— Тебе не кажется, что теперь ты можешь постичь тайный смысл вещей? — обнял Ланьо друга. — Ведь любой предмет – чья-то мечта, к которой можно прикоснуться.

Каково же было разочарование, когда они обнаружили, что вещи, окружающие их, мертвы. Каждая – лишь тысячекратно отштампованная копия другой. И только в Музее Красоты удалось найти предметы, одухотворенные человеческим теплом.

Тот, кто не знал Ланьо, считал его скупым и жестоким. Подумать только: и дочь и сын то и дело ищут, где бы подработать. А он покусывал губы и напевал старинную песенку о двух лягушатах, попавших в банку со сметаной. Первый лягушонок опустил лапки и сразу же пошел ко дну. Зато второй решил не сдаваться. Он прыгал, бился, пытаясь выбраться наружу. И от этих, казалось, бессмысленных, попыток сметана в конце концов превратилась в ком масла, по которому лягушонок выкарабкался из банки.

В день премьеры на душе у Ланьо было неспокойно. В щелочку занавеса он следил за выступлением Пипла. Когда же, разрушив усилия гипнотизеров, на арену с криком «Люблю!» выбежала Рикки, он напрягся и приготовился к худшему. Его ожидания оправдались. Вокруг Пипла сгущалась опасность.

И тогда Ланьо на пару минут включил свою аппаратуру, чтобы зрители хотя бы миг почуяли море.

Когда минуты через две свет опять вспыхнул, клоуна и след простыл.

— Чего расселись? — неожиданно грубо сказал Чарли.

Оглушенные увиденным, растерянные, Альт и Тэйка не сразу сообразили, что пора уходить. Но вот толпа подхватила их и понесла к выходу.

— Пилюли уже действуют, — Тэйка заметила недобрую тень в глазах Чарли. — Бедняжка! — шепнула она Альту и, как заклинание, проговорила: — Только бы Пиплу удалось бежать!

— Как ты думаешь, свет погас случайно или кто-то выключил его? — спросил Альт. На слова Тэйки о Чарли он не обратил внимания.

— Думаю, не случайно! — в голосе Тэйки прозвучали горделивые нотки. Она хотела сказать еще что-то, но смолкла, поймав на себе пристальный взгляд типа с оттопыренными ушами. Альт увидел, как, скривясь от боли, девочка зажала зубами язычок. — Я болтливая, — тихо призналась она. — И ничего не могу с собой поделать. Папа говорит, это мой главный недостаток. Мне всегда хочется с кем-нибудь поделиться какой-нибудь новостью. Если заметишь, что говорю лишнее, скажи – и я прикушу язык!

— Хорошо, — охотно согласился Альт.

— И присматривай за Чарли, — сказала она так тревожно, будто Чарли тяжко заболел.

У выхода их поджидала тетушка Кнэп.

А дома, как и предсказал Рок-Фок, было шумное объяснение с родителями, во время которого Рауль Дитри вышагивал по гостиной, поглаживая острый подбородок, затем схватил со стула кухонное полотенце и больно шлепнул Альта по плечу.

Чарли расхохотался.

— А я знаю, почему ты ударил его, а не меня, — неожиданно подмигнул он отцу.

Дитри опешил. Тут же полотенце взметнулось вновь и прошлось уже по спине Чарли. Он съежился, отскочил в угол. Диковато поглядывая бегающими глазками, сказал:

— Дурак ты, Альт. И все вы олухи. — Пригнул голову, рысцой пробежал к двери и скрылся, оставив родителей в смятении.

Тетушка вопросительно свистнула.

— Чарли наглотался пилюль счастья, — виновато объяснил Альт, и она в отчаянии всплеснула руками.

— Всего-то? — облегченно вздохнула миссис Эла. Дитри закурил.

— Рано или поздно это случается с каждым. Что же ты отстаешь, а? — Он прищурился, разгоняя ладонью дым, и стал похож на Джима Неприкасаемого из популярного кинобоевика.

— Что же теперь делать? — сокрушалась тетушка.

— Я пойду? — Альт вопросительно взглянул на родителей.

— Иди-иди, — закивала миссис Эла, и уже за дверью он услышал беспокойное и непонятное: — Мне кажется, Чарли что-то подозревает…

Когда Альт вошел в спальню, брат уже посапывал. На подушке валялся смятый клочок бумаги с неровными, корявыми буквами: «Несчастный, глупый Альт!»

