Каменная Девочка опустилась на колени, как если бы то, что оживляло тело из камня и земли внезапно исчезло. — Тики! — хрипло сказала она. — Они такие плохие.

Рени почувствовала, как внутри нее все похолодело. — Хуже чем Жинни?

— Они плохие, — повторила Каменная Девочка и застонала.

— И некоторые говорят, что эти Тики уже поймали кое-кого, — продолжала женщина в средневековой одежде. — Странных людей — не из ближайших окрестностей.

— Что? — Рени с трудом подавила желание схватить женщину за корсаж и подтянуть к себе. — Что за странные люди?

— Не знаю точно, дорогуша, — сказала женщина, бросая на Рени взгляд, который означал, что и ее только что причислили к категории странных. — Слышала от кролика, а они всегда так торопятся. Или от одной из белок?…

— Ты сказала на той стороне? — Рени повернулась к Каменной Девочке. — Это могут быть мои друзья. Я должна помочь им.

Каменная Девочка посмотрела на нее снизу вверх, тени заволокли ее глаза-ямочки, лицо побелело от апатии и беспомощного ужаса.

— Вот дерьмо. Оставайся здесь. — Рени начала локтями прокладывать дорогу среди толпы, собравшейся на берегу, прямо таки натурщики для сюрреалистической картины. Большинство из них стояло неподвижно, охваченные тем же ужасом, что парализовал Каменную Девочку, и только некоторые недовольно шептались, когда Рени протискивалась мимо них.

Первый камень моста вытянулся почти на рост Рени над берегом. Она нашла зацепку и не без труда забралась на него. Она очень устала после целого дня ходьбы, и, вползя животом на грубую каменную поверхность, какое-то время лежала, пытаясь восстановить дыхание. Распростертая настичь и уязвимая, она невольно вспомнила о том, что мост напоминает хищную пасть с неровными зубами.

— Помоги мне забраться, — сказал чей-то голос.

Рени заглянула за край и увидела темное лицо Каменной Девочки.

— Что ты делаешь?

— Я не собираюсь оставаться здесь. Ты моя подруга. И, кроме того, ты ничего не знаешь.

Времени думать не было, надо было спасать! Ксаббу и Сэм. В одном девочка точно права — она знает намного больше Рени. И учитывая то, что система постепенно растворяет этот симмир, вряд ли ей будет безопасней ждать здесь.

Чушь собачья, а не оправдание, Сулавейо. Но делать нечего.

— Хватай меня за руку, — сказала она.

Девочка добралась до вершины камня, жестом приказала Рени молчать и торжественно продекламировала:

Серый гусь с гусыней,

Мигом крылья распустите,

Дочь царя перенесите

Через речку побыстрей.

— Всегда надо говорить это перед тем, как пересекаешь реку, — сказала она Рени. Страх заставил ее чуть ли не визжать. — Неужели ты не знала? Это очень важно.

Они быстро перебирались с одного каменного зуба на другой, и предостерегающие крики тех, кто ждал на берегу, постепенно стихли. На середине реки черная вода понеслась быстрее, стиснутая близко стоящими камнями, холодные брызги градом сыпались на них. Туман, который Рени видела еще с берега, окружил их со всех сторон, мешая ясно видеть и делая камни скользкими. Она заставила себя идти медленно и осторожно.

Они были еще в нескольких камнях от середины, когда струи тумана истончились. Рени, пересекавшая длинный промежуток от одного зуба до другого, так испугалась, что ее нога едва не сорвалась с полки и только каким-то сверхусилием она сумела допрыгнуть до ожидавшего ее камня.

Дальняя сторона реки полностью изменилась.

Раньше это казалось первобытным лесом, протянувшимся в обе стороны, но сейчас Рени смотрела на совсем другой ландшафт. Вначале она решила, что это классический сад, полный изгородей и подстриженных кустов и деревьев, но потом сообразила, что смотрит на целый город — очень большой — выросший из ежевики и ползучих лоз, множество живых зеленых скульптур в форме домов, улиц и церковных шпилей.

— Это… это и есть Тут Во Кусты?

Маленькая Каменная Девочка что-то жалобно проскулила.

