Хотя вся одежда в фургоне Сэм была ярко раскрашенная и даже кричащая, в одном из других фургонов Феликс Жонглер сумел подобрать себе обшарпанный серый костюм и белую рубашку без воротника. Сэм подумала, что так он выглядит как проповедник или гробовщик из сетевого Запада.

Поддавшись моде,!Ксаббу выбросил свой лиственный килт и надел штаны, чуть-чуть более темные, чем его золотая кожа, но на этом остановился.

Сэм внимательно оглядела голубые сатиновые штаны и гофрированную юбку, которую она выбрала — самое лучшее, что она смогла найти, и которые никогда бы не надела дома. Мы выглядим как в последнем ряду самого печального и упакованного парада.

Тихий разговор с Жонглером вероятно примирил Азадора с планом старика. Какие бы чувства не бушевали внутри его, он не дал им выйти наружу и повел своих спутников прочь от поляны с разноцветными фургонами. Сэм не могла не бросить печальный прощальный взгляд на призрачные повозки, уплывавшие вдаль по туманной траве. Как удобно было спать в фургоне, маленьком и уютном. Вряд ли еще представится такая возможность.

Азадор вывел их на длинную узкую тропу, вившуюся по лесу, и они шли по ней вплоть до полудня, почти ничем не отличающегося от утра. Свет остался слабым и рассеянным, в лесу царил туманный полумрак. Несколько слабых лучиков, похожих на огоньки умирающего костра, дрожали на верхушках деревьев, но не добавляли ничего с серому холодному миру.

Сэм так надоело тащиться через мокрый темный лес, что она уже была готова заорать, лишь бы не слышать звук падающих капель или их собственных шаркающих шагов, когда Азадор остановил их.

— Река, — сказал он безразличным голосом, указывая в просвет между деревьями. Серая вода не сверкала и казалась не живым потоком, а отметкой жирного серого карандаша. — Но даже если я найду мост, мы просто перейдем в другую страну, очень далекую от центра, в котором находится Колодец.

— Я подозреваю, что когда ты нашел последний мост, мы были очень далеко от Цыганской Ярмарки, — сказал Жонглер. — Быть может за мостом была совсем другая страна. Я прав?

Азадор казался усталым и растерянным. — Быть может. Не знаю.

— Ты нашел Цыганскую Ярмарку только потому, что хотел ее найти. Точно также, как ты нашел дорогу, выведшую нас из леса. Я прав?

Азадор покачнулся, поднял руки и закрыл ими лицо. — Мне так трудно вспоминать. Я потерял все.

Жонглер взял его за руку. — Я поговорю с ним наедине, — сказал он Сэм и! Ксаббу. Старик оттащил Азадора немного в сторону, вдоль склона холма, подальше от их ушей, и наклонился к самому лицу цыгана, как будто хотел заставить непослушного ребенка выслушать себя; Сэм даже решила, что сейчас он возьмет Азадора за подбородок и заставит поглядеть на себя.

— Почему бы ему не поговорить с ним здесь, перед нами? Я не доверяю ему, а ты?

— Конечно и я не доверяю, — сказал! Ксаббу. — Но в нем есть что-то особенное. Ты видишь?

— Да, — согласилась Сэм. Они молча смотрели, как Жонглер закончил свою речь и привел Азадора обратно к ним.

— Сейчас мы собираемся найти мост, — ровным голосом сказал Жонглер. Азадор казался пораженным и истощенным, как тот, кто пытается спорить, заранее зная, что проиграет. Он посмотрел на Сэм и! Ксаббу так, как будто никогда не видел их раньше, повернулся и начал спускаться по довольно крутому, лесистому склону холма.

— Что ты рассказал ему? — между вздохами спросила Сэм.

— Как надо думать, — кратко ответил Жонглер.

Они вышли из деревьев на откос, нависший над рекой. Азадор остановился, с безвольно свисавшими руками, и, открыв рот, уставился на мост.

— Мама моя родная, — сказала Сэм, тяжело дыша. — Он опять нашел его.

Мост, сделанный из хилого дерева и накрытый чем-то вроде крыши, скорее напоминал маленький дом, протянувшийся через темную плоскую реку. Через висевший над рекой туман она видела место, где мост касался земли, но теперь она знала лучше и не думала, что лесистые холмы, как две капли воды похожие на тот, на котором они стояли, их настоящая цель.

