– Тогда давайте поторопимся, – сказала Мариза, беря его под руку, – потому что, завершив первое, мы сможем перейти ко второму.

Проходя через отделанный панелями холл к широкой лестнице, Кэм и Мариза встретили своих родителей, идущих об руку из другого конца дома. Супружеские пары обменялись улыбками и вежливыми замечаниями о нарядах дам, но чувствовалась какая-то скованность, натянутость, и это, скрытое от глаз, таилось в отношениях между сыном и матерью.

Кэм посмотрел на Аланну и увидел в ее взгляде все тот же мучительный вопрос – может ли он когда-нибудь простить ее вину? В детстве и юности Кэм поклонялся матери, считал ее совершенством, тем больнее было разочарование. Сейчас угол зрения изменился – Кэм видел в матери обыкновенную женщину со всеми женскими и человеческими слабостями. Он уже мог понять ее, но не знал, сможет ли простить страшную вину, предательство. Но Мариза изменила Кэма, сердце его смягчилось после того, как она омыла его своей любовью, приняла его со всеми ужасными метами перенесенных страданий. После этого отошло в прошлое предательство матери, он мог не думать о нем. Мать ранила сердце сына, но другая женщина исцелила его. Теперь он может и хочет забыть о прошлом, и это тоже дар Маризы. Он нежно улыбнулся сияющей радостным взглядом зеленых глаз жене и, повернувшись к Аланне, спросил:

– Могу я сопровождать вас в столовую, мама? Голубые глаза Аланны наполнились слезами, она сморгнула их и сказала, отпустив руку мужа:

– Я очень рада, Кэмерон… Кэм протянул ей правую руку:

– Тогда пойдемте.

Рука Аланны, скользнув по бархатному рукаву камзола, ощутила раздробленные кости изуродованной руки. Но за годы страданий сердце матери укрепилось, и она бережно опустила свои легкие пальцы на искалеченную кисть руки Кэма. Она была счастлива, что сердце сына смягчилось, она знала, что его изменила любовь к женщине, которая смотрела на ее сына сияющим взглядом. Аланна была признательна Маризе за любовь к ее сыну и спокойствие души, которое она ему возвратила, и за то, что она, вольно или невольно, изменила его отношение к матери. Мать и сын начали спускаться по лестнице, Энгус и Мариза следовали за ними. Энгус с довольным видом усмехался в свою густую бороду.

– Вы изменили моего сына к лучшему, – тихо сказал он Маризе.

Она отрицательно качнула головой, но Энгус настаивал:

– Да, лесси, это так. Я вновь вижу в нем доброго мальчугана, каким он был прежде. – К изумлению Маризы он положил ей на плечи свои огромные ручищи и звонко поцеловал в обе щеки. – Я люблю своего сына и хочу видеть его счастливым.

– И я тоже, – отозвалась Мариза.

– Когда он сказал мне, что берет жену по королевскому выбору, да еще англичанку, я очень сомневался. Но теперь я вижу, что вы вовсе не хилое создание, как я себе вас представлял. Вы моего сыну под пару! Бьюкенены всегда любили отвагу и пылкость, особенно в своих женщинах!

– И Фицджеральды ценили эти качества, особенно в своих мужчинах! – отрезала Мариза.

Грузное тело Энгуса затряслось от смеха.

– Ну, лесси, – сердечно воскликнул он, – ты – в самом деле женщина, созданная для моего сына!

– Единственная женщина, – дополнила Мариза. Она всегда брезгливо относилась к легким нравам королевских придворных и была рада, что они с Кэмом почти не будут жить в Лондоне.

– Ну, что ж, мы задержались за разговором, пойдемте же в столовую, – легким тоном сказала Мариза, – но и на сердце у нее было легко, отец Кэма растрогал ее.

– Вам не придется приглашать меня дважды, графиня, – возразил Энгус.

Джейми и Брайенна поджидали остальных, украдкой взявшись за руки и тихо беседуя между собой.

– Я все рассказал вашей кузине, она одобрила наши планы, – сообщил Джейми.

– Я знала, что она будет рада! – просияла Брайенна.

– Она предложила отпраздновать свадьбу в Фиц – холле. Вы не возражаете?

– Это будет чудесно! Я напишу своему брату графу Килруну письмо о нашей помолвке и предстоящей свадьбе, и попрошу его прислать все мои вещи. – Она нежно посмотрела на Джейми. – Воображаю, сколько места займут мои сундуки в вашем доме!

