Изменить стиль страницы

Цветаевой

Целый день по улицам слонялась.
Падал дождь, закруживая пыль.
Не пойму, как я жива осталась,
Не попала под автомобиль.
На безлюдных, тёмных перекрестках
Озиралась, выбившись из сил.
Бил в лицо мне дождь и ветер хлесткий,
И ажан куда-то не пустил.
Я не знаю — сердце ли боролось,
Рифмами и ямбами звеня?
Или тот вчерашний женский голос
Слишком много отнял у меня?
8 — II февраля — 1926

Б.К. Зайцеву

Было света и солнца немало.
Было много потерь — и вот
Говорят, что я взрослой стала
За последний, тяжелый год.
Что же? Время меняет лица,
Да оно и немудрено.
Невозможное реже снится,
Дождь слышнее стучит в окно.
Жизнь проходит смешно и нелепо.
Хорошо! А каждый вопрос
Разлетается лёгким пеплом
Чуть дурманящих папирос.
Я не стала больной и усталой,
И о прошлом помню без зла:
Я и лучше стихи писала,
И сама я лучше была.
Жизнь короткая — вспомнить нечего.
День дождливый за мглистым днем.
А уж где-то в душе намечен
Еле видный, тихий надлом.
31 — XII — 1926

Нине Кнорринг

Моим стихам не верь. Они пустые.
Не верь тоске, звучащей, как набат.
Ведь мне не жаль оставленной России,
Не жаль больших и мертвенных утрат.
Не жаль бросать взволнованные взгляды
В глаза не отвечающих людей.
И даже тот, со мной сидящий рядом,
И тот не помнит жалости моей.
Не жаль стихов, беспомощных и зыбких,
Самой себя я в них не узнаю,
И провожаю с радостной улыбкой
Стареющую молодость мою.
30 — V — 1930

Юрию Софиеву

1. «Спасибо за жаркое лето…»

Спасибо за жаркое лето
И дали несжатых полей.
За проблески яркого света
На слишком несветлой земле.
За письма, — почти человечьи, —
Без литературных прикрас;
За радость нечаянной встречи,
Друг к другу подвинувшей нас;
За шум урагана ночного
И горечь последней любви;
За неповторимое слово,
— Жестокое слово: «Живи!».
16 — II — 1932

Из сборника «Окна на север» (Париж, 1939)

2. «Они отрадней, чем слова молитв…»

Они отрадней, чем слова молитв.
Их повторять ведь то же, что молиться.
Я вижу, как туман встает с земли,
Я опускаю тихие ресницы.
И за стихом я повторяю стих,
Звучащий нежным, самым нежным пеньем.
Я, как Евангелье, страницы их
Целую с трепетным благоговеньем.
И в синий холод вечеров глухих,
Когда устанем мы от слов и вздохов,
Мы будем медленно читать стихи,
Ведь каждый, как умеет, славит Бога.
Я буду слушать тихий голос твой,
Перебирать любимые страницы.
Я буду тихо-тихо над тобой
Склонять густые, длинные ресницы.
27 — XII — 1926

Из сборника «После всего» (Париж, 1949)

ДВУМ ЮРИЯМ* (Софиеву и Терапиано)

1. «Вы строите большие храмы…»

Вы строите большие храмы,
Вы кораблю даёте ход,
Вы равномерными стихами
Изображаете полёт.
И с безрассудным постоянством
Из непомерной пустоты
В междупланетные пространства
Вы устремляете мечты.
И я для вас чужда, — не тем ли,
Что умной правды не молю,
Что я люблю простую землю,
До боли огненной люблю.
Под пламенные разговоры
О вечности и божестве
Я вижу — ветер лижет шторы,
И солнце плещется в траве.
И вижу я, как жизнь играет,
И несравненно хороша
Моя несложная, пустая,
Обыкновенная душа.
11 — VII — 1929

2. «Без лишних строк, без слов плохих…»

Без лишних строк, без слов плохих
(Не точных или слишком резких)
Слагать упрямые стихи,
Их отшлифовывать до блеска.
Всё созданное разрушать,
И вновь творить, до совершенства.
И смутно верить, что душа
Познает гордое блаженство.
Так — за пустые вечера,
За пятна слёз, за пятна крови
Смиренно строить грозный храм,
Как каменщик средневековья.
Все трудности преодолеть.
Сломить сомненье и неверье.
И самому окаменеть,
Подобно сгорбленной химере.
10 — II — 1930