Равномерный плеск весел замер. Корабль медленно остановился у дока. Пол и его товарищи вгляделись в черневший перед ними храм, его обветренный фасад, высокий, как офисное здание и широкий, как целый городской квартал. И ни малейшего звука.

— Не хотел бы идти, туда, — наконец сказал Т-четыре-Б.

— Мы должны, — сказала Мартина, с нежностью: если она и слышала спор о его тайном членстве в Круге, то он не изменил ее мнение о юноше. — Дред бросится за нами — и он может появиться здесь в любую секунду. Его не обмануть и не победить — это не Уэллс. И он будет очень злым.

Т-четыре-Б больше не сказал ничего, но когда другие пошли к трапу, он пошел вместе с ними с таким видом, как будто его вели на казнь. Озлобыши висели на нем, Флоримели и Поле, как летучие мыши; их хорошее поведение даже настораживало.

— На этот раз не так плохо, — прошептал один из них в ухо Пола, хотя в детском голоске не хватало уверенности. — Оно спит. Быть может и не заметит, что мы здесь.

Несмотря на предупреждение Мартины, Пол не мог заставить свои ноги тащиться быстрее по обоженной солнцем пустыне. Летящий песок жалил лицо. Черный ряд колонн приготовился проглотить их. Сам воздух казался тяжелым, как если бы они проталкивались через что-то твердое и липкое. За ним Флоримель придушенно вскрикнула, страх сжал ей горло, она сражалась за каждый глоток воздуха.

Они вступили в тень циклопический колонн, жара уменьшилась, но ненамного. Длинная стена перед ними когда-то была разрисована фресками, но теперь они настолько выцвели, что казались рисунками идиота, лишенными смысла каракулями. Единственная дверь оказалась обыкновенным черным квадратом посреди массивной стены, дырой в более глубокую темноту.

Мартина шла первой, зажав руками уши, несмотря на ожидаемую тяжелую тишину — как будто кто-то стоял рядом с ней и кричал, подумал Пол, пока он и все остальные шли за ней.

Его глаза, наконец, привыкли к почти полной темноте, рассеиваемой только светом из двери, и Пол увидел лежащие повсюду завернутые в белое тела, не меньше пары дюжин. Ни одно из них не двигалось, и все умерли в муках. Он с отвращением отвернулся от ближайшего трупа, чьи покрытые красным пальцы как будто еще царапали неподатливый каменный пол, глаза выпучились наружи в поисках спасения, которое не придет никогда.

— Это не марионетки, — тихо сказал Нанди. Пол с удивлением посмотрел на него. — Это пустые симы, — сказал темноволосый человек. — Видишь — они не сгнили и даже не изменились, только застыли. Настоящие люди, оживлявшие их, умерли, или ушли в офлайн, оставив за собой пустые симы.

Мартина остановилась перед огромной, доходящей до потолка дверью во внутренней стене, обе ее створки были покрыты чеканной бронзой. От размера двери желудок Пола болезненно сжался.

Я совершенно не хочу знать, что находится по другую сторону…

Кто-то коснулся его руки и он подпрыгнул.

— Никому не лгал, я, — тихо сказал Т-четыре-Б. Пола потрясло, что, посреди напоенной смертью атмосферы, мальчик беспокоился только о том, что думают о нем другие.

— Я верю тебя, Хавьер.

— Извини. Извини… я пытался закрыть тебя. — Он говорил так тихо, что Пол с трудом понимал его. — На горе, типа.

— О, это! Я давно простил тебя, успокойся.

— Но эта девчонка, Эмили, она была чизз. Пожалел ее, я. Реально. — Он, похоже, отчаялся пытался, чтобы Пол его понял. — Когда весь этот фен слетел…

Полу весь этот разговор казался чем-то нереальным. Сначала Нанди, а теперь этот пацан. С каких это пор я стал исповедником? Или они оба думают, что нам долго не прожить — и скоро будет слишком поздно для извинений…

— Эй вы, двое, собираетесь ходить вокруг и около, и ждать, пока кто-нибудь не убьет нас? — голос Мартины, искаженный страхом и болью, или ими обоими, напугал как Пола, так и Т-четыре-Б. — Идите сюда и помогите открыть дверь!

