НАРЦИСС
Моей маленькой подруге Шу-хой
Шуй-сен хуа – цветок нарцисса.
Это значит — водяная нимфа.
Одинокий, молчаливый символ,
Знак вниманья? Или же каприза?
Ждет любезно рядом с чашкой риса.
Шуй-сен хуа — цветок нарцисса…
Тонкой струйкой вьется запах сладкий,
Стовно чье-то вкрадчивое пенье,
Уводя меня в туман загадки
По мерцающим во тьме ступеням,
Где поет, колдуя, запах сладкий…
Словно стебли, ваши пальцы гибки…
По атласу платья бродят сказки,
Тлеют перламутровые краски,
Плавают серебряные рыбки
Меж стеблей, как ваши пальцы, гибких…
Легкий смех развеял сон — Ла-ли-сса!
Мне кивает гладкая головка,
Пальцы вертят палочками ловко.
Предо мною стынет чашка риса,
Ждет загадочный цветок нарцисса — Шуй-сен хуа.
«Ветер весенний поет…»
Ветер весенний поет
По большим и пустынным дорогам…
Солнце, протаявший лед —
Это так много, так много!
Как мне об этом сказать?
Как бы пропеть мне об этом?
Надо, чтоб стали глаза
Брызгами яркого света.
Разве глаза у людей
Могут казаться такими?
Белое платье надеть?
Выдумать новое имя?
И закричать, зазвенеть
Ветру, дороге и полю…
Слов человеческих нет
Этому счастью и боли!
«Узенькая дорожка…»
Узенькая дорожка
Бежит по груди откоса,
И деревце абрикоса
Подсматривает в окошко.
Деревцу абрикоса
Ты не сказал: прости!
Много ль ему цвести,
Прежде чем ты вернёшься?
ПАРУС
Парус, парус! Теперь перестану
Что ни утро тянуться к окну.
На заре, в розоватом тумане,
Голубеющий парус мелькнул.
Распахну я калитку и в белом
Белой птицей взметнусь на утес,
Чтоб вдали твое сердце запело
И согрелось от радостных слез.
Звонкий ветер смеется: — Встречай-ка!
И навстречу плывут облака…
Покажусь тебе радостной чайкой
На любимых родных берегах.
Наконец-то! Теперь перестанет
Уводить мои взоры залив…
Ведь не зря распустились в стакане
Белоснежные веточки слив!
Да и снег на утесе растаял,
И ручьи побежали, звеня…
Белых чаек веселая стая
Прилетела поздравить меня.
Нашим яблоням только и снится,
Что надеть подвенечный наряд,
И цветы, и деревья, и птицы —
Все о встрече с тобой говорят!
Я не знаю, как радостней встретить,
Что тебе дорогое отдать —
Не возьмешь ли ты веточки эти
И помятую эту тетрадь?
«Ждет дорожка, ждет, томясь, калитка…»
Ждет дорожка, ждет, томясь, калитка –
Надо выйти — окунуться в темь…
Выползает платиновым слитком
Лунный образ в дымчатой фате.
Дышит сумрак близостью сирени,
Глухо, дремно шепчут тополя…
О безумье летних откровений
Видит сны согретая земля.
«Дни, недели… Всё одно и то же…»
Дни, недели… Всё одно и то же —
Грелось сердце старых грёз тряпьём…
Вдруг, нежданной новью потревожен,
День взвился, как звонкое копьё.
— Счастье? — Тише…
К счастью нужно красться,
Зубы сжав и притушив огни…
Потому что знает, знает счастье,
Что всегда гоняются за ним.
«Простившись нежно с синеглазым маем…»
Простившись нежно с синеглазым маем.
На грудь полянки выплакав печаль,
Покинутые яблони вздыхают,
Обиженно и робко лепеча.
Но тишину березовых беседок
Пьянит жасмин, безумный, как мечты…
В глубинах рощ таинственное лето
Придумывает новые цветы.
Звенит июнь, сереброзвонный ландыш,
Вдыхая тишь, роняет дни в траву,
И, крадучись, в потемках, от веранды
Тропинки уползают и зовут…
За тонкий рог на синеве повесясь,
Что б все сказали: ах, как хорошо!
Сквозь облака просеивает месяц
Магический лучистый порошок…
А там, где тень узорно вяжет петли,
Во тьме аллеи – шорох легких ног,
Девичьих рук заломленные стебли,
Девичьих губ томящийся цветок.
И с чьих-то растревоженных браслетов
Песчинки звона сыплются в кусты…
В глубинах рощ таинственное лето
Придумывает странные цветы.
«В золотистом, зардевшемся августе…»
В золотистом, зардевшемся августе,
На нескошенном мятном лугу
День за днем немудреные радости
К вечерам для тебя берегу.
И, встречаясь под темными вязами,
Там, где мрак напоен тишиной,
Забываю о том, что не связано
С тихой ночью, тобою и мной…
День за днем на лугу, босоногая,
Я медвяные травы топчу,
Чтобы вечером темной дорогою
К твоему прижиматься плечу.
Не отдам никому этой радости,
Не отдам я ее сентябрю, —
В обессиленном, тающем августе
Вместе с летом зеленым сгорю.