Проведи он годы в изучении ее больных мест, он не смог бы точнее попасть в цель или метнуть свои словесные дротики с более разрушительной силой.

Лидия не понимала, когда и каким образом он успел так хорошо изучить ее. Она только знала, что в данный момент чувствовала себя самой эгоистичной женщиной в мире, отказывающейся от власти и богатства, преподносимых ей, чтобы с их помощью творить добро. И все только затем, чтобы сохранить личную свободу.

Где-то в его чудовищной рассудительности должен быть изъян, говорила она себе. Наверняка существовал ответ, который она могла ему дать, благопристойно осадив. Потому что не мог же он быть полностью прав, а она совсем не права. Она знала, что ответ – дорога к отступлению – была где-то там, в ее голове, где царила сумятица. Она почти могла…

От тяжелого удара в дверь неуловимые обрывки мыслей разлетелись в стороны. При втором ударе они улетучились прочь. Лидия уставилась на дверь, перебирая мысленно все знакомые ей ругательства.

– На кухню, – произнесла она строгим приказным тоном. – Ступай на кухню, Сьюзен.

Собака за дверью начала скулить.

– Думаю, Сьюзен требует свою мамочку, – высказал предположение Эйнсвуд. И направился к двери.

– Лучше не надо, – предупредила Лидия, когда он взялся за ручку.

– Я не боюсь собак, – заявил он. И открыл дверь. Сьюзен рванула мимо него, словно его не существовало, и кинулась к Лидии.

Собака понюхала руку Лидии, потом облизала ее.

– Ты не обязана быть милой, – приговаривала Лидия, набираясь терпения. – Ты не виновата, что он расстраивает тебя.

– Я тебя разве расстроил, Сьюзен?

Взгляд Лидии снова метнулся к герцогу.

Нахмурив брови, опустив уголки грешных губ вниз, он наблюдал за собакой:

– Уж слишком ты великоватая зверюга, чтобы толкаться на маленькой кухне такого крошечного домишки. Ничего удивительного, что ты такая нервная.

– Вовсе она не нервная! – возмутилась Лидия. – Все знают, что мастиффы…

– В Лонглендзе она бы бегала и резвилась на просторе. И играла бы с другими мастиффами. Хотела бы этого, Сьюзен? – ласково спросил он. Потом наклонился. – Хочешь завести дружков и носиться по обширным лугам и полям в компании других собак?

И издал негромкий мелодичный свист.

Сьюзен навострила уши, но отказалась повернуться.

– Сью-зен, – тихо пропел он. – Сью-ю-зен.

Сьюзен сделала круг вокруг хозяйки, замешкалась и остановила на нем взгляд.

«Гр-рр-рр», – прорычала она.

Лидия знала такое ее рычание. По крайней мере, угрожающим оно не было. Сьюзен просто ворчала.

Не смей, молча скомандовала Лидия. Не поддавайся ему тоже.

– Иди сюда, Сьюзен. – Эйнсвуд похлопал по колену. – Разве ты не хочешь подойти и откусить мне голову? Твоя мамочка хочет, чтобы ты покусала меня. Сью-ю-зен.

«Гррр-рр-рр», – отвечала Сьюзен.

Впрочем, она лишь притворялась, что ей трудно подойти, обманщица эдакая. Через мгновение, она как бы между прочим направилась к нему, сделав сначала вид, что ее заинтересовал угол стола, затем изучая угол ковра. Собака тянула время, но шла к нему.

Лидия наблюдала за ней с совершеннейшим отвращением.

– Я думала, у тебя есть вкус, Сьюзен, – пробормотала она.

Собака коротко оглянулась на Лидию, затем начала обнюхивать его светлость. Он застыл, согнувшись, с якобы успокаивающим выражением на лице, пока Сьюзен обнюхивала его лицо, уши, шею, расхристанную одежду и – конечно же – промежность.

Шея Лидии горела, и жар пополз во все стороны по телу. Сьюзен была крайне заинтригована, потому что запах ее хозяйки был на нем повсюду, так же как сама хозяйка пахла им. Эйнсвуд явно осознавал сей факт. На это указывало веселье в его глазах, когда они с Лидией встретились взглядами.

Она уже вся пылала. Проблеск юмора в зеленых глазах лишь раздул уже тлевший костер вспыльчивости.