Всю ночь Альту снились полицейские с бакенбардами-интегралами. Они выстраивались в шеренги и под барабанную дробь четко маршировали по площади. А потом площадь оказалась усеянной сплошь интегральными значками. Откуда-то из их гущи вынырнуло блестящее животное с большими выразительными глазами. Он узнал зеленого дельфина, который неожиданно сказал Тэйкиным голосом: «Бедняжка Чарли! Надо присматривать за ним!».

Утром следующего дня Альт долго лежал в постели не в силах сбросить сонное оцепенение. В дверь кто-то скребся. Неужели Усан? Нет, котенок не может сорваться с привязи. Наконец с трудом разлепил глаза, повернул голову – кровать Чарли была пуста. За матовым стеклом мелькнула чья-то тень, царапанье стихло. Снова откинулся на подушку. Ну, конечно, это Чарли. Встал спозаранок и решил развлечься, будто ничего не случилось.

Полежал еще немного. Затейливым фильмом прокрутились в памяти события вчерашнего дня. Один кадр был удивительней другого. Люди принимали облик зверей. Пипл с волшебной палочкой. Рикки Джонглей. Поющая ваза и плеск волн…

Альт приподнялся, тревожно осмотрел детскую. Что-то изменилось в ней, Как будто все на месте: так же рядом, друг против друга, стоят у стен кровати с плавающими матрасами – их купили братьям в прошлом году на день рождения. На окнах – занавески с ягодами, которые в темноте превращаются в зеленых светлячков. Мягкий, цвета луга, ковер под ногами.

Кровать. Вот что стало другим. Чарли застелил ее не розовым покрывалом, а каким-то сизым, в мелкую крапинку. Впрочем, нет – покрывало лежало на стуле. Кровать не была застелена вовсе.

Он откинул свою простыню и впервые заметил цвет матраса – точно такой, как у Чарли. Это развеселило его. Он даже подпрыгнул от удовольствия и с гиком выбежал в коридор. Там было пусто. Вредный Чарли успел смыться. Ничего, он еще надерет ему уши! Странно, куда все подевались?

Альт умылся, прошел на кухню, выпил стакан витаминизированного ацидофилина. Порылся на полках. Достал неглубокую плошку и немного ацидофилина отлил в нее. Для Усана.

Тетушку Кнэп он нашел в саду, в беседке Тайн. Она сидела задумавшись и тихонько посвистывала. Котенок, выгнув спину, важно прохаживался у ее ног.

— Наверное, уже завтракал? — Альт поставил перед ним плошку.

— Конечно, — тетушка кивнула, думая о чем-то своем.

Усан ткнулся мордочкой в ацидофилин. Лизнул и отвернулся. Потом стал играть веревкой, один конец которой был привязан к ошейнику, а другой намотан на тетушкин палец.

Тетушка посадила котенка на скамейку, поставила перед ним ладонь ребром и свистнула:

— Фьють, фьють.

Усан пригнулся, шерстка вздыбилась, он коротко мяукнул и перепрыгнул через ладонь. Затем повернулся и прыгнул назад.

Альт рассмеялся. А тетушка показывала уже другой номер. Она вытянула руки в стороны. Усан влез на правую руку, важно прошел с одного плеча на другое; так же степенно прошагал назад и спрыгнул на землю.

Перехватив у тетушки веревку, Альт стал играть с ним. Котенок пустился по дорожке, с разбегу вскарабкался на ель, но не удержался на гладком синтетическом стволе, соскользнул и шлепнулся на жесткую траву из пластмассы.

— Вот глупыш, — Альт подхватил его на руки. Тетушка сидела на скамейке, уставясь глазами в одну точку.

— Чарли еще спит? — не оборачиваясь, спросила она.

— Нет, он где-то в саду. — Альт посмотрел в сторону глянцевых искусственных зарослей – ему показалось, там что-то зашуршало. — Как ты думаешь, где сейчас Пипл?

— Наверное, в надежном месте. Потому что мне спокойно, — улыбнулась тетушка.

— А раньше ты знала, что твоя ваза умеет петь?

— Нет, — покачала она головой, — но догадывалась, что это не простая ваза.