ПАМЯТИ Е. В. АНИЧКОВА
Вот книги старые под слоем мертвой пыли.
Не славит их народная молва.
Сперва не поняли, а после позабыли
Их мудрые и вещие слова.
Через столетия звучит их голос снова,
И прошлого приподнялся покров.
Иносказания тончайшая основа
Цветами заткана земных лугов.
Там пенье Сирина и песни Алконоста,
Там хоровод идей и дум былых,
Там мертвецы вселенского погоста
Являются, как встарь, среди живых.
Из старых книг, из тайников былого
Ты новое откроешь миру слово.
ЗА РУБЕЖОМ (1936-1954)
И даже мглы – ночной и зарубежной
Я не боюсь.
А. Блок
«Ангелы моей страны родной…»
Ангелы моей страны родной,
Видел вас в моем бессильи:
Распростерли надо мной
Белые израненные крылья.
Только миг – и отступили прочь,
В сон отчизны ледовитый.
Уж никто не в силах мне помочь,
И лежу я как убитый.
Но сквозь призму хладного огня,
За чертой последней отречения,
Различаю – вне меня –
Времени возвратное движение.
Хлынет сердца жертвенная кровь
В древний холод мирозданья.
Зазвучу перед тобой, Любовь,
Обнаженным голосом страданья.
ГРАЖДАНЕ ВСЕЛЕННОЙ
…Мы – граждане вселенной,
Всем близкие, всем чуждые; мы – дети
России, обновленной сокровенно.
По всем путям, по бездорожьям многим
Идем с Востока, видим запад солнца
И говорим на многих языках.
В гонении, в рассеяньи, в смущеньи
Умов и в нищете усталой плоти
Не гневный страх, но звездное терпенье
Таим в сердцах, где нет давно надежды
На торжество земных великолепий.
Пускай вокруг, хуля людей и Бога,
Случайные попутчики толпятся,
Взывая о возмездьи, о величьи
Былого, и влачат с собой повсюду –
От стен Парижа до манджурских сопок
И храмов потрясенного Китая –
Тоску утробную по растегаям,
Воспоминанья о садах вишневых,
Туфлях обломовских, и самоварах,
И табелях о рангах, и скрижалях
Незыблемых, и о столпе закона, –
Они не мы.
Их поглощает время.
И мемуарным отсветом мерцают
Их призрачные хищные обличья.
А мы таим в себе непостижимый,
Единый лик Архангела России.
Мы огненною скорбью крещены,
Живой и мертвою водой омыты;
Пройдя врата отчаянья и смерти,
Мы поняли величие и силу
Сопротивление в духе.
Наступили
Те времена, когда опять поэты
Ведут народ в пустыню, иссекая
Потоки вод из скал невозмутимых,
Чтоб из сердец текла живая влага.
Мы восстаем магическою силой
Над злобою египетской и болью
Склонившихся к земному тленью дней,
Над хаосом российских днепростроев,
Над рудами сибирскими, над сонмом
Левиафанов, торжищ и колхозов,
И видим, что ушли в земные недра
Благие духи. Мать-земля сырая
Лежит без чувств. Лишь ангелы успенья,
Как странники, являются бездомным
На перекрестках, рубежах, распутьях
России…
«В моих последних, татарских…»
В моих последних, татарских,
Еще не крещенных глубинах
Над пеплом усадьбы барской
Слышится свист Соловьиный.
Мне видится дикое поле,
Дотла сожженные сёла.
О вольная воля,
Разбойничьей песни веселость!
Во мне пламенеет, клубится
Вся страсть возмущенной стихии:
Я больше не в силах скрыться
От страшного зова России.
«Я не хочу быть чище и святее…»
Я не хочу быть чище и святее,
Чем родина моя.
Нет, лучше смерть, нет, лучше нож злодея
И мрак небытия,
Чем причитания святош и стариц,
И ектеньи ханжей,
И укоризненный горе воздетый палец,
И белый бред вождей.
Кому судить, – в борении, в страданьи
Над бездною времен,
Россия, ты – святое упованье
Народов и племен.
Пускай еще слепых стремлений взрывы
Терзают облик твой,
Ты создаешь невиданные дивы,
Ты жертвуешь собой.
Ты восстаешь из бездны возмущенных
Вскипающих глубин.
Отчизна мира, сердце угнетенных,
Мой путь и твой – один.
«Да, я знаю: из крови и мук…»
Да, я знаю: из крови и мук,
Из позора и смрада,
Из сведенных отчаяньем рук,
Из привычного ада,
Из чумных и расстрелянных лет,
Что зияют как рана,
Из жерла пожирающих бед,
Непосильного срама,
Из трущоб, и песков, и пурги
Всероссийского горя,
От варягов до желтой Урги
И от моря до моря –
Восстает от последнего дна
Обессиленной бездны
И грядет океана волна! –
Многолика, безвестна,
Всё мощней, всё слышней, всё ясней,
И сердца потрясает глухие
В озареньи очищенных дней
Молодая Россия.