Оба быстро прошли через гулкий зал. Все остальные уже собрались около двери, и тихо перешептывались. Полу захотелось громко рассмеяться, но страх слишком давил на него. Почему они говорят так тихо? Неужели они думают, что тварь на той стороне действительно спит и боятся ее разбудить?

Он вспомнил чудовищное присутствие, которое испытал на Итаке, и то, что пришло к Орландо и Фредерикс в Холодильнике. Неужели они не понимают это место? Иной всегда спит — и всегда слушает.

Дурные предзнаменования давили, было трудно думать и двигаться, но он сам давил, вместе с Т-четыре-Б и Нанди, на закрытую двойную дверь. Какое-то время ничего не происходило, но потом бронзовые створки с ужасающим скрежетом распахнулись — как будто завыл разозленный первобытный зверь. Озлобыши бросились прочь от открывшегося отверстия, как если бы оно вело в пещеру, наполненную отравленным газом или обжигающим воздухом; Пол не мог не вспомнить слова Мартины о печке.

— Не идем туда! — крикнула одна из обезьянок. — Ждем здесь! — Они бросились в вестибюль и повисли в воздухе около входной двери, возбужденно и боязливо переговариваясь.

Мартина уже вошла внутрь, идя как будто против сильного встречного ветра. Пол последовал за ней, ожидая похожих ощущений, но, к его удивлению, чувство опасности внутри было не больше, чем снаружи.

Помещение внутри было сделано из грубого темного камня, как если бы кто-то очень быстро и неряшливо вырезал его в живой горе. В центре, по контрасту тщательно отполированном, находился огромный черный саркофаг.

Пол почувствовал, что все давление идет из него, но ему не хотелось делать следующий шаг. Мартина опять прижала ладони к ушам и закачалась, как если бы у ней закружилась голова. Пол испугался, что она может упасть, но даже это не могло заставить его подойти к молчаливому каменному ящику.

— Он… он чувствует меня… — сказала Мартина задыхающимся шепотом. — Ее слова отразились от стен и вернулись обратно. "Чувствует меня… чувствует…"

Свет, болезненно яркий, вспыхнул у края пещеры, мерах в двадцати от гроба. Чувствуя себя как в ночном кошмаре, Пол не мог двигаться, но сердце в груди билось как сумасшедшее.

Свет мгновение повисел в воздухе, разбрасывая вокруг себя искры, как от горящего магния, потом искры сложились белую дыру, по форме напоминающую человека. Пол с удивлением ощутил смутное и немного тревожное чувство узнавания. Тем не менее ни он, ни его товарищи оказались не готовы к высокому тонкому голосу, прозвучавшему в пещере.

— Черт побери! Что за mierda этот сумасшедший старик, который бросил меня сюда?

Невероятное зрелище перекошенной безликой фигуры, ругавшейся по-испански, внезапно прервал крик, донесшийся из облака желтых обезьянок, висевшего у входа в погребальную комнату.

— Кто-то идет, — заверещали они. — Смотри! Le big chien (*большая собака, фр.)!

Их восклицания слились в гул, из которого нельзя было понять, что присходит. — Дети, что произошло, почему вы кричите? — спросила Бонита Мей Симпкинс. — Зунни, говори ты — остальные, молчок!

— Не удивительно, что вы все друзья Селларса, — объявила сияющая фигура со смесью радости и недовольства. — Вы все loco (* сумасшедшие, исп), ясно!

— Селларс? — вздрогнув сказала Флоримель.

— Она идет, — объяснила маленькая обезьянка по имени Зунни.

— Кто?

— Большая черная собака, — пропищала она. — Идет через пустыню.

— Очень, очень большая, — запищала еще одна. — Как гора. И идет очень быстро.

ГЛАВА 35

Обувь Радуги

СЕТЕПЕРЕДАЧА/НОВОСТИ: Зарядники осаждают "В настроении"

(изображение: пациентки ВСН ждут подгонки модуля)

ГОЛОС: Вагинальная Симуляция Нервов, или ВСН, искусственный процесс, позволяющий изменить настроение, который некоторые врачи прописывают для лечения от зарядной зависимости, может сам стать некоторой формой наркомании.

(изображение: Доктор Карина Каванде, вставка)