А потом она дало ей войти. Большое, холодное что-то пронеслось через нее как ветер, и она почувствовала его запах и поняла, как оно думает и чувствует, какое оно усталое, злое и печальное, и даже очень-очень испуганное, но оно не боится маленьких девочек и потому дало ей пройти.
И она повисла в темноте. Заблудилась.
— Кристабель?
Она услышала голос мистера Селларса, добрый ухающий голос, но это не помогло. Она начала плакать, а потом разревелась и никак не могла остановиться.
— Я хочу-у-у к маме-е-е, — с трудом сказала она сквозь плач.
— Я знаю, — сказал он. — Прости — я никак не думал, что это будет вот так. — Она не чувствовала его, не чувствовала и замораживающую темноту, но могла слышать его слова, а темнота стала хорошей и маленькой. Она попыталась перестать плакать. И начала икать. — Я с тобой, — сказал мистер Селларс. — Я с тобой, малышка Кристабель. Нам надо идти. Мне нужна твоя помощь, как всегда.
— Но я не собиралась входить!..
— Да, я знаю. Моя ошибка. Возможно это что-то значит — возможно нет. В любом случае все кончиться очень быстро. Пойдем со мной.
— Я хочу к маме.
— Я знаю, что ты хочешь И ты не одна такая. — Сейчас она уже не так боялась, и слышала, как ему больно. — Просто пойдем со мной, Кристабель. Я собираюсь познакомить тебя кое с кем. Я прошу прощения, что так получилось, но я рад, что ты здесь, иначе мне пришлось бы посылать твоего друга вместо тебя.
И тут она услышала новый голос — и очень удивилась, потому что знала, что тот, кому принадлежит этот голос, не может говорить и лежит на кровати как мертвый. Но ведь и мистер Селларс тоже спал как мертвый, верно?
И я сплю как они? А мамочка и папочка, они, наверно, испугались?
— Забери меня отсюда! — крикнул голос. — И больше не суй в эту mierda.
— Чо-Чо, — сказала она.
Какое-то мгновение он молчал. Кристабель висела в темноте и спрашивала себя, не так ли чувствуют себя те, кто спит сном мертвых. — Дурочка? — наконец сказал он. — Это ты?
— Да. — Мистер Селларс неожиданно задышал сильно и весело, как если бы на мгновение отступил на шаг назад, но сейчас снова побежал. — Это она, сеньор Изабаль. Мы все опять собрались вместе. И вы двое должны найти маленького мальчика, потерявшегося мальчика. А потом… потом я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть вас домой.
— Ты псих, — сказал голос Чо-Чо. — Не пойду никуда!
Но темнота уже начала превращаться в свет — серый, как небо утром — который был под ней, над ней, везде. Кристабель почувствовала, как кто-то взял ее за руку.
— Ты, как, дурочка? — прошептал Чо-Чо.
— В порядке, — прошептала она в ответ. — А ты?
— Тоже, — сказал он. — Ни хрена не боюсь, я.
Врал он или нет, но его пальцы крепко держали ее, а свет все рос и рос.
ПОЛ и Орландо несли Мартину вниз по извилистой каменной полке, пока не уткнулись в остальных. — Быстрее! — громким шепотом сказал Пол. — Вы разве не слышали этого сумасшедшего? Он прямо за нами.
— Дорога кончилась, — сказала Флоримель. — Обрывается. Растаяла. Что-то.
— Как гора, — прошептала Сэм, из последних сил шедшая за Полом и поставила Чо-Чо на камень. — Все исчезает.
Ну, вот и конец пути, подумал Пол. Конец бега наперегонки со смертью. Дорога становилась все уже и уже, пока я не оказался в тупике. Он посмотрел на Нанди, на молодого Т-четыре-Б, на остальных. Выпученные глаза, призрачные, не-совсем-настоящие лица, расслаивающиеся на разные грубые планы, обесцвеченная кожа, одежда и даже камни, на которых они стояли. Стены ямы тоже казались абстрактными картинами, нарисованными торопливой кистью какого-нибудь художника-экспрессиониста.
— Мы еще можем сражаться, — сказал Орландо. Пол подумал, что это настолько смехотворно, что почти комично, и их бессмысленные смерти будут подходящей концовкой этой блеклой шутки.
Мартина вздрогнула и попыталась сесть. — Эт-т-то ты, П-пол? — Она так дрожала, что ему пришлось присесть рядом с ней и схватить ее за ноги, иначе она могла запросто перевалиться через край и упасть внутрь ямы. Бесконечная тьма оставалась последней совершенно настоящей вещью.
