Мне снились томики твоих стихов —

Миниатюрные, печатаны петитом;

Странички, порыжевшие с углов,

Сродни заброшенным могильным плитам.

«Я посылаю Вам три томика стихов

Довольно легкомысленных — Верлэна,

Но строгость скромная милей в венке грехов;

Вот пурпурный венок из мака Вам, Селена!

Вечор впервые я читал сии стихи.

Ночь долго медлила, и много раз, казалось,

Двенадцать медное, будя мечты мои,

Как эхо полночи на башне раздавалось.

Сквозь лёгкий завес букв, сквозь ожерелье слов,

Я видел Вас всю ночь такою, как намедни,

Когда между колонн в толпе вельможных вдов

С улыбкой слушали Вы Геккернские бредни.

О Боже, как они злословили меня,

Каким ничтожеством живописали!

Но — поклонился я — и ангелы, звеня,

В улыбке Ваших глаз затрепетали.

Ужели? Я боюсь упасть пред Вами ниц,

Устами грешными лобзать одежды Ваши, —

И посылаю яд сих огненных страниц,

Отравленный напиток буйной чаши!

Таков поэт: под плеск разнузданных харит,

Участник вакханалий одинокий,

Он для псалма молитвенно творит

Высокоцеломудренные строки».

Так снилось мне. Сон разбудил меня.

Брожу, курю, рассвета жду послушно,

И брезжит сон, как венчики огня

Свечей, зажжённых ночью душной.

Снова я слышу печальный

Долгий гудок издалёка —

Поезд идет погребальный

В лунной ночи одиноко.

В долго взволнованном стоне

Траурный такт его бега —

В крепом обитом вагоне

Гроб с телом князя Олега.

Каждую ночь из тумана

Слышен гудок запоздалый.

Нежная вскроется рана,

Сердце заплачет устало!

Грезятся тени убитых,

Грохотом битвы отпетых,

В мёрзлые ямы зарытых

В брошенных чёрных люнетах.

Когда-то в Вас была я влюблена —

Вы, верно, этого не замечали?

Был Духов день. В гостиной у окна

Мы с сёстрами над пяльцами молчали.

У брата, за стеной, чужие голоса,

Гитара… Вы рассмеялись громко:

«Сегодня Духов день! Вот чудеса!

Я стал беспамятен, как экономка!»

«Куда ты? Погоди!» — сказал мой брат.

«Я в Духов день один!» И Вы ушли, но всё же

Я встретила в окне Ваш промелькнувший взгляд…

Ну вот и всё! Как я влюбилась, Боже!

Я разузнала всё: кто Вы, как Вас зовут

И Ваш портрет у брата я украла…

Он у меня в руках — какой Вы мальчик тут!

Как я его украдкой целовала!

Лишь одного я не могла узнать —

Про Духов день. В чём дело? Что за тайна?

Зачем ушли? Куда? Гулять? Мечтать?

Кого-нибудь дождаться не случайно?

Да! Столько лет с тех пор уже прошло!

И снова Духов день. И солнечно, и людно…

И тёплым ветром в окна занесло

Из парка музыку… А мне так трудно!

Всё почему-то кажется, что Вы

Мне помогли б, и всё б переменилось,

И всё б прошло! Но это сон, увы!

А в сердце вновь тогдашний Вы, Ваш голос,

Как в тот далекий день: Вы за стеной,

У мужа в кабинете, как бывало

Тогда у брата… Ах, зачем Вы не со мной?

Я плачу… Слышите? Я так устала!

Стояли дни двадцать второй весны,

И было жить так радостно, нетрудно.

Я помню Духов день, в толпу отворены

Все окна… Я у друга… Громко, людно…

Была сестра у друга, но тогда

Я с ней ещё ни разу не встречался,

И всё ж от страшного и сладкого стыда

Я почему-то встретиться боялся!

И я сидел у брата. За стеной

Её я голос слышал: «После чая

Пойду-ка в парк. Мне хочется одной.

Там поброжу, да посижу, скучая».

Я выждал время… Зазвенел сервиз,

В дверях мелькнула няня с самоваром.

Простился я. В окне, склонив ресницы вниз,

Она смотрела в лица шедшим парам.

Мы встретились глазами. Я узнал,

Казалось мне, в чём маленькая тайна,

Я понял, что меня тот голос вызывал,

Что встречусь с ней и встречусь не случайно.

Бродил я в парке, ждал, искал её

До темноты, и всё же сердце знало,

Что этот день, и парк, и взгляд — моё, моё,

И только что-то, что-то помешало.

И много лет прошло, так много лет!

Вот снова я у них, у мужа в кабинете,

И за стеной она. И тот же яркий свет

Рисует сетку рам на выцветшем паркете.

Сегодня Духов день, как и тогда

Смеётся солнце, людно на панели.

И музыка, как мысли сквозь года,

Сквозь шум колёс несёт из парка трели.

Ты помнишь ли горящий в прошлом день?

Ты помнишь ли девичество и брата?

И встречу наших глаз, и крыльев счастья тень,

Мелькнувшую над нами без возврата?