Минин входит, озираясь словно щит:
закон часов я знаю вновь
что жирен памятник пучок земли
когда вокруг одна мамзель
одна неметчина её картуз
а Боже мой какой в плечах-то зуд
как в пятках-то щекотно мне
им хорошо бы поумнеть
а то сидят в воротничках
в папахах в галстуке на мерзлячках
Пожарский. (задумчиво, как бубен):
что шашка лысая моя
уныло жить нам батракам
что шашка тетерев maman
но и она согласна с ним
и он сельдем уже стоит
тут вскоре качка началась
как будто хохот для плеча
Поезд отходит.
Греков. Где же мой башлык. О Пушкин, Пушкин.
Машинист от паровоза
глядел и я на твой башлык
на нём звездами выткан штык
Дед (из столовой, разбитый барин, цыган). Отойди позабудь свой башлык. Машенька, дай мне килек, donez муа доску с маком. Ой что же это за цифирь.
Минин. (заросши в снегах):
я бестелесный
будто гусыня сидит
и перышки тоски скребёт
Факельщик. Я принужден её забыть.
Все. Будь здоров губернатор.
Губернатор (опрокинувши платок). Будь здорова губернаторская мать.
(Указав кием на два лежащих камешка):
погубили их собратья
затрещит свинцом скамья
ну вот лежу убитый
гляжу на берег еле видный
читаю плесканье копыт
а сам мерцаю от тоски
деревья уж варёные стоят
их листья ходят притаясь
винтовки все что зложены
у ног моих разложены
и месяц пробует в тиши
хотел я пуговку пришить
и в речку бросил плотный щит
как вдруг народ из Риги
как умно говорю
снимите ваши гири
я чистоганом напорюсь
Чиновник его особых поручений (на следующее утро после смерти чаю не пьёт всё твердит):
кому китаец или мних
а мне плевать хотелось в них
и так зигзагом кровь лелась
на сало и на тусклый глаз
людей лежащих на земле
родриго в зыбке спит мамзель
её фердунькой не пугай
она как матушка глупа
очнулся в золоте отец
свеча пошла дымить конец
и ещё что-то всё.
Варварова (болтая из колыбели голыми ногами, так что видны её пышные подмышки и пошлая грудь):
мне дайте мальчика
дитю любви
чтоб мальчик пальчиком
к тому же и пораженцы. Пингвинчики цып, цып, где ваш кролик.
Пингвины. Мы неизвестно чьи.
Дед
Варварова взирал я на тебя
когда как частокол меня тошнило
Греков
но вопли трудных англичан
прорезали могучий воздух
тут сабли взмах уж прорыдал
нянька ходит по ночам
нянька ищет входу
он пальто своё поймал и там уже дыра
он к ней та — замуж за Петра
там пролегала костяна тропа
медведь на ней стоял навзрыд
она кончается а волоса плетёт
и англичанка взездный вид
открыла в шляпе из кальсон
полюбовавшись справедливо
сверкнули шашки их несчастливо
да так что брызнула душа
и пташка Божия пошла на небеса дышать
все люди вскрикнули уже
так выстроили город Ржев
охотник плюнул он чудак
носил с колючками колпак
сияла за плечом коса
и был он бабка был осока
священник в городе том жил
где тумана спать бежал
вот он несёт широкий требник
а перед ним утёс
который чем овёс спасёт
тем был и титулован
тот Пушкин был без головы
то знали ль вы не знали вы
он англичан позвать велит
виня друзей что подвели
те вплачь сорвали воротники
и удалились от тоски
и снова вспомнили требник
медведь в берлоге нарожал ребят
те в долги дни в кулак трубят
а если в щель спустить тебя
то выйдет жареный звук
на котлах сидящий плачет
и костями украшает палисадника траву
горемыка — бедной пчёлкой их зовут
спешиться изволил он
лакей был в морде как ливрей
уже ли это Ржев поляк
и три домашние клопа
как няньки светят тополя
но слышны крики и пальба
наш англичанка уж бежит
одет в курчавое жабо
медведь их видом поражал
медведь он ягода болот
он как славянка сударь Смит
не всё напишете в письме
на это Пушкин отвечал
его штаны как каланча
лицо целковый по ночам
да говорю вам что не всё
и стали сеять все овёс
проходит час проходит год
собачка быстро подросла
стояла бурная погода
в кругу крестьянского села
могучий панцырь был утыкан
шмелями плавунами и львами
собачка лает спят коты
и англичане спят с усами
в одном окне лишь виден мир
стригла там свечка умных рыб
Петров в военном платье
Уральская местность. Ад.
Голос на крылышках. Что ты ласточка как хорошо поёшь сердцу больно. И поздно заснул. Я отчаянно дремала.
Плебейкин. Хорошо Варварова я тебя полюбил. Ты у меня одна.