НА ДЕСНЕ
Наполнив каску голубой водой
И голову лихую запрокинув,
С улыбкой пьет гвардеец молодой
Струю Десны — напиток Украины.
Он, как вино, родную воду пьет,
От радости и гордости пьянея.
В дыму, в крови грохочет наш поход.
Но чем трудней удача, тем вернее.
Вокруг стоят осенние леса,
Подернутые дымкой золотистой,
И вновь на все лады и голоса
В долинах эхо повторяет выстрел.
Не зачерствело сердце на войне,
Оно осталось чистым и влюбленным.
Оно прозрачной говорит волне,
Поющей и журчащей под понтоном:
«Струись, плыви до милого Днепра
И передай Владимирским высотам,
Что скоро сгинет черная пора,
Что мы идем с рассвета до утра
И шаг наш богатырский схож с полетом».
Жара, и пыль, и марш, и бой в лесу.
Гвардеец снова надевает каску.
Вода струится по его лицу,
Прохладу отдавая, словно ласку.
ЛЕГЕНДА
Самолет не вернулся на базу...
С ним пропали три славных дружка.
Погрустив и поверив не сразу,
Их вписали в потери полка.
А пилот был отчаянный парень.
Он в заморские страны летал,
Лучше всех он играл на гитаре,
Сам к мотивам слова подбирал.
Неразлучен он был с экипажем.
Так они и пропали втроем.
Если хочешь, мы нынче расскажем,
Что случилось, что было потом.
Из-под белых обломков дюраля,
Из-под сломанных ребер стальных
Трех товарищей немцы достали,
Окровавленных, еле живых.
Чтобы горше сердцам их орлиным
Было жить в этом мире чужом,
Держат в лагере их под Берлином,
Водят утром на аэродром.
Там работа, работа, работа,
Землю твердую роют они,
Возле серых чужих самолетов
Протекают их тяжкие дни.
Но заметили трое — бывает
В час обеда на поле покой.
Одинокою тенью шагает
Охраняющий их часовой.
Не сказали друг другу ни слова,
Огляделись три друга кругом.
Вдруг удар повалил часового,
И они к самолету — бегом.
И взлетает машина чужая,
Исступленно вращая винты,
Полутонные бомбы сгружая
На Берлин с голубой высоты.
Суматоха, смятенье, погоня...
Но уже самолет далеко.
Пусть в тисках занемели ладони,
Как на сердце, товарищ, легко!
Он летит, этот призрак крылатый,
И Германию сводит с ума,
Птица мщенья, начало расплаты,
А быть может — расплата сама.
Самолету навстречу с востока,
Из небесных глубоких стремнин,
Нарастает уверенный рокот —
Это наши идут на Берлин.
РЕЧИЦА
В Белоруссии, в России
Есть такие городки:
Сходят улицы прямые
К синей линии реки.
Мы на спичечных коробках
Имя Речицы прочли.
Девушки в кудряшках робких
Здесь гуляли и росли.
Как здесь люди славно жили...
Все разрушила беда.
Танк в иголках снежной пыли
Входит медленно сюда.
Этот самый танк огромный,
Негодуя, грохоча,
Год назад по кручам темным
Шел в прорыв до Калача.
Затихает бой суровый,
Дышит порохом земля,
И салют грохочет новый
Возле древних степ Кремля.
Тихий городок, как равный,
Выросший в огне боев,
Входит в ряд больших и славных,
Милых сердцу городов.
ЗЕМЛЮ СОБИРАЛИ ПО КУСОЧКАМ...
Землю собирали по кусочкам,
По ручьям, высоткам и лесочкам,
По дорогам, по селеньям малым,
Города сбирали по кварталам.
Бой не утихал три долгих года.
В светлых реках потемнели воды.
Все пути от Волги и до Буга
Политы горячей кровью друга.
Мелкий щебень обращался в камень.
Дети становились стариками.
Мы страдали, бились, умирали,
Землю по кусочкам собирали.
И сегодня, в девятнадцать тридцать,
Наши части вышли на границу.
Пред глазами русского солдата
В зареве — закат и край заката.
За спиной у нас земля родная,
Вольная от края и до края.
Собрана солдатскими руками,
Чтоб стоять незыблемо веками.
Слушай! Не об Игорях ли славных
Горько плачут наши Ярославны?..
Воины! Друзья! Терпеть доколе,
Чтоб томились русские в неволе!
За одним бы нашим человеком
Целый полк пошел к немецким рекам.
За одной бы девушкой-отрадой
Танковая ринулась бригада.
Но в когтях фашистского полона
Не один, не двое — миллионы.
Силой всех полков и всех дивизий
Их свободы празднество приблизим.
В наступленье, боевые рати,
Сыновей державы собирайте,
Как сбирали землю — по кусочкам,
По ручьям, высоткам и лесочкам.