— Тогда две копии оригиналов, — сказал Нанди, — с которыми, как мне рассказала Мартина, ты встречался.

Пола ошеломила мыслью о том, что люди обсуждают его грязные тайны, его замечательно забытую жизнь — в конце концов это его жизнь, разве нет?

Которая вся сплошная загадка, напомнил он себе. И здесь мы все в ужасной опасности.

— Да, думаю встречался, но даже сейчас я почти ничего не помню. — Она опять появилась, тень на краю мыслей, туманное ощущение чего-то, что лучше не знать. — Но почему эти разные версии действуют совсем по другому? Почему некоторые из них буквально охотятся на меня, а другим до меня нет никого дела? — Перед его мысленным взглядом опять возникли венецианские катакомбы и две пары, похожие как две капли воды, на которые с удивлениям смотрели он, бедолага Гэлли и Элеанора.

— Возможно они по разному запрограммированы. — Нанди, казалось, не очень хотелось размышлять на эту тему, но Пол пытался вспомнить что-то, что Элеонора сказала ему, или показала ему…

— Боже мой, — внезапно сказал он, — они действительно копии. — Он сел прямо, не обращая внимания на острую боль в ребрах. — Элеонора — настоящая женщина, жившая с симмире Венеции — она показала мне своего любовника, мафиози, который построил этот мир для нее. К тому времени он уже умер, но люди Грааля сняли с него копию, пока он еще был жив. Я думаю, что это был более ранний образец процесса Грааля. Он был достаточно настоящий — мог отвечать на вопросы — но, на самом деле, был чем-то вроде информационного цикла, отвечающего на то, о чем его спросили, и повторяющего свои слова снова и снова. Что если Пэнки и все остальные версии Двойников — тоже что-то в этом роде?

— У тебе идет кровь, — спокойно сказал Нанди.

Пол посмотрел вниз. Его внезапное движение открыло неглубокую рану на груди; через грубый комбинезон сочилась кровь.

— Джонас, что ты делаешь? — Флоримель уже бежала к нему. — Мартина, у него опять идет кровь.

— Она тебя не слышит, — сказал Нанди. — Она на носу.

— Помоги мне перевязать его.

— Со мной все в порядке. — Но Пол не стал сопротивляться, когда Флоримель расстегнула его комбинезон и, ругаясь, начала удалять промокшие насквозь куски материи, которыми обмотала его Мартина.

— Т-четыре-Б, — позвала она. — Где ты? Найди что-нибудь, что можно использовать как повязку. Т-четыре-Б? — Нет ответа. — Черт побери, Хавьер, где ты?

— Хавьер? — спросил Нанди, помогая Флоримель снимать с Пола комбинезон.

Пол разозлился — но не на угрожающие жизни раны, а на мысль, жегшую ему голову. Много копий, некоторые более совершенные чем другие…

Я сломанное зеркало, сказала она ему. Сломанное зеркало…

— Ты не торопился Хавьер, — с упреком сказала Флоримель, когда мальчик наконец появился. — Нашел что-нибудь?

— Ничего. — Он бросил на Нанди такой взгляд, как будто больше боялся его, чем гнева Флоримель.

— Хавьер… Хавьер Роджерс? — спросил Нанди.

— Нет! — резко сказал Т-четыре-Б, потом закостенел, и угрюмо посмотрел вниз, на свои ноги. — Да.

— Ого, вы знаете друг друга? — Взгляд Флоримели переходил с одного на другого.

— Да, — сказал Нанди. — Хавьер здесь только потому, что ему помог Круг.

Флоримель повернулась к Хавьеру. — Это правда?

— Фенфен, — печально ответил он.

Все собрались вокруг мальчика с таким видом, решил Пол, что трудно не подумать об инквизиции. Но Т-четыре-Б, несмотря на мокрое от пота лицо и юношеское смущение, не выглядел жертвой.

— В чем еще ты обманул нас? — спросила Флоримель.

— Не соврал ни в чем, я, — засопел Т-четыре-Б. — Не брехал. Просто не все говорил, сечешь?

— Ты не должен оправдываться в то, что веришь в бога, дорогой, — уверила его Бонни Мей.

— Он не хранил от вас никаких опасных секретов, — сказал Нанди. — Мы вербуем многих, вроде него, талантливых молодых людей и женщин веры. Мы обучаем их, даем им знания, информацию и экипировку. В конце концов это война, мы сражаемся, и вы должны знать это лучше, чем кто-нибудь другой. Разве вы сами не использовали людей, чьи мотивы скрыты намного глубже, чем ваши?

