На второй полке, прижатый к стене, стоял тот самый металлический чемоданчик. Коул схватил его и стащил вниз.

– Он кажется легким, – заметил он, открывая замки. Все собрались вокруг него и заглянули внутрь. Чемодан оказался пустым.

– Может быть, это не тот чемодан, – предположила Люсинда.

– Нет, это тот самый, – возразил Коул. – Эти штуки были очень популярны у шпионов-«невидимок» из ЦРУ и в Министерстве юстиции в семидесятые годы. Они странного размера, чуть больше кейса, но меньше чемодана.

Все четверо стояли в маленькой кладовой, смотрели в пустой чемодан, словно ответ каким-то чудесным образом окажется внутри. Наконец, Райан протянул руку и закрыл его. Они проделали такой долгий путь. Подобный бесславный конец казался невозможным.

– Что вы собираетесь делать? – спросил Коул.

– Давайте осмотримся тут как следует, – предложил Райан.

– Ты полагаешь, что эти пленки просто лежат где-то здесь в одном из ящиков? Брось, этому дерьму уже двадцать шесть лет, – сказал Коул.

– Если посмотрим, вреда не будет, – заметил Каз.

Они обошли дом кругом. Каз проверил оконные рамы на наличие сигнализации, но таковой не обнаружил.

– Дайте-ка мне кредитную карточку. – попросил Коул.

Райан протянул ему свою карточку для авиаперелетов, и Коул двинулся к двери, которая, судя по всему, вела в кладовую. Он просунул карточку в щель рядом с дверной ручкой и открыл замок, потом с улыбкой вернул ее Райану:

– Спасибо за пропуск для прессы. – Они открыли дверь и вошли в дом. Последним вошел Райан, неся металлический чемоданчик.

Сильвио Кандрате нашел Мики Ало на деловой встрече в отеле «Трентон». Мики пытался проложить пути доставки и распространения для гавайского льда, искусственного наркотика и излюбленного средства затуманить мозги для модной публики в клубах Манхэттена. Звонок Сильвио застал его в десять часов утра. Завывания пневматического колесного ключа и лязг металла стали шумовым оформлением для разговора.

– Мики, – начал Сильвио, – мне звонил наш друг из Израиля. Он полагает, что тебе следует знать – происходит что-то странное. У меня есть номер телефона, по которому тебе неплохо было бы позвонить по безопасной линии. Он будет там в течение десяти минут.

– Диктуй.

Мики подошел к телефону-автомату в вестибюле гостиницы. Бросил монетку и набрал номер. Раздался голос оператора, сообщивший, что стоимость трех минут – восемь долларов. Мики всегда носил десять долларов четвертаками в своем кейсе. Он опустил монеты в щель и стал ждать. После второго звонка Призрак снял трубку.

– Алло? – голос звучал удивительно близко.

– Что у тебя?

– Разговаривать безопасно?

– Более или менее. Это телефон-автомат.

– Я выяснил личности остальных. Последние присоединившиеся – это парень по имени Коул Харрис, бывший репортер…

– Никогда о нем не слышал.

– А второй – бывший федеральный агент по имени Соломон Казоровски.

– Твою мать! Когда же эта мразь оставит меня в покое?

– Вы знаете этого парня?

– Да, этого знаю. Он крутится уже двадцать лет вокруг моей задницы с правительственным факелом. Его уволили за то, что он всем действовал на нервы. Что он там делает?

– Не знаю. Поэтому-то и звоню. Они ищут что-то, связанное с мужиком по имени Гавриэль Бах. Слышали о таком?

– Нет.

– Они встретились со старухой, вдовой Баха. Я проследил за ними до особняка в дорогом пригороде. Теперь они там внутри. Со мной тут один израильтянин, так вот, он говорит, что Бах был большой шишкой, кончил жизнь в качестве члена Верховного суда. Я просто подумал, что, прежде чем выполнить работу, я должен все проверить у вас, нет ли каких дополнительных инструкций. Я работаю оптом. И сделаю их всех. Вам это ничего не будет стоить, еще получите дополнительную выгоду.

