ПЕРВОЕ ГНЕЗДО
Кн. Е. Н. Сумбатовой
Помнишь дом времен Елизаветы, –
Прихотливо выгнутый фасад,
Временем как будто не задетый,
Хоть построен двести лет назад?
Помнишь толщу крепких стен старинных,
Старых комнат горделивый вид?
В полутемных переходах длинных –
Помнишь коридор-«аппендицит»?
Помнишь – в этой путанице сложной –
Памятник давно отцветших лет,
Пережиток роскоши вельможной –
На алтарь похожий кабинет?
Только крюк от веницейской люстры
Сохранил там купол-потолок,
И, в окно влетая, ветер шустрый
Хрусталем звенеть уже не мог,
Там колонны стройные попарно
Разошлись по четырем углам,
Пахло былью там высокопарной,
Несозвучной нашим временам.
Но для нас уютно и красиво
Было там, – мы жили там вдвоем,
Жили просто, ласково, счастливо,
Хоть в отчизне ширился разгром…
Пусть года промчались, но доныне
Помним мы так ясно, как вчера,
Как часы стучали на камине,
Как текли в беседах вечера,
Как огонь в камине, вечно весел,
Исполнял свой танец боевой,
Как в объятьях мастодонтов– кресел
Так уютно было нам с тобой.
Как колонны мрамор глянцевитый
Золотило солнце по утрам,
Как отец – насмешник сановитый –
Заходил побалагурить к нам,
Как кипел кофейник на спиртовке,
Как вдвоем… да нужно ль говорить?
Наш алтарь в хоромах на Покровке
Нам с тобой до гроба не забыть!
КАДЕТ
Что алей – околыш на фуражке
Или щеки в ясный день морозный?
Что яснее – яркий блеск на пряжке
Или взгляд смышленый и серьезный?
Уши надо бы укрыть от стужи,
Но законы и в мороз – законы:
На груди скрещен башлык верблюжий,
Проскользнув под яркие погоны.
Заглянул в зеркальную витрину:
Вид – гвардейский, вид – отменно бравый.
Всё в порядке должном, всё по чину –
Не напрасно пишутся уставы!
Вот навстречу три улана рядом,
Офицеры, а идут не в ногу! –
Отдал честь, но очень строгим взглядом
Проводил их. Даме дал дорогу.
Локтем ткнул раззяву гимназиста –
Рябчик, шпак, а корчит панибрата!
Отдал честь, по-офицерски чисто,
Повстречав с Георгием солдата.
Впереди завидел генерала,
Отставной! И старенький, бедняга!
Взял на глаз дистанцию сначала,
Повернулся за четыре шага,
Стал во фронт, чуть стукнув каблуками,
Вскинул руку, вздернул подбородок,
Генеральский профиль ест глазами –
Знай, мол, наших, я – не первогодок.
Мне – двенадцать, третий год в погонах!
Третий год, а он уже мечтает
О гусарской форме, шпорных звонах,
И себя корнетом представляет.
– Да-с, корнет! А, впрочем – осторожно!
Проглядишь кого – и попадешься.
На бурбона напороться можно,
И тогда хлопот не оберешься!
А доложишь в Корпусе об этом –
Назовут позором и скандалом!
Хорошо, конечно, быть кадетом,
Но, пожалуй, лучше – генералом!
В ПОХОД (Барабанный марш)
Длинною колонной
шли войска и пели,
эхо хохотало
им в ответ,
полные народом
улицы гудели,
флагами был город
разодет.
Дробью рассыпаясь,
били барабаны,
солнце клало блики
на штыки, —
в дальние чужие,
вражеские страны
с песней развеселой
шли полки.
В песне бушевали
молодость и силы,
звали к пляске, смеху, —
не к войне,
будто и не ждали
братские могилы
жертв на чужедальней
стороне!
Будто не прощались
с воинами жены,
плача у любимых
на груди,
будто не звучали
жалобы и стоны
в битвах беспощадных
впереди…
Город распрощался
с войском у заставы,
матери рыдали вслед полкам,
дальше провожали
лишь кусты, да травы,
да склонялись ивы
по бокам.
Отблески заката
в небе доцветали,
мягко золотились
облака,
войско уходило
в розовые дали,
песня разливалась,
как река.
Волнами шумели
песни перекаты,
удаль в ней бурлила, —
не вражда,
с песней разудалой
в даль ушли солдаты,
чтобы не вернуться
никогда.
ГРЕХОПАДЕНИЕ
Прапредков жизнь в раю текла
Безрадостно вначале –
Они не ведали там зла,
Но и добра не знали.
Плоды добра и зла росли
На дереве познанья,
Но люди есть их не могли
Под страхом наказанья.
Прапредки про такой запрет
С начала жизни знали,
Хотя какой в познаньи вред,
Совсем не понимали.
Живя в раю, не знать добра! –
Ну как это возможно?!
Жизнь без добра – всегда сера,
Скучна, пуста, ничтожна.
Вдруг стала Ева замечать,
Что жизнью недоволен
Адам, что начал он скучать
И будто даже болен.
И стало жалко друга ей,
Но где найти лекарства?
Тут дал совет ей мудрый змей
Без всякого коварства.
Он так сказал ей: – Средство есть
От скуки и кручины, –
Плоды познанья надо есть,
В них есть все витамины! –
И Ева, позабыв запрет,
Пять-шесть плодов познанья
Адаму в первый же обед
Дала без колебанья.
Всю скуку как рукой сняло
С Адама, сущим раем
Стал рай с тех пор, но в чем тут зло
Мы до сих пор не знаем.
Известен всем библейский сказ,
Всё складно в нем и гладко,
Но остается он для нас
Таинственной загадкой.
Могло ль расти познанье зла
В раю – в саду блаженства,
Где вся растительность была
Вершиной совершенства?
И коль росло, то для чего
Оно предназначалось,
Когда вкушать плоды с него
Прапредкам запрещалось?
Для нас запреты не новы
Во всех садах публичных:
«Не рвать цветов. Не мять травы».
И там это обычно,
Но рай – блаженство, и запрет
Блаженство умаляет!
Где есть запрет – блаженства нет, –
Ведь, всякий это знает!
И что ж? К чему нас привело
Всё это рассужденье? –
Не знаем мы, в чем было зло
И в чем грехопаденье.