручники.

— Вы — русская шпионка, — продолжил он. — У меня есть доказательства. Или вы их опровергните, или… Отвечайте на вопросы.

Ильзе не знала ни одного человека, изображенного на фотографиях. Это были немцы, молодые мужчины и женщины, некоторые из них в военной форме, один или два — офицеры. Ее это обрадовало. Она поняла, что не одна принимает участие в борьбе против Гитлера. Ее ободрило и то, что на фотографиях не было ни одного из ее помощников.

Что же может предъявить ей следователь? Она твердо решила, что никогда и ни при каких обстоятельствах не назовет имена друзей…

Начался неравный поединок. С одной стороны — молодая женщина. С другой — государственная служба безопасности Германии, в распоряжении которой было все: шантаж, пытки, смертная казнь и… жизнь в награду за предательство.

Ильзе сделала выбор. Несмотря на пытки, она никого не выдала. Имперский суд приговорил И. Штёебе к смертной казни.

Она ушла из жизни непобежденной. Карл Хельфрих, которому удалось избежать казни благодаря Ильзе Штёбе, после войны писал: «Ильзе всегда верила в силы Красной Армии. Она считала, что Советский Союз воспользуется своей большой территорией и использует ее как основное стратегическое преимущество для последующего контрнаступления и разгрома. Ильзе была стойким и убежденным борцом за справедливость.

Потеряв связь с Центром, Ильзе страдала, чувствуя себя отстраненной от борьбы и работы, которые были так нужны именно сейчас. Она все время изыскивала возможности восстановить связь с Центром…

Развитие событий на фронте не давало Ильзе покоя ни днем ни ночью. Мы вздохнули лишь при контрударе Советской Армии и поражении немцев под Москвой. Ильзе удалось услышать и пережить начало победы Красной Армии под Сталинградом».

О разгроме немцев под Сталинградом ей сообщили мать Фрида Штёбе и сводный брат Курт Мюллер, которым гестаповцы разрешили последнюю встречу с Ильзе Штёбе накануне ее казни на гильотине.

В ночь с 23 на 24 декабря 1942 года «Альта» была казнена в каторжной тюрьме Плецензее. В тот же день был казнен и барон Рудольф фон Шелия, который не выдержал пыток и сообщил гестаповцам, что передавал Штёбе секретные сведения…

Перед казнью Ильзе было разрешено написать завещание. Она с присущей женщинам скрупулезностью распределила все свои вещи и имущество между родственниками. Однако гестаповцы конфисковали все, что принадлежало И. Штёбе. Ее брат, Курт Мюллер, принимавший участие в антифашисткой борьбе, тоже был схвачен гестаповцами и казнен.

После окончания Великой Отечественной войны полковник Я. Бронин вспоминал об «Альте» так: «Когда я ее впервые встретил, ей шел двадцать первый год. Стройная, выше среднего роста, с правильными чертами продолговатого лица и живыми серыми глазами, она была, бесспорно, красивой женщиной. На нее обращали внимание, потому что у нее были заметные черты сходства с популярной тогда в Германии киноактрисой Бригиттой Хелм.

Внешняя красота у Ильзе Штёбе сочеталась с ее личным обаянием, связанным с природным умом и умением расположить к себе людей. Она отличалась наблюдательностью, умела быстро схватывать наиболее характерные черты людей, с которыми сталкивалась, обладала чувством юмора, способностью подмечать смешное в людях и событиях. В общении с людьми она вела себя так, что в центре разговора как-то само собой оказывались интересы собеседников. К ним И. Штёбе проявляла умное, отзывчивое отношение, сопровождающееся теплой, приветливой улыбкой. Беседовать с ней было приятно и интересно; без всяких видимых усилий она вызывала собеседника на откровенность…»

Судьба Рудольфа Гернштадта сложилась более благополучно. В первые годы войны, находясь в Москве, «Арбин» готовился к новой, специальной командировке, в которой, как он предполагал, должен был встретиться с «Альтой». Она знала об этом, готовилась к совместной работе и с нетерпением ожидала благословенный час встречи с верным другом. Однако планам этим не суждено было сбыться. Спецкомандировка «Арбина» не состоялась. Он проживал в Москве на конспиративной квартире военной разведки, готовил обзоры немецкой прессы и сообщений немецкого радио, выполнял другие задания. За короткое время смог подготовить более 20 справок по различным военно-политическим вопросам.

Когда в июле 1943 года на территории СССР был создан антифашистский Национальный комитет «Свободная Германия», Гернштадт стал активно участвовать в его работе. Он был назначен главным редактором центрального печатного органа этого комитета. С начала 1944 года вошел в состав Рабочей комиссии Политбюро ЦК Компартии Германии.

В Москве Рудольф познакомился с Валентиной Сониной, учительницей немецкого языка, которая через некоторое время стала его женой. После окончания Великой Отечественной войны они выехали из Москвы в Германию. С марта 1949-го по июль 1953 года Гернштадт был главным редактором центрального органа ЦК СЕПГ «Нойес Дойчланд», членом Временной народной палаты ГДР, членом ЦК и кандидатом в члены Политбюро ЦК СЕПГ.