— Не бойся, — сказала маленькая девочка. — Мы пришли забрать тебя к твоей маме.

— Врешь!

Она повернулась к мальчику рядом с собой, темноволосому, с мрачным взглядом, так плотно стиснувшему рот, что Рени решила, что он пытается не закричать от ужаса. Он посмотрел на нее и резко качнул головой.

— Скажи ему, — сказала маленькая девочка. — Скажи ему, что все будет хорошо.

Мальчик опять тряхнул головой.

— Ты должен, — сказала она. — Ты… ты похож на него. — Она опять повернулась к ребенку-тени. — Мы хотим только забрать тебя к твоей маме.

— Врешь! — Тень скорчилась, стала еще меньше и темнее, почти невидимой. Вода опять поднялась, на мгновение накрыв детей с головой, и сердце Рени подпрыгнуло в груди. — Дьявол всегда врет!

Яркий свет потускнел. Мальчик и девочка стояли в быстрой искрящейся воде, испуганные, но не собирающиеся бежать. Они держались за руки. — Скажи ему, — сказала девочка своему товарищу, ее шепот донесся до Рени, как если бы был предназначен только для нее. — Он действительно боится!

Маленький черноволосый мальчик уже плакал, его плечи вздрагивали. Он посмотрел на девочку, потом на маленькую детскую фигурку, скорчившуюся на берегу реки. — Л-люди, — сказал он так тихо, что Рени пришлось наклониться вперед, чтобы услышать, — некоторые л-люди хотят помочь, усек? — Он тяжело и неровно дышал. — Некоторые люди действительно хотят помочь тебе. — И тут он так громко заплакал, что она едва расслышала его слова. — Это п-п-правда-а-а…

Сверкающая вода в реке закружилась и заискрилась.!Ксаббу стиснул руки Рени, но когда она, испуганная, взглянула вниз, его лицо стало спокойнее. Она опять повернулась к яме.

Ребенок-тень встал, какое-то время стоял на берегу, потом шагнул в сверкающую реку. Долгое мгновение дети стояли, глядя друг на друга, и молчали, погруженные в глубочайший бессловесный разговор, двое сверкавшие в свете реки, один настолько маленький и темный, что даже сердце самого яркого света не могло коснуться его. Потом все трое исчезли. Рени не очень понимала, что произошло, но слезы текли из ее глаз. Мгновением позже Рени почувствовала, как на них обрушивается темнота, забирая с собой пустыню, яму, все. Последним усилием она прижала к себе! Ксаббу.

Конец, подумала она. Финал. И потом, О, Стивен!..

ОЛЬГА успела заработать дюжину кровоточащих царапин, пока не добралась до пустого дома. Она вошла и закрыла входную дверь на засов. Им не потребуется много времени, чтобы сломать ее, но сейчас это было неважно. Он видела как две фигуры, толстая и тонкая, пробирались через сад, натыкаясь на деревья. Скорее всего они очень долго пролежали в капсулах, и им было не так-то легко бегать за ней.

Я-то в форме, подумала она. Кто знал, что это пригодится?

Поднимаясь на лифте вверх, она ощутила себя ужасающе свободной. Вся ее жизнь была ложью. Она построила ее на лжи. Все эти годы, пока она развлекала детей и горевала над своей потерей, ее собственный ребенок был жив — и страдал так, как не страдало ни одно живое существо. И что ты можешь сделать теперь, когда знаешь правду? Погрозить кулаком вселенной? Плюнуть в Бога? Сейчас все не имеет значения.

— Ольга? — Голос Селларса в ухе ударил как гром, хотя, парадоксально, был очень слаб. Она уменьшила громкость. — Он идет к вам. Не бойтесь.

— Не испугаюсь, — прошептала она. — Только не его.

Когда ее сын наконец пришел, она не услышала, но почувствовала его — крошечное созвездие огоньков, поднявшееся из невообразимых глубин, устремилось к ней через невообразимое расстояние. Он пришел как стая птиц, птичек-теней, щебечущих и плавающих в том, что было растерянностью и страхом.

— Я здесь, — нежно сказала она, очень нежно. — О, мой малыш, я здесь.