Полным контрастом к тысячам зеленых форм являлись бледные существа, двигавшиеся среди кустов и деревьев, как черви в гниющем трупе. Отвратительно белые, они, в отличие от бесформенных Жинни, немного напоминали животных, длинных и низких. Их бока были изрезаны выступами, из которых торчали пародии на ноги, но двигались они на удивление быстро, наполовину скользя, наполовину бегая. Ростом не меньше Рени, сотни и сотни их сновали повсюду. Больше всего толпилось вокруг основания зеленой башни в середине города, извивающееся белое ожерелье, ясно видное даже в умирающем свете; твари кишели как муравьи, обнаружившие неохраняемый свадебный пирог.

— Боже милостивый, — сказала Рени, ее страх стал острым и холодным, очень холодным. — Это… Тики?

Голос Каменной Девочки с трудом перекрыл шум реки. Она опять заплакала, дробя слова на куски.

— Я х-х-хочу к м-м-моей м-м-мачехе!

ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ

Умирающий Час

ГЛАВА 23

Ориентация

СЕТЕПЕРЕДАЧА/СПОРТ: "Фашизм Тела". Спортсмен, выигравший процесс в суде, убит на тренировке

(изображение: Ноут около здания суда после победы)

ГОЛОС: Эдвард Ноут, выигравший в суде право играть в местной футбольной команде, был убит на второй день тренировок. Мистер Ноут утверждал в суде, что подвергся дискриминации из-за типа своего тела и только поэтому команда отказывалась предоставить ему возможность пройти тест. Пенсакольские (* город во Флориде на берегу Мексиканского залива) Рыбные Бароны обязаны соблюдать антидискриминационные законы ООН, потому что их стадион построен на местные налоги, и представители команды сделали скорбные лица на похоронах, но некоторые игроки на условиях анонимности высказались в том духе, что "он получил то, что заслужил".

ИГРОК КОМАНДЫ (анонимный): "Если ты весишь сто двадцать фунтов, иди играй со школьниками. Неужели ты можешь бегать с парнями, которые весят в три или четыре раза больше тебя? Ничего удивительного, что его крошечная дурацкая задница лопнула. Детишкам в профессиональном футболе ловить нечего."

ГОЛОС: Тридцативосьмилетний Ноут, объявивший современный спорт бастионом "телесного фашизма", во время тренировки оказался под кучей игроков и задохнулся. Семья Ноута потребовала расследования обстоятельств его смерти.

— МИНУТОЧКУ, Ольга. — Женщина, конечно незнакомая, но говорившая фамильярно, как старая подруга, протянула ей призывно дымящуюся чашку кофе. — Я слышала, что ты опять работаешь на Джи Корпорэйшн. Это должно быть невероятно интересно — ты наверняка слышала новости. Как там дела?

— Мне запрещено говорить обо всем, связанном с работой.

Женщина улыбнулась. — О, конечно, конечно — я это знаю. Но я же не пытаюсь узнать у тебя какие-то секреты. Просто… что это такое? Она действительно занимает весь остров?

Безусловно уж это знают все, но Ольга осталась непреклонной. — Мне запрещено говорить даже о том, где я работаю.

Женщина нахмурилась. — Ты выглядишь очень глупой, когда так сердишься. Тебе нужно как следует выспаться. Неужели ты работаешь по ночам?

— Мне очень жаль, но мне запрещено говорить обо всем, связанном с работой. — Женщина раздраженно махнула рукой. Мгновением позже комната заколебалась и изменилась, так быстро, у Ольги закружилась голова и ее затошнило.

Уж переходы они бы могли сделать получше, подумала она. Если бы они работали в настоящей сетевой фирме, вроде Оболоса, их бы разорвали на куски за такое качество.

Она терпеливо сидела, пока кто-то, назвавшийся ее родственником, просил принести домой немного всякой ерунды из офиса, как игрушку для детей — вроде липучек или липкой ленты для несчастных детей из бедной семьи, которые должны делать проекты для школы. Ольга вздохнула и в очередной раз начала вежливо отказываться, терпеливо ожидая, пока не закончится череда обвинений в черствости и невежливости.