– Мне хотелось бы знать, с какой стати вдруг вас озаботили несчастные, включая мою прискорбно испорченную собаку, – раздраженно заявила она. – С каких это пор вы стали Святым Эйнсвудом?

Он почесал Сьюзен за ушами. Сьюзен ворчала и отворачивалась, но голову подставляла.

– Я просто указал на несколько преимуществ, о которых вы не дали себе труд задуматься сами, – невинно произнес герцог.

Лидия обошла вокруг стола и решительно прошагала к камину.

– Вы играете на моих симпатиях, словно они струны арфы. Вы…

– А что вы от меня ждали? – отрезал он. – Честную игру? С женщиной, которая устанавливает свои собственные правила, когда ей выгодно?

– Я жду, что вы примете «нет» за ответ!

Эйнсвуд распрямился:

– Мне следовало знать, что вы испугаетесь.

– Испугаюсь? – повысила она голос. – Испугаюсь? Кого? Вас?

– Думаю, единственная причина вашего отказа от благоприятной возможности сделать пригодным мир по вашему разумению, это страх, что не сможете справиться с мужчиной, предлагающим эти возможности.

– Вы смогли выдумать всего лишь единственную причину, потому что ум ваш слишком узок, чтобы вместить в него что-то еще. – Она взяла кочергу и помешала угли. – С тех пор, как я призналась, что я девственница, у вас развился опасный случай рыцарства. Поначалу вы решили благородно отречься от меня. – Она выпрямилась и сунула кочергу на место. – А сейчас вы решили спасти меня от погибели, что было бы малость забавно, не будь вы таким окаянным упрямцем и не поступай так коварно.

– Вы находите мое поведение малость забавным? – переспросил он. – И как мне, по вашему мнению, поступить, услышав от Мисс Королевы Театральных Актрис, Мисс Притворщицы Века обвинение меня в «коварстве»?

Она отвернулась от каминной полки.

– Что бы я не сделала, я не использовала низкие трюки и притворство, чтобы заставить вас следовать за собой. Это именно вы шпионили за мной, словно собака-ищейка, идя по моему следу. Затем, когда я уже была готова отдать вам то, чего вы хотели, так нет же: вы решили, что этого вам мало. Я еще обязана отказаться от своей свободы, карьеры, своих друзей и поклясться в непоколебимой вам преданности, пока смерть не разлучит нас.

– В обмен на богатство, титул и власть вершить то, что вы так или иначе пытаетесь делать, – нетерпеливо продолжил он.

Сьюзен посмотрела него, потом на Лидию. Потом подбежала к хозяйке и понюхала ее ногу. Лидия не обратила на собаку внимания.

– Цена уж слишком высока! – в ярости воскликнула она. – Мне не нужны ваши…

– Вы ведь нуждались во мне сегодня ночью, верно? – прервал он ее. – Именно это вы признали, или уже забыли?

– Это не значит, что я хочу быть привязанной к вам вечно!

Сьюзен, ворча, улеглась перед камином.

Скрестив на груди руки, Эйнсвуд прислонился спиной к двери.

– Вы могли бы не выжить, ввязавшись в смелое предприятие сегодня ночью, не будь я поблизости, – спокойным тоном произнес он. – Вы могли бы не выжить, прогуливаясь по Ковент-Гарден прошлым вечером, и если бы я не вытащил вас из «Джерримерз», прежде чем Корали и ее излюбленные головорезы раскусили ваш маскарад. И не проходи я мимо Винегар-Ярда, один из ее бандитов мог бы всадить вам нож в спину, пока вы бросали вызов и обуздывали остальной свет. Не говоря уже о том, что вы могли убить Берти Трента, не окажись я вовремя на месте и не столкни его с вашей дороги.

– Я никогда и близко не была к тому, чтобы пытаться убить его, вы, ничтожный…

– Вы правите лошадьми в бездумной своевольной манере, как и все, что вы творите.

– Да я научилась править давным-давно и ни разу ничегошеньки не повредила ни одному животному или человеку, – холодно заметила она. – Чего нельзя сказать о вас самом. Те безумные сломя голову скачки, устроенные вами на день рождения монарха, закончились гибелью двух прекрасных животных.

Стрела угодила в цель.

– Не моих животных!

Он резко оттолкнулся от двери.

Обнаружив наконец у Лорда Самодовольного Самца больную мозоль, Лидия беспощадно использовала свое преимущество, продолжив на нее давить.