290–304
БАСНИ
1
ВОРОНА, ЛИСИЦЫ И СЫР
Давно всему известно миру:
Ворона сцапала кусочек сыру,
Залезла на сосну,
Поесть бы ей, да что-то клонит к сну.
И вот, сначала
Одна лисица прибежала,
Потом другая, третья, — вмиг
Туда сбежалось много их.
Одна ворона, сыру лишь один кусочек
На всех лисиц.
Кто выманит его без проволочек,
Кто всех перехитрит сестриц?
Ведь все твердят одно и то же:
— Ты голосиста и пригожа! —
И наконец
Придумала лисица-спец:
— Я знаю сырный клад. Лети со мной, ворона:
Во ржах закопан сырный клад во время оно.
Лети, красавица, да крепче сыр держи:
Не нам на ужин,
Он для прилипы нужен. —
И заманив ее, во ржи,
Ворону, сыр, — все схряпала плутовка,
Обделав дельце ловко.
Ворона, бойся ржи,
Подальше курс держи.
2
ДЕРЕВНЯ — ГОЛОВА ТЕТЕРЬЯ
Деревня — Голова Тетерья.
В ней все крестьяне — бедняки;
А средняки
Да кулаки
Давно все растеряли перья,
Ощипаны живут,
Да сказы про себя плетут:
— Попались в сети,
Мотаемся на свете,
Покуда мыши нам голов не отгрызут, —
Тужит Пахом — как он пробьется зиму!
К богатому когда-то Климу
Приходит он просить муки,
И на пороге
Бух Климу в ноги.
Промолвил Клим: — Эх, глупы мужики!
Когда-то был я богатеем,
С вас шкуру драл,
Да кровь сосал.
Теперь не то: мы правду разумеем.
Поверьте мне: ни вы, ни мы не разжиреем,
Пока везде коммун не заведем. —
Дивится тем словам Пахом:
— Уж если ты, кулак, быть хочешь коммунистом,
То кто же даст нам хлеба в долг? —
А Клим, как волк,
Зубами щелк,
И отвечал Пахому длинным свистом.
Вот, ежели во всех краях
Все люди станут коммунисты,
Какие ж мы тогда везде услышим свисты
В ответ на просьбы о займах!
3
ГОТТЕНТОТСКАЯ МОРАЛЬ
Какой-то готтентот, пленившийся турнюром
Чужой жены, ее украл, —
Поддался страсти к авантюрам:
Уж очень малый был удал, —
И забавляяся подругой толстозадой,
Провел он год с немалою усладой.
Но наконец
Нашелся и другой такой же молодец.
Однажды готтентот, ушедши на охоту,
Весь день прошлялся по болоту,
Идет домой,
И предвкушает радость.
Но что за гадость!
Шалаш пустой,
Лишь на песке остался отпечаток
Двух пар здесь пробежавших пяток.
Бедняга поднял вой:
«Жена моя с разбойником сбежала!
Его повесить мало.
Какой же он подлец! И как ее мне жаль!
Скотом уведена моя овечка!»
Отсюда и пошло словечко
Про готтентотскую мораль.
Да и у нас ведь не иначе,
Себя хвалить мы погодим.
Крестьянин Клим
На краденой куда-то ехал кляче,
Но к вечеру устал,
И задремал,
И по такой причине
Забрался в лес,
В дупло залез,
А клячу привязал к осине.
Случился здесь голодный конокрад,
И жалкой кляче был он рад,
Украл и скрылся.
Поутру Клим выходит из дупла,
Увидел, — клячи нет, — и рассердился:
«Ведь лошадь не сама ушла!»
И не подумал он, что так ему и надо,
И проклинать он начал конокрада.
Таких примеров здесь найдешь
Немало, коль искать охота.
А если счет им подведешь,
То скажешь: — То-то!
Не обижать бы готтентота!
4
ДУБ И ТРОСТНИК
Известно всем о том,
Как спорил гордый Дуб со скромным Тростником.
Но все ж обоим был конец не вовсе разен:
От бури Дуб свалился, безобразен,
Разросшийся превыше всяких норм,
И свиньям в желудях нашелся сытный корм,
Хоть желуди и были мелки,
А ствол
Пошел
На очень прочные поделки.
Тростник же срезан был, и стал он палкой, —
Удел, не знаю, славный или жалкий.
Поверьте мне:
Уж кто там чем там ни кичится,
Но всякий в деле пригодится
В коммунистической стране.
А есть тут и мораль другая:
Красуйся и греми,
Но осторожней будь, и, желуди роняя,
Свиней не раскорми, —
Ведь свиньи буржуазны,
И все дела их безобразны.
И третья: до поры,
Коль нравится, сгибайся,
Но палкой станешь, так старайся,
Бей буржуазные ковры.