— Я, — сказал он и нежно коснулся ее лица. Она была холодной. И он был холодным, тоже. — Мы все здесь, но нам надо быть тихими. Эта тварь — Дред — ищет нас.
— Я не д-должна дать ей уйти, — сказала она. — Я… м-могу чувствовать… где! Ксаббу — и з-за ним. Я могу чувствовать… где Иной. Весь путь… до конца. — Она постепенно переставала дрожать, хотя казалась даже дальше, чем обычно.
— Я здесь.
— Холодно. Очень холодно. Как в вакууме.
Он попытался растереть ей руку, но она оттолкнула его. — Так странно — я чувствую, как ты касаешься меня, но мне кажется, что ты на другой планете. Не надо. Дай мне подумать. Пол. Так трудно… сохранить… держать…
— Привет, кореша! — промурлыкал голос Дреда. — Я знаю, что вы уже заждались меня. — Дорога за ними, освещенная странным светом Колодца, оставалась пустой и тихой. — Скоро я буду с вами, но сначала я наиграюсь с детишками. Слушайте. — Тонкий плачущий крик эхом отозвался в ушах Пола, как и всех его товарищей, она вздрогнули и вскрикнули, связанные абсолютной беспомощностью.
— На этот раз он делает это нарочно, — проворчала Флоримель. — Садист. Он хочет сначала помучить нас.
— Хочет испужать, вроде как, — сказал Т-четыре-Б.
— Тихо, — прошипел Нанди. — Мы не знаем, где он — может быть он пытается заставить нас выдать самих себя.
— Сколько еще неприятностей обрушатся на наши головы на этом пути? — с нескрываемым презрением сказала Флоримель. — Я больше не поползу.
— И я, — сказал Орландо. — Мне по большому счету плевать, кто он такой — Дракула, оборотень, или Злая Ведьма Запада — мы сможем сделать в нем несколько дырок перед… перед концом. — Пока мальчик говорил, Сэм Фредерикс с трудом поднялась на ноги рядом с ним, отраженный свет освещал ее перекошенное от ужаса лице. Пол почувствовал, как в его сердце поднялось чувство, которому он не мог дать имя. Бедные храбрые дети. Как такое могло случиться с ними?
— Холодно!.. — крикнула Мартина. Испугавшись, Пол обхватил ладонями ее рот. Она покачала головой. Потом заговорила снова, еле слышным голосом. — Не мне — Иному. Я чувствую его — он такой маленький! Испуганный! Дети… больше не плачут. Они тихие, слишком тихие!..
— Там, где Иной, всегда холодно. — Голос Селларса заставил их подпрыгнуть.
— Он вернулся, — безучастно сказала Сэм.
— Мы не можем терять время. — Чо-Чо лежал у ног Сэм и спал тревожным сном, из его открытого рта выходил странный четкий голос Селларса. — Мартина, я попытаюсь соединится с тобой — присоединить конец моего соединения к началу твоего. У тебя будет очень странное ощущение, но, пожалуйста, попытайся не сражаться со мной.
— Не могу думать. Слишком холодно… больно…
— Иной заключен в очень холодную тюрьму, как внешнюю, так и внутреннюю, — сказал Селларс, быстро выплевывая слова. — Если вы поймете это, то будете меньше бояться. Он не машина, по меньшей мере так было вначале. Он ребенок, человеческое дитя, искалеченный Братством Грааля, которые сделали его сердцем своей машины бессмертия.
Пол ощутил всплеск беспомощной злости. Иной, маленький Гэлли, Орландо и Сэм Фредерикс, голоса жертв в Колодца — все эти невинные создания были принесены в жертву для того, чтобы люди вроде Жонглера могли жить бессчетные годы.
— Испуганный… — плакала Мартина. — Такой маленький…
— И он всегда был, по меньшей мере для самого себя. Испуганный, Брошенный. Находящийся в темноте, буквально и фигурально, потому что они боялись его почти безграничного потенциала. Он так сильно действовал на умы своих тюремщиков, что его сослали в самую жестокую и надежную тюрьму, которую только смогли придумать.
— Тюрьму?
— Спутник. — Селларс говорил тихо, но его слова казались странно громкими на каменной полке, висевшей над пропастью. — Иной на спутнике, кружащемся вокруг Земли. Криогенные механизмы замедлили процесс его метаболизма и сделали его контролируемый — по меньшей мере они так думали. Они выслали его в космос, снабдив самоликвидатором его тюрьму, так что если что-нибудь пойдет неправильно, они могут включить двигатели ракеты и отправить ее в глубокий космос. — Селларс говорил сухим треснувшим голосом. — Жонглер называет это Апеп Последовательностью. По имени змеи, которая каждую ночь пытается проглотить летающий челнок Ра, короля богов.