На дверь заброшенного дома обрушились удары, кошмарная парочка пыталась выбить засов. Ольга переходила из комнаты в комнату, уходя в глубь дома, пока не оказалась в спальне девочки. Она села на пыльное покрывало под полкой со старыми большеглазыми куклами.

— Я здесь, — опять сказала она.

Пришли голоса, те самые, которые она слышала во сне, хаотический шепот, стон, плач и смех хора детей. Они распухали, из ручейка превратились в реку, крутились и вились, пока не слились в один совершенно нечеловеческий голос.

— Мама?..

Она его чувствовала, всего, хотя уши смутно отметили треск входной двери, сбитой с петель. Мгновением позже она услышала в холле радостно-пьяные крики толстяка и резкий голос его худого приятеля.

— Я здесь, — прошептала она. — Они забрали тебя от меня. Но я никогда не забывала тебя.

— Мама, — сказал нечеловеческий голос, вложив в одно слово все свою печаль. — Один.

— Я знаю, мой маленький. Но не надолго.

— Ты здесь! — Голос толстяка был уже за ванной, крошечная задвижка остановит их всего на несколько секунд.

В ухе заскрипел испуганный голос. — Ольга, это Рэмси. Немедленно уходите!

Она рассердилась на него за вторжение, но потом напомнила себе — Катур Рэмси находится в другом мире, мире живых. Там все иначе.

Осталось несколько минут, время…

— Подождите немного, мистер Рэмси, я заканчиваю дело, порученное мне мистером Селларсом. — Она отсоединилась от него и встала. — Я здесь, — уверила она одинокое огромное существо. — Я никуда не уйду. Но ты должен дать им помочь тебе, мой замечательный ребенок. Ты чувствуешь, как кто-то пытается добраться до тебя? Дай ему то, что он хочет. — Она почувствовала себя виноватой, ненавидя себя за то, что должна была использовать последние несколько мгновений материнской любви таким образом, должна была манипулировать собственный ребенком, который ничего не знал, но она обещала. Она еще должна была немного этому живому.

— Дать ему?

— Он хочет спасти всех, кого сможет. А потом тебе больше будет не о чем беспокоиться.

Дверь ванной затряслась и начала раскалываться.

— Да… мама. — Короткая пауза, потом она опять почувствовала его. — Сделал.

Она выдохнула. Все обязательства выполнены. Воспоминание, давно похороненное, очень болезненное, вплыло на поверхность. — У тебя есть имя, мой малыш, ты знаешь? Нет, конечно нет, откуда — но у тебя есть имя. Твой отец и я, мы выбрали его для тебя. Мы собирались назвать тебя Дэниел.

Долгое мгновение молчания. — Дэниел?..

— Да, Дэниел, по имени пророка, который сохранил свою веру даже во логове львов. Но не бойся — львы больше не сделают тебе больно.

— Иметь… имя. Дэниел.

— У тебя оно есть. — Говорить было трудно. Слез не было, только сухое онемение, что-то за болью. — Я собираюсь увидеть тебя, сейчас.

Она открыла дверь, и толстый с тонким отпрянули назад, удивленные, но не собиравшиеся упускать добычу. Она подняла руки, показывая, что они пусты.

— Я думаю, что есть кое-что, что вы должны увидеть, — сказала она и молча прошествовала мимо них в гостиную. Два мокрых голых мужчины в изумлении уставились на нее. Руки тостяка дернулись, но она уже прошла мимо. Они посмотрели друг на друга, потом повернулись и последовали за ней через гостиную, за порог.

— То есть вы решили сделать что-то разумное? — начал тонкий.

— Мистер Рэмси, вас механический друг, агент, может открыть окно на этом этаже? — спросила она. — Что-то такое большое, что можно увидеть из двери дома.

— Н-но, Ольга!.. — заикаясь сказал он.

— Просто сделайте, пожалуйста.

— Что, черт побери, происходит? — проворчал толстяк. Он протянул свои массивные руки, сильные пальцы сомкнулись вокруг ее запястья. — Что за фокус?.. — Он удивленно отпрянул со скрежетом давно не используемых шестеренок, когда огромная квадратная секция крыши скользнула в сторону, открыв темное вечернее небо, настоящее небо, сбрызнутое щепотью звезд, свет которых таял в огнях метрополиса. Свет всех звезд, кроме одной, которая становилась все ярче и ярче.