Особенно резкой была оппозиция Риму в Африке, где в начале V в. существовало около 470 епископств.

Один из поместных синодов Африки выразил в то время как сомнение в способности римского pontifex maximus принимать правильные решения, так и несогласие с тем, что его вердикт выше. Северо-африканские иерархи категорически отвергают любые претензии на чье-либо право отдавать им приказы и не оставляют за Римом никаких верховных полномочий в вопросах веры и устава. Прелаты уверены в своей способности распознавать истинную веру. И только вторжение вандалов, хозяйничание в Африке арианских «еретиков» способствовало единению тамошних католиков с римским епископом, у которого Карфагенский и Милевский синоды (416 и 417 гг.) испросили утверждения собственных решений. Вторжение вестготов в Испанию привело к усилению связей испанских церквей с Римом. Но еще синод Карфагена в мае 418 г., возродив один из прежних принципов церковного права, грозит отлучением за «заморские апелляции»⁷⁰.

Сколь мизерно было послушание Риму со стороны именно африканцев демонстрирует инцидент, судебное разбирательство которого затронуло многих понтификов начала V в.

Дело Апиария

Епископ Урбан из Сикки, ученик Августина, отлучил от Церкви пресвитера Апиария за скандальный образ жизни («неслыханные бесчестные поступки»), Апиарий же через голову своего митрополита обратился в Рим, Однако африканский епископат еще в 393 г. запретил своим священникам апеллировать к Риму, а всеобщий синод в Карфагене в мае 418 г. запретил какие бы то ни было обращения «в суд по ту сторону моря» (ad transmarina). Но папа Зосима вступился за отставленного священника и, игнорируя соответствующего митрополита, вызвал Урбана к себе для объяснений. Но так как требования римлянина были в свою очередь тоже проигнорированы, он направил в Африку делегацию из трех человек, как будто речь шла о папском представительстве на Вселенском Соборе, во главе с епископом Фаустином из Потен-цы. Эта делегация, согласно инструкциям, ссылалась якобы на каноны Первого Никейского Вселенского Собора 325 г., а на самом деле - на каноны Сардикийского поместного собора 343 г. Кроме того, цитировавшиеся положения противоречили папскому procedere, поскольку они, хотя и дозволяли обращение отстраненного пресвитера или дьякона к соседнему епископу, но ни словом не упоминали о праве обращения с жалобой в Рим, а тем более о праве римского епископа на вмешательство в рассмотрение подобных дел⁷¹.

Африканцы реагировали сдержанно. Правда, они восстановили Апиария, просившего о прощении за все свои «заблуждения», в должности пресвитера, но не в Сикке, а в Фабраке. К тому, что папские посланники пытались выдать за каноны Никеи, они отнеслись с недоверием. Они бы, мол, без промедления подчинились всем предписаниям Никеи - но не «папе»! - да не нашли в своих экземплярах Никейских канонов ничего подобного, а посему решили навести справки у предстоятелей Константинополя и Александрии. Папский легат Фаустин неоднократно пытался воспрепятствовать этому, но тщетно⁷².

Тем временем скончался папа Зосима, и папский престол занял Бонифаций I. Африканский епископат осудил деяния его предшественника и заявил, что если бы истинные каноны Никеи соблюдались и в Италии, то «нам не пришлось бы выносить такое, о чем и вспоминать не хочется, и находиться под подозрением в совершении непотребств. Но мы верим… что, покуда Ваше Святейшество возглавляет римскую Церковь, нам не придется вновь сталкиваться с столь высокомерным к нам отношением и впредь доказывать, что мы заслуживаем уважения». Коротко и ясно. Одновременно Карфагенский Собор 419 г. под председательством Аврелия Карфагенского и при участии самого Августина подтвердил постановление большого Карфагенского Собора предыдущего 418 г. в части запрета любому африканскому клирику, вплоть до священника, обращения во внеафриканские инстанции, а следовательно, и к папе тоже. Запретил категорически и под страхом отлучения. Вскоре после этого из Константинополя и Александрии были доставлены запрошенные документы Никейского Собора. Как и следовало ожидать, они подтвердили неправоту Зосимы, после чего их отправили а Рим, где Сардикийские каноны, впрочем, и впредь выдавались за Никейские!⁷³

