Это конечно было замечательно, но всё же в данный момент выглядело слабым утешением.

Прежде чем открыть дверь Королева сделала паузу с совершенно несвойственным ей колебанием. Её спина была совершенно прямой, губы сжаты и подготовив себя внешне она проследовала в каюту.

Дюжина человек встала и повернулась лицом к двери, и несмотря на десятилетия опыта на высших политических уровнях, ноздри Элизабет расширились, когда она оказалась лицом к лицу с Элоизой Причарт.

Президента сопровождал её Госсекретарь, Елизавета узнала Министра обороны Томаса Тэйсмана. Ещё она узнала Антона Зилвитского (о ком к счастью Хонор успела предупредить, что слухи о его смерти сильно преувеличены), и не требовалось большого воображения понять что молодой человек с грубыми волосами стоящий позади него есть ни кто иной как Виктор Каш. Начальник штаба у Хонор коммандор Мерседес Браям, коммандор разведки Джордж Рейнальдс, и её флаг-лейтенант Вальдемар Тюммель, ещё узнаваемым лицом был Джеймс МакГинесс. Но кто были другие она не имела ни малейшего понятия, только почувствовала как напряглись её телохранители столкнувшись с такой немалой толпой.

"Ваше Величество," спокойно произнесла Хонор в тишине создающей неловкость, "разрешите мне представить Президента Элоизу Причарт, Госсекретаря Лесли Монро, Министра обороны Томаса Тейсмана, Генерального прокурора Денниса ЛеПика, директора федерального агентства исследований Кевина Ушера, специального агента Виктора Каша и доктора Херландера Симфеса". Она криво улыбнулась. "Полагаю всех остальных вы уже знаете".

"Да," мгновение спустя ответила Еслизавета. "Я полагаю — да."

Причатрт чуть улыбнулась в её направлении, и королева кивком головы вернула любезность, но даже пространство дневных апартаментов Хонор наполненное столь большим числом людей, хранили напряжение было таким что топор можно вешать. Елизавета мгновение оглядывалась, а затем посмотрела на Хонор.

"Пожалуйста присаживайтесь", пригласила Хонор, приглашая всех жестом и тем продолжая исполнять роль официальной хозяйки.

Её "гости" послушно стали рассаживаться вокруг своих двух лидеров согласно инстинктивному социальному рангу, и она поглядела на МакГинесса.

"Могу я предположить, что ваш буфет все еще работает несмотря на столь поздний час, Мак?"

"Конечно, Ваша Светлость." утвердительно кивнум МакГинесс и продолжил, повернувшись к остальным."Могу я предложить всем освежающие напитки?"

В какойто момент Елизавете захотелось заказать крепкого виски, но она отогнала эту мысль от себя. Следуя ее примеру, никто не осмелился сделать заказ, и помедлив, Хонор слегка пожала плечами.

"Я вижу что нет" сказала она стюарду."Если кто то передумает, то я дам знать"

"Конечно, Ваша Светлость."сказал МакГинесс поклонившись, и удалился.

Хонор подождала, пока дверь буфета не закрылась за ним, а затем повернулась к остальным..

— Если кто-то ещё этого не заметил, — сказала она со своей асимметричной улыбкой, — уровень напряжения в этой комнате, по мнению Нимица, весьма велик. — Все взгляды переместились на древесного кота, сидящего на спинке её кресла. — Ума не приложу, с чего бы это, — добавила она.

К удивлению самой Елизаветы, у неё вырвался короткий смешок. Он был резким, но искренним, и она с упрёком покачала головой.

— Думаю, я могу найти одну-две причины, — сказала она, сосредотачивая внимание на Причарт. — Должна сказать, мадам президент, что из всех возможных сценариев, по которым могла бы, наконец, произойти наша встреча, этот никогда бы не пришёл мне в голову. — Она оглядела министров, расположившихся бок о бок с Причарт. — Если что-то случится с этой делегацией, полагаю, это пробьёт серьёзную дыру в вашем правительстве.

— Я подумала, что поскольку вы проявили достаточно доверия к Хевену, чтобы послать к нам адмирала Александер-Харрингтон, мне следует оказать ответную любезность, Ваше Величество, — ответила Причарт.

