Их отношения с Жонглером могли бы закончиться катастрофой, если бы гора не требовала полного внимания. Тропа медленно, но явственно становилась все хуже и хуже, и все впали в уныние. Теперь уже почти половину пути приходилось идти по самому краю, прижимаясь спиной к камню, и глядеть в загадочный серебряный туман, простиравшийся далеко внизу. Наконец Жонглер, едва не упав, решил смениться, замедлил шаг и пошел на расстоянии вытянутой руки от! Ксаббу, но они много часов не могли найти места пошире, где это можно было бы безопасно сделать.

Наконец его сменил! Ксаббу, и еще долго вел их, идя с такой скоростью, чтобы Рени и все остальные могли выдержать ее, но даже силы бушмена были не беспредельны. Несколько неприятных происшествий не закончились катастрофой, но самое неприятное было то, что они, очевидно, почти достигли конца тропы. Рени была уверена, что если все так и будет продолжаться, то завтра им придется идти на кончиках пальцев, вжавшись лицом в камень.

Она ошиблась. Это случилось намного быстрее.

Они нашли место пошире, немного отдохнули и поменяли порядок цепочки. Рени пошла впереди,!Ксаббу подождал, пока все, кроме Рикардо Клемента, прошли мимо и пошел вслед за Жонглером, который полз за Сэм. Рени почти решила, что чувствует, как темный взгляд главы Грааля жжет ей затылок, но у нее уже не было сил на такие фантазии: тропа сузилась настолько, что на ней с трудом помещались две ноги, стоявшие рядом друг с другом, и Рени пришлось идти очень аккуратно, и еще постоянно опираться о гору, чтобы поддерживать равновесие.

Прошло много часов, Рени устала до невозможности, спину ломило от неудобного положения, а глаза и ноги болели настолько, что ее уже стала привлекать мысль о шаге в пустоту. Море сверкающего тумана ближе не стало, но у Рени не было сил даже смотреть на него — смерть была слишком близко. Она уже несколько раз оступилась и едва не упала — однажды только рука Сэм, в самый последний момент схватившая ее за одежду, позволила ей сохранить равновесие и избежать шага в никуда. Но даже если бы они нашли место, где можно было поменяться, Сэм устала еще больше Рени. Конечно! Ксаббу без колебаний взял бы лидерство на себя, если бы его попросили — она знала это так же точно, как и то, что ее большой палец встретится с указательным, если она сведет их вместе — но она не хотела рисковать его жизнью. На самом деле больше никто не мог идти впереди. Им отчаянно нужно было место, где можно остановиться и лечь. Еще одна остановка ничего бы им не дала — они должны были уснуть. Но спать, опираясь на равнодушный камень — верный путь к катастрофе.

Здесь нечего обсуждать, поняла она. Он пошла медленнее, нагнулась и попыталась помассировать сведенное судорогой икру. Чувство было такое, как будто кто-то воткнул в мышцу кинжал. Ей хотелось выть от боли, но она знала, что и так едва держится на обрыве. И если начнет делать что-то в таком духе… Сейчас все висело на волоске.

— Мы должны остановиться, — сказала она вслух. — У меня судорога. Мне нужна передышка, хотя бы на мгновение.

— Если мы остановился, у нас всех будут судороги, — проворчал Жонглер из-за спины Сэм. — И мы все упадем. Мы должны идти, или умереть. Если ты упадешь, ты упадешь.

Злые слова. Но он прав. Если она остановится, она уже не сможет идти дальше. Поморщившись, она перенесла вес на свою напряженную пульсирующую болью икру и сделала осторожный шаг. Икра выдержала, хотя она все еще чувствовала себя так, как если бы в следующую секунду порвутся все волокна в мышце.

— Рени, осторожнее, — сказал! Ксаббу.

Она подняла свободную руку в воздух, думая весело и небрежно махнуть ею, но вместо этого слабо шлепнула по воздуху.

Шаг. Перенести вес. Шаг. Рени мигнула, путаясь смахнуть слезы, ослеплявшие ее. Перенести. Шаг. Они все умрут здесь — один за другим, но она первая. Это место проектировал монстр-садист, с горящими огнем нервами. Шаг. Перенести вес. Шаг.

