«С тех пор всегда я не один…»*
С тех пор всегда я не один,
Мои шаги всегда двойные,
И знаки милости простые
Дает мне Вождь и Господин.
С тех пор всегда я не один.
Пускай не вижу блеска лат,
Всегда твой образ зреть не смею —
Я в зеркале его имею,
Он так же светел и крылат.
Пускай не вижу блеска лат.
Ты сам вручил мне этот дар,
И твой двойник не самозванен,
И жребий наш для нас не странен —
О ту броню скользнет удар.
Ты сам вручил мне этот дар.
Когда иду по строкам книг,
Когда тебе слагаю пенье,
Я знаю ясно, вне сомненья,
Что за спиною ты приник,
Когда иду по строкам книг.
На всякий день, на всякий час —
Тебя и дар твой сохраняю,
Двойной любовью я сгораю,
Но свет один из ваших глаз
На всякий день, на всякий час.
Январь 1908
III. Струи*
«Сердце, как чаша наполненная, точит кровь…»*
Сердце, как чаша наполненная, точит кровь;
Алой струею неиссякающая течет любовь;
Прежде исполненное приходит вновь.
Розы любви расцветающие видит глаз.
Пламень сомненья губительного исчез, погас,
Сердца взывающего горит алмаз.
Звуки призыва томительного ловит слух.
Время свиданья назначенного пропел петух.
Лета стремительного исполнен дух.
Слабостью бледной охваченного подниму.
Светом любви враждующую развею тьму.
Силы утраченные верну ему.
«Истекай, о сердце, истекай!..»
Истекай, о сердце, истекай!
Расцветай, о роза, расцветай!
Сердце, розой пьяное, трепещет.
От любви сгораю, от любви;
Не зови, о милый, не зови:
Из-за розы меч грозящий блещет.
Огради, о сердце, огради.
Не вреди, меч острый, не вреди:
Опустись на голубую влагу.
Я беду любовью отведу,
Я приду, о милый, я приду
И под меч с тобою вместе лягу.
«На твоей планете всходит солнце…»*
На твоей планете всходит солнце,
И с моей земли уходит ночь.
Между нами узкое оконце,
Но мы время можем превозмочь.
Нас связали крепкими цепями,
Через реку переброшен мост.
Пусть идем мы разными путями —
Непреложен наш конец и прост.
Но смотри, я — цел и не расколот,
И бесслезен стал мой зрящий глаз.
И тебя пусть не коснется молот,
И в тебе пусть вырастет алмаз.
Мы пройдем чрез мир, как Александры,
То, что было, повторится вновь,
Лишь в огне летают саламандры,
Не сгорает в пламени любовь.
«Я вижу — ты лежишь под лампадой…»*
Я вижу — ты лежишь под лампадой;
Ты видишь — я стою и молюсь.
Окружил я тебя оградой
И теперь не боюсь.
Я слышу — ты зовешь и вздыхаешь,
Ты слышишь мой голос: «Иду».
Ограды моей ты не знаешь
И думаешь, вот приду.
Ты слышишь звуки сонаты
И видишь свет свечей,
А мне мерещатся латы
И блеск похожих очей.
«Ты знал, зачем протрубили трубы…»
Ты знал, зачем протрубили трубы,
Ты знал, о чем гудят колокола, —
Зачем же сомкнулись вещие губы
И тень на чело легла?
Ты помнишь, как солнце было красно
И грудь вздымал небывалый восторг, —
Откуда ж спустившись, сумрак неясный
Из сердца радость исторг?
Зачем все реже и осторожней
Глядишь, опустивши очи вниз?
Зачем все чаще плащ дорожный
Кроет сиянье риз?
Ты хочешь сказать, что я покинут?
Что все собралися в чуждый путь?
Но сердце шепчет: «Разлуки минут:
Светел и верен будь».
«Как меч мне сердце прободал…»
Как меч мне сердце прободал,
Не плакал, умирая.
С весельем нежным сладко ждал
Обещанного рая.
Палящий пламень грудь мне жег,
И кровь, вся голубая.
Вблизи дорожный пел рожок,
«Вперед, вперед» взывая.
Я говорил: «Бери, бери!
Иду! Лечу! с тобою!»
И от зари и до зари
Стекала кровь струею.
Но к алой ране я привык.
Как прежде, истекаю,
Но нем влюбленный мой язык.
Горю, но не сгораю.