Положение осажденных с каждым днем становилось все более критическим: не хватало боеприпасов, продовольствия, воды, уменьшалось число защитников.
У всех городских ворот была расставлена стража ихэтуаней, которая перехватывала и убивала гонцов, посланных иностранными дипломатами с депешами, в которых они просили о помощи. Только одному гонцу удалось проскользнуть мимо стражи и сообщить союзным войскам в Тяньцзине о бедственном положении иностранцев в Пекине. В сообщении говорилось: «Мы находимся в смертельной опасности. 30 тысяч войск атакуют нас. У нас осталось продовольствия лишь на три дня. Если не подоспеет помощь, нет надежды на спасение. Итальянская, голландская и американская миссии сожжены, британское посольство тоже частично сожжено».
Союзные войска приняли решение подавить восстание ихэтуаней и вызволить осажденных иностранных дипломатов в Пекине. С этой целью из Тяньцзиня в Пекин под началом командующего британской Тихоокеанской эскадрой вице-адмирала Э. Сеймура был направлен двухтысячный отряд союзных войск, в который вошли: 915 англичан, 450 немцев, 358 французов, 312 русских, 112 американцев, 54 японца, 40 итальянцев и 25 австрийцев. О направлении международной военной экспедиции был поставлен в известность Юй Лу — губернатор столичной провинции Чжили.
Утром 10 июня 1900 г. первый железнодорожный состав с иностранными солдатами тронулся в путь из Тяньцзиня, за ним отправились еще четыре состава, груженные войсками, оборудованием для ремонта железнодорожного полотна и с продовольствием на три дня. Э. Сеймур рассчитывал в тот же день добраться до Пекина, хотя знал, что между Тяньцзинем и Пекином находится большое количество ихэтуаней и маньчжурские войска под командованием генерала Не Шичэна.
Расчеты Э. Сеймура прибыть в тот же день, т. е. 10 июня, в Пекин не оправдались: железнодорожное полотно повсеместно было разрушено, ремонтировать его при постоянных набегах ихэтуаней не представлялось возможным. 18 июня 1900 г. войска иностранцев во главе с Сеймуром на станции Ланфан были атакованы ихэтуанями и армией Дун Фусяна.
Когда попытка достигнуть Пекина железнодорожным путем провалилась, Э. Сеймур решил добраться туда на лодках по Великому каналу. 127 километров отделяло Тяньцзинь от Пекина, и Это расстояние Э. Сеймур почти преодолел: осталось всего 22 километра до китайской столицы. И июля сотрудники иностранных миссий в Пекине вышли встречать отряд Э. Сеймура на пекинский железнодорожный вокзал, однако на разрушенном вокзале никого не оказалось.
Под ударами ихэтуаней Э. Сеймур вынужден был принять решение отступить и вернуться в Тяньцзинь за подкреплением. Изрядно потрепанный отряд союзных войск 22 июня 1900 г. укрылся в арсенале Сигу, расположенном на левом берегу реки Бэйхэ, недалеко от Тяньцзиня. Здесь его атаковали со всех сторон войска генерала Не Шичэна и ихэтуани. И только 26 июня, получив сильное подкрепление, отряд прорвал кольцо окружения и возвратился в Тяньцзинь, захватив с собой 238 носилок с ранеными.
Экспедиция Э. Сеймура показала, что подавить восстание ихэтуаней не так-то просто: их поддерживало, по существу, все население городов и сел. Империалистические державы сделали из этого вывод: для достижения своих агрессивных целей надо нанести Китаю более мощный удар. Разыгрались драматические события, в которые были вовлечены мощные военные силы империалистических держав.
В такое смутное время Палату по иностранным делам возглавлял князь Цин (И Куан). Обладая незаурядными способностями дворцового интригана, князь Цин добился расположения вдовствующей императрицы, которая постоянно повышала его в титулах — так он возвысился до великого князя, председателя Палаты по иностранным делам и даже председателя Верховного императорского совета.