— Возможно, — сказала Елизавета, — но, думаю, есть одно небольшое различие. Я послала герцогиню Харрингтон в сопровождении целого боевого флота.

— В самом деле, — кивнула Причарт, и её потрясающие топазово-голубые глаза твёрдо встретили взгляд Елизаветы. — И уверяю вас, мы не упустили ни одной детали послания, стоящего за этим… мероприятием. Ни, скажем так, настоятельного предложения обратить внимание на её сообщение и убедиться в том, чтобы с ней не произошло ничего неприятного, ни того, что вы могли отправить один лишь флот… и его лазерные боеголовки. Поверьте, после всего, что произошло между нашими звёздными нациями, после провала нашего саммита, после Битвы за Мантикору, на фоне нарастающего напряжения между Звёздной Империей и Лигой, я была столь же рада, сколь и потрясена тем, что вы были готовы к переговорам, вместо того чтобы просто атаковать нас, когда ваше превосходство было столь подавляющим.

— Полагаю, я могу сказать то же самое, учитывая ваше неожиданное прибытие после того, что случилось с инфраструктурой нашей системы, — ответила Елизавета.

— Ваше Величество, произошедшее с вашей системой непосредственно связано с мои присутствием здесь, но, возможно, не так, как вы думаете.

— Не так? — Елизавета внимательно рассматривала её, всем сердцем желая обладать хоть намёком на эмпатические способности, которые развились у Хонор.

Хонор уже полностью проинформировала её о том, что она сама почувствовала в Причарт и остальных — и во время её пребывания в Новом Париже, и после совершенно неожиданного прибытия президента на звезду Тревора, — но это было не то же самое, что почувствовать это самой. И близко не то же самое.

Елизавета Винтон старалась быть безжалостно честной с самой собой. История была, к сожалению, полна примерами королей и королев — и президентов, — чьи советники говорили им то, что, как они считали, их правители хотели услышать. И было по меньшей мере столько же королей и королев (и президентов), которые говорили сами себе то, что хотели услышать. Это был один из уроков, которые ей всегда подчёркивал её отец, и сама взойдя на трон, она обнаружила, как же мудро он поступил, делая это. И как трудно было порой помнить их.

И всё же из-за этой честности с самой собой она хороша знала о своей собственной вспыльчивости, о том, как трудно было ей простить того, кто причинил зло тем, кого она должна была защитить, или тем, кого любила. В этот момент, в этой каюте, сидя на диване Хонор, она смотрела в глаза президента Республики Хевен — самого олицетворения звёздной нации, которая убила ей собственного отца, её дядю, её двоюродного брата и её премьер-министра. Воинственной империи, которая поглотила десятки звёздных систем, стоила жизни несчётным тысячам её военных, пролития неисчислимых потоков крови и траты бесчисленных богатств её людей. Каждая жилка ей существа дрожала от напряжения при воспоминании об этом жестоком кровопролитии, от необходимости держать оборону и помнить все эти десятилетия вероломства. Её работой было помнить это, её долгом была защита её людей, и она отдала бы собственную руку, чтобы знать — не услышать от кого-то другого, как бы она ему не доверяла, но знать, без вопросов и сомнений, — какие же мысли на самом деле скрываются за топазовыми глазами этой женщины.

Тёплая шелковистая мягкость надавила сбоку на её шею, и она ощутила глубокую, жужжащую вибрацию мурчания Ариэля. Она потянулась к нему, и он погладил головой её ладонь, но его собственные пальцы были неподвижны. Они не шевельнулись, не сделали ни одного жеста, и это, неожиданно поняла она, была самая красноречивая вещь, которую он мог бы ей сказать.

— Хорошо, мадам президент, — сказала она, и подумала, удивила ли мягкость её голоса остальных в каюте так, как удивила её, — почему бы вам не рассказать мне, зачем вы здесь?

— Спасибо, — очень тихо сказала Причарт, словно понимая, что именно на уме у Елизаветы. Затем президент сделала глубокий вдох и откинулась на спинку кресла.