Подойдя к Азадору они обнаружили, что тот стоит, закрыв глаза.

— Я не хочу пересекать мост, — тихо сказал он.

— Глупости, — сердито сказал Жонглер. — Разве ты не хочешь найти свой народ? Ты же собирался сделать то, что Один хотел от тебя.

— Там мой конец, — жалобно сказал Азадор. — Как и было предсказано. Я это чувствую.

— Ты чувствуешь свой собственный страх, — ответил Жонглер. — Нельзя ничего добиться, если не преодолеешь свой страх. — Он поколебался, но все-таки положил руку на плечо Азадора — более или менее человеческой жест, который удивил Сэм чуть ли не больше, чем напугал цыгана. — Пошли, Ты нужен нам. И я уверен, что твой народ тоже нуждается в тебе.

— Но?..

— Даже смерть можно обмануть, — сказал Жонглер. — Разве я не рассказывал тебе об этом?

Азадор покачнулся. Сэм почти видела, как он слабеет. Она даже спросила себя, а хочет ли она, чтобы он сдался?

— Очень хорошо, — со вздохом сказал он. — Я пересеку реку.

— Настоящий мужчина. — Жонглер сжал плечо Азадора. Старик казался возбужденным, даже взволнованным, но Сэм никак не могла понять, почему. Ее недоверие опять вспыхнуло ярким пламенем, но Жонглер уже вел Азадора на мост.

Сэм и! Ксаббу пошли в нескольких шагах сзади. Через минуту они очутились под крышей моста. Там царила такая темнота, что полумрак, оставшийся снаружи, казался по сравнению с ней светом яркого полдня. Сэм обнаружила, что ее физически тянет к единственной точке серого света, трепетавшей далеко впереди них, другому концу моста. Ее шаги эхом отдавались в маленьком тесном пространстве. Мост под ней опасно скрипел.

— Погоди, — сказала она. — Если это свет с другого конца моста, почему мы не видим перед собой Жонглера и Азадора?..!Ксаббу? — Она остановилась. — !Ксаббу?

Она не слышала ничего, кроме тяжелых ударов сердца и мягкого потрескивая деревянного настила моста под ногами. Темнота, близкая и тяжелая, сгустилась вокруг нее, как живая. Она вытянула руки в стороны, в поясках стен моста, но пальцы нащупали только холодный воздух. В панике она пошла вперед, или, по меньшей мере, туда, где был перед — сначала медленно, но ее осторожные шаги быстро превратились в бег трусцой, а потом в опасный стремительные бег.

И прямо в объятия чего-то, сильного, как боль, и холодного, как сожаление.

Оживший страх сжал ее огромным темным кулаком. В долю мгновения смертельный холод зарылся в нее, замораживая все тело несуществованием, пока от нее не осталось ничего, кроме крохотного мерцающего огонька — мысли, дыхания, сражающего против все побеждающей пустоты.

Я уже чувствовала все это раньше — в храме посреди пустыни. Но я не помню как… как плохо!..

Она была не одна. Каким-то образом она чувствовала! Ксаббу и даже Жонглера, как если бы от нее к ним тянулся через темноту ненадежный и исчезающий канал связи — !Ксаббу тонул в пустоте, Жонглер кричал в тенях, хватаясь за темноту, как если бы пытался придать ее более подходящую форму; но это был только проблеск, мгновение. Потом все остальные исчезли, и она осталась одна, умирающая искорка.

Дай мне уйти, подумала она, но вокруг не было ничего, что могло услышать ее или хотело услышать.

Сила, которая держала ее, начала сжиматься сильнее, потом еще сильнее, пустота обхватила ее и утащила вниз…

Это оказался парк около их старого дома — место, которое она не видела много лет, но чьи качели и горки были так же знакомы, как собственные руки. Она сидела на траве на краю детской площадки, солнце ярко сияло, и ее голые, загорелые до черноты ноги, видневшиеся из кучи бледного песка, походили на обломки кораблекрушения, торчащие из замерзшего океана.

Рядом с ней сидел Орландо. Не герой-варвар Орландо, или даже не высохший сморщенный ребенок, которым она иногда представляла его себе в самых мрачных мыслях с тех пор, как узнала о его болезни, но тот Орландо, которого она однажды придумала — темноволосый подросток с тонким серьезным лицом.