В воспоминаниях последнего маньчжурского императора Пу И о князе Цине (И Куане) и его сыне Цзай Чжэне говорилось: «И Куан официально стал председателем Верховного императорского совета, а сын его Цзай Чжэнь — министром торговли. Отец и сын купались в славе. Несмотря на то что противники Цина тайно строили ему всякого рода козни, а цензоры открыто говорили о его корыстолюбии, нарушении законов и продажности, его положение никак не менялось. Один из цензоров обвинил князя Цина в том, что он сам назначил себя на должность члена Верховного императорского совета, что дом его всегда полон гостей и он не знает счета деньгам, что отец и сын тратят огромные средства на пищу, одежду и разъезды, что 1 200 000 лянов их капитала направлены на хранение в английский банк в посольском квартале. Другой цензор доложил, что кто-то подарил князю Цину (И Куану) в день рождения 100 000 лянов серебра; за 12 000 лянов в подарок сыну он купил певичку. Результат был самый неожиданный: один из цензоров был отозван, а другой вообще разжалован».
Когда тучи над головой Цыси стали все более сгущаться, она решила поставить во главе Палаты по иностранным делам «сильную личность»: ее главой вместо податливого и трусливого князя Цина (И Куана) стал известный своими антииностранными настроениями князь Дуань (Цзай И).
Наиболее решительными противниками примирения с державами были сановники Дуань, Лань, Ган И и Сюй Тун. Они отражали настроения довольно значительной части правительственных чиновников, которые враждебно относились к появлению в стране западной цивилизации, европейской техники и тем более к вмешательству держав в китайские дела.
13 июня 1900 г. войска ихэтуаней под покровительством князя Дуаня вошли в Пекин, и это вызвало большой переполох в правящей верхушке маньчжурского правительства. Глава Верховного императорского совета Жун Лу об ихэтуанях писал: «В столице их несколько десятков тысяч; они напоминают саранчу, с которой очень трудно справиться». Он считал, что к восставшим надо применять решительные меры, что истребление иностранцев в посольском квартале может вызвать возмездие со стороны иностранных держав и это приведет к худшим последствиям. Поэтому предлагалось направить правительственные войска для защиты посольского квартала. Жун Лу просил вдовствующую императрицу обнародовать указ, в котором говорилось бы, что ихэтуани — это тайное общество и никто не должен верить их религиозному учению, а также дать приказ начальникам девяти ворот города немедленно изгнать ихэтуаней из Пекина. Цыси приняла это предложение.
Однако в правящей верхушке князь Дуань, сановник Лань и другие воспротивились этому предложению Жун Лу. Князь Дуань заявил: если такой указ будет обнародован, ихэтуани уничтожат всех обитателей императорского дворца, поэтому к восставшим не следует применять грубые действия.
На склоне лет Цыси, делясь своими впечатлениями о пережитом, говорила:
«Я хотела издать указ, предписывающий немедленно прекратить религиозные упражнения ихэтуаней, однако князь Дуань и сановник Лань сказали мне — ихэтуани посланы небом помочь Китаю избавиться от всех нежелательных людей и ненавистных иностранцев. Конечно, они имели в виду главным образом миссионеров, и, вы знаете, как я ненавижу их и какой набожной являюсь я. Поэтому я ничего не ответила, решив выждать и посмотреть, что произойдет дальше. Я была убеяздена, что они на этом не остановятся и пойдут дальше. Так оно и получилось. Однажды князь Дуань привел руководителя ихэтуаней в Летний дворец, собрал всех евнухов и стал выяснять, кто из них христианской веры. Я возмутилась поведением князя Дуаня за то, что он без моего разрешения привел ихэтуаней в Летний дворец. На это Дуань ответил: ихэтуани обладают большой силой и могут уничтожить всех иностранцев, не боятся иностранных пушек, так как все божества являются их защитниками. На следующий день наставник ихэтуаней пришел во дворец в сопровождении князя Дуаня и сановника Ланя. Тогда всех евнухов обязали зажечь курительные палочки — доказать этим, что они не христиане. В последующие дни я с удивлением обнаружила, что все евнухи были одеты в форму ихэтуаней: в красные жакеты, красный головной убор и желтые штаны. Мне было больно смотреть, что все мои слуги сбросили официальные халаты и облачились в одеяние ихэтуаней».