Между тем дело Апиария возобновилось в 424 г. при папе Целестине I. Апиарий впал в рецидив, вновь был отлучен и вновь обратился в Рим, где новый папа отнесся к нему весьма благосклонно и вновь отрядил в Африку все того же Фаустина из Потенцы. В течение трех дней он дебатировал с африканцами еще более неудачно, чем в прошлый раз, но вел себя высокомерно и оскорбительно, о чем не преминули пожаловаться Целестину соборные отцы в своей челобитной «Optaremus». Его же подзащитный Апиарий пал под тяжестью улик, принял приговор синода, и фиаско папских легатов было полным. «Что касается нашего брата Фаустина, - писали синодалы, - то, во имя братской любви, мы хотели бы заручиться согласием Вашего Святейшества, чтобы Африка впредь и навсегда была избавлена от него»⁷⁴.

Но и сам Целестин получил из Африки такую отповедь, как никакой римский епископ до. него. «Ибо в установлениях старых соборов мы не нашли абсолютно (in nullo) никаких указаний на право Вашей стороны направлять к нам своих людей; а то, что Вами прислано с тем же Фаустином как якобы выдержка из канонов Никеи, то мы не смогли обнаружить ничего подобного ни в одном из заслуживающих доверия Со dices ¹⁷, всеми признаваемыми как Никейские». Епископы не желали впредь видеть никаких папских клириков в качестве судебных исполнителей, дабы не поощрять «дурно чадящее мирское высокомерие» (fumosum tufum saeculi)⁷⁵.

С исключительной бескомпромиссностью африканский епископат восставал против папского вмешательства в свои судебные дела. Он не признавал за Римом права принимать жалобы священнослужителей своей страны и занимал принципиальную позицию, согласно которой каждый синод является последней судебной инстанцией. «Ведь не найдется человек, который бы думал, что наш Господь дал одиночке способность принимать справедливые решения, но отказал в этой способности представительному собранию епископов!»⁷⁶

Таким образом, римский епископ еще в начале V в. не является для самой большой из западных церквей высшей инстанцией ни в вопросах веры и церковной дисциплины, ни, как показывает дело Апиария, в вопросах юрисдикции. Именно африканские синодалы считали себя вполне полномочными на принятие окончательных решений во всех этих областях. Не без оснований историк папства Эрих Каспар/ Erich Caspar убежден, что мощная африканская церковь никогда не склонилась бы перед римским престолом и перед новой теорией папского верховенства и идеей о субординации церквей, если бы вторжение вандалов' не перерезало ее жизненный нерв, а ислам не сокрушил ее в VII в. Несчастья других были - и по сей день остаются' - счастьем для Рима. И Каспар вправе назвать фиаско мощной африканской церкви «неслыханным благом Провидения» в истории папства, так как это крушение избавило папство в решающий момент его продвижения к господству от единственного серьезного соперника на Западе. «Подобно пораженному молнией исполину девственного леса, карфагенское первенство рухнуло под одним ударом и освободило дорогу римскому первенству»⁷⁷.

Верховенство Пап оспаривалось вплоть до Нового времени

В первые столетия раннего средневековья Вселенские Соборы не признавали притязаний Рима на монопольное представительство. Принятие решений осуществлялось коллегиально, и при торжественном оглашении канонов имя папы не произносилось. Не он являлся иерархически высшей инстанцией с распорядительными полномочиями, но - собор; не в его компетенции - а собора - находились абсолютно обязательные решения в вопросах веры Римский теолог Вильгельм де Врие/ Wilhelm de Vries подытоживает в конце своего труда о соборах первого тысячелетия: «Согласно этим соборам, как минимум норма, что решения по вопросам веры и важным дисциплинарным вопросам принимаются коллегиально. Трудно вообразить, как абсолютистски трактуемое первенство могло опираться на традиции первого тысячелетия»⁷⁸.