Очень и очень скоро тропа еще больше сузилась, превратившись в полоску шириной со ступню Рени. К счастью в этом месте этой несчастной вселенной гора стала чуть более покатой. Рени перенесла тяжесть тела на горящую перенапряженную икру и заставила себя повернуться лицом к склону. Теперь она могла слегка опираться о гору и не видеть крохотный выступ, отделявший ее от падения в никуда.

Никто ничего не говорил. Слов не было, не было и сил на слова.

Через наполненные болью четверть часа того, что можно было назвать ходьбой по- крабьи, Рени взглянула вперед и грязно выругалась. Из глаз хлынули слезы, но на этот раз она легла на гору и стала ждать, когда они высохнут, не обращая внимания на резкую боль в ноге.

Впереди гору выпирало наружу, и бежавший вдоль гладкого камня крошечный карниз исчезал, сменяясь вертикальным или даже немного наклоненным наружу склоном. Она попыталась подойти поближе, чтобы лучше рассмотреть гору, но ноги так затряслись, что она могла только стоять, вцепившись в камень.

— Рени? — спросил! Ксаббу. Несмотря на полное изнеможение, в его голос прорвалась тревога. — Рени?

— Все бесполезно, — всхлипнула она. — Тупик. Тропа завела нас в тупик. Мы в ловушке.

— Там есть еще дорога? — спросил он. — Рени, скажи.

— Быть может мы должны вернуться…? — безнадежным голосом сказала Сэм.

Рени только покачала головой. Пальцы свело, но она мертвой хваткой вцепилась в выступ склона. — Бесполезно… — печально прошептала она.

— Не шевелись, — сказал! Ксаббу. — Я пойду посмотрю.

Рени, которая мгновение назад думала, что во всей вселенной не осталось ничего хуже этого, вздрогнула от ужаса. — О чем ты говоришь?

— Не шевелись, — повторил! Ксаббу. — Я попытаюсь пройти между твоими ногами.

Рени с трудом держалась, безнадежно глядя на плоский равнодушный камень перед собой. Боже праведный, подумала она, у него же не осталось сил. Он вел группу до меня. — Не делай этого,!Ксаббу, — попыталась сказать она, но уже слышала, как кто-то ворчит и копошится справа от нее, где все остальные прилипли к почти голой горе. Она слушала, как он подходит все ближе и ближе, и никак не могла избавиться от мысли, насколько тяжело пройти мимо Сэм и Жонглера, опираясь на них вместо стены. Только сверхчеловеческое чувство равновесия могло сохранить ему жизнь.

— Осторожно, Рени, моя дорогая храбрая Рени, — сказал он. — Я справа от тебя. Сейчас я поставлю ногу между твоих ступней. Не двигайся и держись.

Вне себя от ужаса она открыла глаза и посмотрела вниз. Коричневая ступня! Ксаббу появилась между ее ступней, он держался краешками пальцев за край карниза. Под ними было только ничего — одно серебряное ничего. Его пальцы выгнулись, вытянулись как паучьи ноги и появились среди ее, вцепившихся в камень. Появилась вторая ступня и встала рядом с первой, сейчас он стоял на скользком каменном карнизе между ее пятками. На какое-то мгновение, когда его вторая рука вытянулась дальше, он оперся на ее спину, едва касаясь ее кожи; он как будто держал равновесие, стоя на паутине, и она успела подумать, что если она чуть-чуть отклонится назад, они оба упадут вниз, в бледный туман, полетят как ангелы и вся эта кошмарная боль наконец пройдет.

— На мгновение задержи свое дыхание, моя Возлюбленная Дикобраз, — прошептал он ей в ухо. — На маленькое мгновение. Пожалуйста, пожалуйста.

Она опять закрыла глаза и припала к горе, молясь всем и всему, слезы бежали по щекам и шее. Он перенес одну ногу… руку… другую руку… вторую ногу и все, больше он ее не касался.

Если уж умирать, спокойно и мрачно подумала она, то я бы хотела именно так, вместе, вместе…

Она услышала, как он медленно идет вдоль кромки карниза. — Ты должна идти дальше, — послышался его спокойный голос. — Все должны идти. Не будет ничего хорошего, если я обогну выступ, а ты останешься здесь. Иди за мной.

Рени покачала головой — разве он не знает? Ее ноги дрожат и не в состоянии идти. Она — мертвое насекомое: снаружи — жесткий панцирь, внутри — пусто.