Ночью
Тоска была в голосе, когда он сказал — «сказочка».
Было все как сон.
Мой бокал — плоская вазочка —
Издал тихий звон,
Коснувшись его бокала.
«За вас» — я сказала.
Слез ли больше было в его сердце — смеха ли?
И почему он остался, когда мы все уехали?
Почему?!
Чудо
Как в озеро синее
В твои глаза окунулась —
Вернулась
Вся в шелковой тине я,
Обвили меня зеленые хвощи.
Иду весенней рощей —
Дивятся все роскоши наряда
И думают — наяда!
Я ведь я была только раз
На дне хрустальных глаз.
Больная любовь
Не хочу больше чучелом
Бессловесным быть,
Принимать любовь мне наскучило —
Я хочу любить.
Глаза печальные!
Все ласки жгучей жалости
Я отдам вашей усталости —
Озера хрустальные.
Бред одной ночи
Я сказала, что не поеду. Боже!
Не могу видеть этих грустных глаз!
— «А там в ложе
Вянут цветы, ожидая вас» —
Я пьянею от этого бреда.
Я не могу — я еду.
Довольно муки в глазах — довольно!
Мне больно!
У Пана
Иногда сказки сбываются,
Но тогда они уже не сказки —
А как же они тогда называются?
Вдруг со всех вещей сорваны маски —
И будни стали прекраснее грез.
Неужели меня сюда поезд принес,
А не ковер-самолет?
Неужели это — ель растет,
А не дерево рая?
Неужели правда — в году стало два мая?
Ах, правда, правда, все наяву —
Я в сказке живу.
Но это не рай — а домик в лесу:
Сосны, зеленый пруд, русалка плетет косу.
Внутри домика лесенка
На вышку ведет.
На башне хрустальная песенка
Звенит и труба поет.
Ах, хорошо! Только как же называются
Сказки, когда они сбываются?
Моя душа сегодня
Сегодня душа моя — молчаливая царица —
Она никого своим словом не хочет дарить.
Она низко опускает стрельчатые ресницы,
Д ля того, чтобы взглядом ни с кем не говорить.
Сегодня душа моя — нежная царевна,
Глаза которой синее и прекраснее твоих,
Движенья — переливны, как вальс ночной, напевны,
А голос — таинственнее шорохов ночных.
Сегодня душа моя — бледная царевна,
И в глаза твои я сегодня не хочу смотреть —
Пусть они будут тихи, пусть будут гневны —
Мне все равно — погаснут они или будут гореть.
Сегодня душа моя — одинокая королева.
Все потеряно, но — гордая — она не будет искать.
Моя душа сегодня — неискушенная Ева —
Она умрет без ласк, но не станет ласкать.
Я одна
Только в молчании, только в глубокой тишине молчания
Я могу сказать, как люблю — сказать себе самой.
Четки маятника качания.
Сухо звенят кузнечики. Стучит сторож ночной.
Я на подоконнике сижу силуэтом.
Крылом меня задела стрекоза.
Где ты? Мне надо тебя спросить… О чем? Кажется, об этом:
Что синее: васильки или твои глаза?
Королева ночи
К тебе пришла ночью женщина в черном —
Гордая, похожая на испанку.
Она рассказала тебе о чем-то позорном
И показала свежую ранку.
Темны были глаза ее, как порочная ночь.
Ты хотел ей сказать слово утешения —
Ты хотел ей просто помочь
И снять с души ее прегрешения,
Но ей нужны были ласки жгучие,
Она жаждала последнего позора.
И никли ее плечи, как ивы плакучие,
От презрительной жалости твоего взора.
И ты погасил свое искушение,
А в ней зажег неугасимую муку,
И ты не положил милостыни утешения
В протянутую за подаянием руку.
И она ушла с гордой осанкой,
Развенчанная тобой ночная королева,
И горела на сердце свежая ранка,
Сжигая слезы обиды и гнева.
Обручение
«Я хочу померяться силами с волной,
Я больше ждать не могу.
Ты подождешь меня на берегу?
Тебе не страшно одной?»
И ты смело поднял руку
И ударил волну в лицо.
Тихо-тихо, без стука
Упало на дно кольцо.
Ты на берег вышел победный —
С морем навек обручен.
Так чем же ты так огорчен,
Мой мальчик бледный?
Осень
Я не могу смотреть без боли
На трамвай, номер третий.
Он возил нас к приморскому вокзалу,
Отгула мы уезжали в поле,
Оттуда — в домик, самый милый на свете,
Где я сказку сказок узнала.
Теперь я больше туда не поеду — домик пуст.
И только голый малиновый куст
Стережет сад.
И цветы табака увяли и на земле лежат.
Целый день дождь идет.
Сосны стоят печальные.
И только по-прежнему труба на башне поет.
И звенят колокольчики хрустальные.