– Я мог бы купить вам сколько угодно новых платьев, дорогая! – сказал Джейми, нежно сжимая запястье Брайенны.

– Но речь не только о платьях, – опустила ресницы Брайенна.

– О чем же? – удивился Джейми.

– Мой брат Килрун пришлет мне приданое, достойное О'Дэлей.

– Мне нужны только вы, Брайенна, – сказал Джейми, – остальное несущественно.

– Не для рода О'Дэлей, – возразила Брайенна. Джейми почувствовал, как гордится своим родом его нареченная. Он мог бы сказать ее брату, что способен без всякого приданого обеспечить существование Брайенны, не роскошное, но вполне благополучное. Но он решил не тревожить родовую гордость О'Дэлей и спокойно заметил:

– Ну что ж, пусть ваш брат посылает, что хочет.

– Мудрое решение, – сказала Мариза, подошедшая об руку с графом Терном, следом шли Кэмерон с матерью. Гостям рассказали о предстоящей свадьбе, и Джейми попросил графа Терна оказать им честь своим присутствием.

– Как ты думаешь, жена? – спросил Энгус. – Можно и задержаться немного в гостях. А то я никогда не бывал на сассенахской свадьбе![7]

– Полусассенахской, если вам угодно, – засмеялась Брайенна, – и моя кузина Мариза – тоже наполовину ирландка. – Брайенна умышленно подчеркнула, что в ней самой и Маризе тоже течет кельтская кровь.

– А ты не возражаешь, если мы здесь загостимся, лесси? – Энгус обратился к Маризе, потому что знал, что, по условиям брачного контракта, граф и графиня Дерран несут совместную ответственность за управление графством, и потому он должен был обратиться за согласием не только к сыну, но и к Маризе. Молодая женщина очень понравилась тестю, и он не желал ее обидеть даже малейшим проявлением неделикатности.

Но Мариза лукаво улыбнулась и четко произнесла:

– Имение Фицхолл, согласно моей дарственной, – личное владение моего супруга, и здесь распоряжается только он один. И обращаться надо к нему.

– Как, – воскликнула с другого конца стола графиня Терн, – это все твое, Кэмерон? – На ее лице выразилось изумление.

– Да, все здесь принадлежит мне, – ответил Кэм, беря с блюда, которое поднес слуга, кусок мяса. – Дом со всей обстановкой, поля, скот, деньги, которые платят фермеры – арендаторы, и доходы с урожая полей. Все – исключительно мое. И я, как хозяин этого владения, приглашаю вас, отец и мама, гостить в этом доме, сколько угодно недель или месяцев. – Раздельно, четко произнеся последнюю фразу, Кэм понял, какая гора свалилась с его плеч. Он зачеркнул прошлое и вернул себе мать, а матери – спокойствие души.

– За будущее! – произнес он, поднимая кубок.

– За будущее! – подхватили тост гости.

Фейт осторожно прокралась лестницей черного хода. Она была в восторге – еще несколько минут, и ее месть Кэмерону Бьюкенену осуществится полностью. Несколько лет назад она уже мстила ему, и следы этой мести неизгладимы. Сейчас она нанесет последний удар, и он, перед тем как погибнет, снова испытает страшную боль, узнав о том, что стало с его ублюдком. В лице Кэмерона она уничтожит угрозу своему спокойствию, богатству и благополучию.

Ах, если бы только… Если бы только он не был проклятым роялистом…

Если бы он не проявил такого упрямства, что она вынуждена была прибегнуть к пыткам… Если бы он не был тогда повесой и распутником и проявил хоть какое-то чувство к ней, Фейт… Но нет, она была для, него лишь одной из многочисленных шлюх, о которых он забывал, выйдя из их спальни…

Если бы она не была вынуждена поднять на него руку…

Фейт ненавидела его… И знала, что где-то глубоко под этой ненавистью скрывалась любовь… Да, на свой лад она полюбила его тогда. Ни один мужчина не доводил ее до таких вершин восторга чувственной любви, не давал ей таких наслаждений…

Тогда, несколько лет назад… В разгаре любовных утех ворвались эти люди – те, которым она его предала, – и привязали его обнаженное тело к кровати. И вдруг – лишь на краткий миг – ее пронзило сознание, что она не может сделать то, на что согласилась за деньги, с этим красавцем, похожим на архангела.