— Ты работал на Кунохару, признайся? — спросила Флоримель. Пол подумал, что на выглядит необычно взволнованной. — Неужели Мартина была права, подозревая тебя?

— Нет! Ничего не делал для Куно-как-его-там, я. — Он выглядел так, как будто собирался заплакать. — Я вообще ничего не делал плохого. Просто… просто не сказал вам о Круге.

Пол посмотрел на Мартину, но та, казалось слушала что-то другое. — Что ты имеешь в виду, когда говоришь "людей и женщин веры"? — спросил он у Нанди.

— Мы — группа людей, связанных вместе нашей верой в силу, большую чем человечество. Я не скрываю это от тебя с того мгновения, как мы встретились.

— Но Хавьер?..

Мальчик посмотрел на них исподлобья, когда заметил, что все опять смотрят на него. — Родился заново, я. Христос спас меня.

— Опять ты за свое, — сказала Бонни Мей. — Не стыдись пути, который выбрал. "Блаженны алчущие и жаждущие правды" сказал Иисус в нагорной проповеди, "ибо они насытятся". (* Матф. 5:6) Нет ничего дурного в жажде правды. — Она повернулась к остальным. — Мальчик нашел свой путь через Христа. Неужели это оскорбляет вас? А тогда, как же я? Есть что-нибудь дурное в любви к Богу?

— Иисус помог мне завязать, — серьезно сказал Т-четыре-Б. — Я был, вроде того, пропащий. Он спас меня.

— Пришел в твой дом и показал тебе новые фокусы? — Флоримель коротко рассмеялась. — Извини, но я выросла с этой чушью. Она отравила жизнь моей матери и мою, тоже. Извини еще раз, но я почувствовала себя преданной, когда узнала, что ты все это время служил другому господину.

— Служил другому господину? — разозлился Нанди. — Как? Мы не говорили с Хавьером с той секунды, как он вошел в сеть. И разве ваши цели чем-то отличаются от наших — спасти детей и разрушить эту дьявольскую операционную систему, эту ужасную машину бессмертия, пожирающую души и кровь?

Я думал о чем-то важном, когда это все случилось, подумал Пол, но никак не мог оторваться от яростных или сконфуженных лиц товарищей. Только Мартина Дерубен казалась где-то в другом месте, слушая то, что могла слышать только она. — Мартина? — спросил он.

— Близко, — сказала она. — Я чувствую его. Оно не похоже ни на одно из тех мест, где мы уже были — что-то вроде Пещеры Потерянных Душ, но одновременно и более и менее живое. И очень могущественное. — Она поежилась. — Близко. Очень близко.

Пол поглядел вперед. Корабль, влекомый не устающим экипажем роботоподобных галерных рабов, одолевал излучину широкой ленивой реки. Когда они проплывали мимо россыпи торчащих из воды камней, Пол увидел его, расположившегося на широкой долине красного песка.

— Господи, — тихо сказал он.

— Оно пусто. — Мартина все еще хмурилась, на ее лице застыла боль. — И не пусто. Глубоко внутри есть что-то горячее и активное. Оно похоже на печку с закрытой дверцей.

Озлобыши, которые витали наверху как анархические мысли над головами фигурок комиксов, сгрудились в желтое облако и опустились на плечи Полу.

— Плохое место, — сказал один из них.

— Был здесь, — добавил другой. — Больше не хочу. Летим отсюда!

Некоторые из них взлетели и стали дергать Пола за волосы. — Время лететь. Туда, где весело. Давай!

Обсуждение Т-четыре-Б закончилось в то же мгновение, когда они увидели отдаленный коричневатый храм — сделанные из песчаника колонны массивного фасада стояли как часовые перед смоляно-черной тенью.

— Он… он выглядит как улыбка, — сказала Флоримель.

— Мертвая улыбка, — медленно ответил Нанди. — Ухмылка черепа.

Храм не только выглядел пустым, но и оказался наполовину похоронен под песчаными дюнами, как будто его давно никто не посещал и о нем полностью забыли. Кружась под ветром, который никто из них не чувствовал, облака искрящихся серых песчинок набросили на храм защитный полог, который скрывал его полный размер и структуру.