1929
Днепропетровск
ГИБЕЛЬ БАЛАБОЯ
В порванной кубанке, небритый, рябой,
Ходит по Берлину Василь Балабой.
У Васьки на сердце серебряный хрестик,
Бо Васька — герой Ледяного Похода.
А только — пошли вы с тым хрестиком вместе к…
То есть, извиняюсь… Дождик… Погода…
Шапка у пуху. Сапоги у глине.
Пожалиться некому, — разговорчик детский!
Мало ль этой Людки у том у Берлине?
И ведь каждая тварь говорит по-немецки!
Отшумел ты, Вася! Труба нам с тобой!
Блин с тебя, любезный Василь Балабой!
Ты ли пановал малярийной Кубанью,
Чуб носил до губ, сапоги до бедра?..
Молодость проел ты и ряшку кабанью,
Ту, что нагулял на харчах у Шкура!..
Всякому понятно, что щука в пруде
Чувствует себя, как рыба в воде!
Перышко возьми да на счетах подбей-ка:
Что ж тебе осталось? Подводит бока…
Трубка-носогрейка да бритва-самобрейка,
То есть — молочко от рябого бычка…
В порванной кубанке, небритый, рябой,
Тощий и в растерзанном виде,
Шляясь по Берлину, Василь Балабой
Зашел к атаману Гниде.
Ходит она, гнида, в малиновых штанах,
Грудь у ей, у гниды, уся в орденах,
Ментик на гниде с выпушкой.
Кушают они с лапушкой.
Вытерла усы от блинов от пшеничных:
"Кто его впустил, такую ворону? —
Масло облизала. — Пройдите, станичник!
Я уже пожертвовал, В церковь. Крону…" —
Злость его взяла, не хватило ли сил
(Он ведь пер на Орел, с-под Царицына драпал),
Голова ль закружилась, а только Василь
Шапку скинул, завыл, опрокинулся на пол:
"За ваши за души, за эти гроши
Клинком оглоушен я, пулей прошит.
Вы гребли в сундуки серебро и меха,
Запаскудили совесть и душу сожгли мою!..
Для чего под Ростовом я клал потроха
За твою за Единую да Неделимую?!"
Взял Балабоя денщик-текинец,
Дал натощак Балабою гостинец,
Сел Балабой между лип на бульваре,
Возле плевательниц на Фридрихштрассе…
Скрипка мяукает где-то в баре,
Молодость вспомнилась… Скучно, Вася!..
Так-то. Людям — хресты и медали,
А нам, медведям, ничего не дали!
Варька, прощай! Я дарил тебе мыло.
Ты, чай, поешь на морском берегу:
"Девять я любила, восемь разлюбила,
Одного позабыть не могу!.."
За что же? За удаль ночного погрома?
За хмель? За каемку погона?..
Ерема, Ерема, сидел бы ты дома,
Точил бы свои веретена!
1931
ДУМА
Батька сыну говорит: "Не мешкай!
Навостри, поди, кривую шашку!.."
Сын на батьку поглядел с усмешкой,
Выпил и на стол поставил чашку.
"Обойдется! — отвечал он хрипло. —
Стар ты, батька, так и празднуй труса,
Ну, а я еще горелки выпью,
Сала съем и рушником утруся".
Всю субботу на страстной неделе
До рассвета хлопцы пировали,
Пиво пили, саламату ели,
Утирали губы рукавами.
Утром псы завыли без причины,
Крик "Алла!" повис над берегами.
Выползали на берег турчины,
В их зубах — кривые ятаганы.
Не видать конца турецкой силе:
Черной тучей лезут янычары!
Женщины в селе заголосили,
Маленькие дети закричали.
А у тех османов суд короткий:
Женскою не тронулись слезою,
Заковали пахарей в колодки
И ведут невольников к Азову.
Да и сам казак недолго пожил,
Что отцу ответил гордым словом:
Снял паша с хмельного хлопца кожу
И набил ее сухой половой.
Посадил его, беднягу, на кол, —
Не поспел казак опохмелиться!..
Шапку снял и горестно заплакал
Над покойным батька смуглолицый:
"Не пришлось мне малых внуков нянчить
Под твоею крышей, сыну милый!
Я стою, седой, как одуванчик,
Над твоею раннею могилой.
Знать, глаза тебе песком задуло,
Что без пользы сгинул ты, задаром.
Я возьму казацкую бандуру
И пойду с бандурой по базарам,
Подниму свои слепые очи
И скажу такое слово храбрым:
Кто в цепях в Стамбул идти не хочет —
Не снимай руки с казацкой сабли!.."
1939
ПЕСНЯ ПРО СОЛДАТА
Шилом бреется солдат,
Дымом греется…
Шли в побывку
Из Карпат
Два армейца.
Одному приснилось:
Мать
Стала гневаться,
А другой шел
Повидать
Красну девицу.
Под ракитой
Небольшой,
Под зеленою,
Он ту девицу
Нашел
Застреленную.
А чумак
Уху варит
При конце реки.
"Шли тут нынче, —
Говорит, —
Офицерики.
Извели они,
Видать,
Девку гарную!.."
И подался
Тот солдат
В Красну Армию.