«Не добраться к тебе! На чужом берегу…»
Не добраться к тебе! На чужом берегу
Я останусь один, чтобы песня окрепла,
Всё равно в этом гиблом, пропащем снегу
Я тебя дорисую хоть дымом, хоть пеплом!
Я над теплой губой обозначу пушок,
Горсти снега оставлю в прическе — и всё же
Ты похожею будешь на дальний дымок,
На старинные песни, на счастье похожа!
Но вернуть я тебя ни за что не хочу,
Потому что подвластен дремучему краю,
Мне другие забавы и сны по плечу,
Я на Север дорогу себе выбираю!
Деревянная щука, карась жестяной
И резное окно в ожерелье стерляжьем,
Царство рыбы и птицы! Ты будешь со мной!
Мы любви не споем и признаний не скажем.
Звонким пухом и синим огнем селезней,
Чешуей, чешуей обрастай по колено,
Чтоб глазок петушиный казался красней
И над рыбьими перьями ширилась пена.
Позабыть до того, чтобы голос грудной,
Твой любимейший голос — не доносило,
Чтоб огнями и тьмою, и рыжей волной
Позади, за кормой убегала Россия.
«Тогда по травам крался холодок…»
Тогда по травам крался холодок,
В ладонях тонких их перебирая,
Он падал и, распластанный у ног,
Почти рыдал, теснясь и обмирая.
Свет опускался кистью винограда,
Шумела хвой летучая игла.
Почувствуй же, какая ночь прошла,
Ночь обмороков, грустного надсада.
Есть странный отблеск в утренней воде,
Как будто б ею умывался кто-то,
Иконная, сквозная позолота
Проглядывает краешком везде.
Ночь гул и шум гнала с полей стадами,
А песни проходили стороной.
Ты вся была как молодость со мной,
Я бредил горько теплыми следами
Случайных встреч — и ты тому виной.
«Какой ты стала позабытой, строгой…»
Какой ты стала позабытой, строгой
И позабывшей обо мне навек.
Не смейся же! И рук моих не трогай!
Не шли мне взглядов длинных из-под век,
Не шли вестей! Неужто ты иная?
Я знаю всю, я проклял всю тебя.
Далекая, проклятая, родная,
Люби меня хотя бы не любя!
«Скоро будет сын из сыновей…»
Скоро будет сын из сыновей,
Будешь нянчить в ситцевом подоле.
Не хотела вызнать, кто правей, —
Вызнай и изведай поневоле.
Скоро будет сын из сыновей!
Ой, под сердцем сын из сыновей!
Вызолотит волос солнце сыну.
Не моих он, не моих кровей —
Как тоску я от себя отрину?
Я пришла, проклятая, к тебе
От полатей тяжких, от заслонок.
Сын родится в каменной избе
Да в соски вопьется мне, волчонок…
Над рожденьем радостным вразлад —
Сквозь века и горести глухие —
Паровые молоты стучат
И кукует темная Россия.
ЕГОРУШКЕ КЛЫЧКОВУ
Темноглазый, коновой
Да темноволосенький,
Подрастай, детеныш мой,
Золотою сосенкой.
Лето нянчило тебя
На руках задумчивых,
Ветер шалый, зной губя,
Пеленал, закручивал.
Он на длинных веслах гнал
Струги свои ярые,
То лебедкой проплывал,
То летел гагарою.
Он у мамы на груди
Спал с тобой без просыпа,
Он и волосы твои
Бережно расчесывал.
Так не будь душою лют
И живи без тяготы.
Пусть улыбку сберегут
Губы твои — ягоды.
Ты расти с дубами в лад,
Вымни травы сорные,
Пусть глаза твои звенят,
Как вода озерная.
Подрастай, ядрен и смел,
Ладный да проказливый,
Чтобы соколом глядел,
Атаманил Разиным.
С моря ранний пал туман
У окошек створчатых.
Лето шьет тебе жупан
Из ветвей игольчатых.
Сине небо пьют глаза —
Чтоб вовсю напиться им!
«Шла с бубенчиком коза,
Била ос копытцами».
Темноглазый, коновой,
Чем тебя обрадовать?
Подрастет Егорка мой —
Станут девки взглядывать;
Целовать тебя взасос
Не одна потянется,
Будут спрашивать всерьез —
Как любви названьице.
Ну, а ты, им на беду,
Не куражась, простенько
Отвечай: растет в саду
Золотая сосенка.
Под метелью голубой
Жди дождя веселого:
Ведь мудрили над тобой
Золотые головы.
Взглянь лукаво из-под век,
Мир шумит поклонами.
Крестный твой отец весь век
Обрастал иконами.
Сказки спрятаны в ларьки,
Сединою повиты,
Ты сорвешь с ларей замки,
Сказки пустишь по ветру.
И, чумея без чумы
И себя жалеючи,
Просим милостыни мы
У Егор Сергеича.
Подари ты, сокол, нам
Хоть одну улыбочку,
Отпусти ты по волнам
Золотую рыбочку.