– Дай-ка мне минуту подумать. – Мики прижал трубку к груди. Что-то назойливо вертелось в его голове. Фамилия Баха звучала знакомо, но где же он ее слышал? Ало снова поднес трубку к уху. – Расскажи мне побольше об этом судье…

– Я передам трубку израильтянину. – Призрак протянул ее Йоси Роту. – Заказчик хочет узнать о Бахе.

– Здесь он был очень большой величиной, – произнес Йоси своим тихим голосом. – Бах был членом Верховного суда. Когда он умер, было много шума. Примерно лет шесть назад.

– А до этого?

– Не знаю, кажется, он был прокурором.

И тут Мики вспомнил.

– Передай трубку другому парню.

Спустя секунду снова раздался голос Призрака.

– Если я правильно помню, то этот Гавриэль Бах в семьдесят первом году вел дело против Мейера Лански. Он не пустил Мейера в Израиль, но какое отношение это может иметь к нам? – сказал Мики.

– Вы хотите, чтобы я не обращал на это внимания? Я могу просто убрать этих людей и убраться отсюда.

Мики Ало задумался над тем, что же собственно ищет эта четверка, но решил, что прошло уже слишком много времени. До президентских выборов оставалось три недели. Неважно, что они там ищут. И если они умрут на другом конце света, это так и останется загадкой.

– Кончай с этим, – он наконец принял решение, даже не подумав о том, что выносит смертный приговор собственной сестре.

Призрак отключил сотовый телефон и вернулся в синюю «мицубиси». Он посмотрел на Фрайдека, Йоси, Ахмада, прислонившегося к заднему бамперу. В багажнике было достаточно взрывчатки, чтобы разнести все доки в Яффе.

– Ладно. Йоси, я хочу, чтобы ты подобрался к такси по подъездной дорожке и заложил под машину сюрприз… Используй радиовзрыватель. Когда я нажму на кнопку, я хочу, чтобы это гребаное такси отправилось в космос.

Йоси кивнул, открыл багажник и взял сумку. Потом перепрыгнул через стену и под ее прикрытием направился к дому.

Глава 61

В баре у Святого Петра

На кофейном столике в гостиной дома Мишамы Бах лежали фотоальбомы, и Люсинда просматривала их, пока Каз, Коул и Райан бродили по дому, разыскивая исчезнувшее содержимое металлического чемоданчика. В альбомах было много фотографий внуков. Кто-то, возможно, сама Миша, сделал пояснительную надпись под каждой фотографией и проставил дату.

Снимки были разложены в большом порядке. По наитию Люсинда начала искать альбомы с фотографиями за 1971 год. Она нашла их там, где им и следовало находиться. Между семидесятым и семьдесят вторым годами. Первый снимок был датирован январем, но Люсинда перелистнула страницы сразу до марта, когда проходил процесс. Там она заметила надпись от руки: «Гэйв строит „кривые“ колонны после суда над Лански». На снимках был Гавриэль Бах, раздетый до пояса и улыбающийся в аппарат. На нескольких фотографиях он размазывал мастерком бетон по широкому цоколю в начале подъездной дорожки рядом с домом. Люсинда перешла с альбомом в столовую. Она слышала голоса мужчин где-то в доме, они открывали и закрывали ящики.

– Ребята, вы не спуститесь сюда на минуту? – позвала женщина.

Первым из комнаты для гостей появился Райан.

– Что такое?

– Может быть, я кое-что нашла, – объяснила Люсинда.

Через несколько секунд все собрались в столовой. Люсинда протянула им раскрытый альбом.

– Вот это все было снято сразу после окончания процесса.

Мужчины сгрудились над альбомом, разглядывая снимки работающего Гавриэля Баха.

Каз отправился в кладовую, чтобы забрать оттуда металлический чемоданчик, оставленный там Райаном. Он вернулся с ним и поставил его на кофейный столик, затем начал внимательно осматривать его нутро.

– Чем это ты занимаешься? – поинтересовался Райан.

– Если он взял отсюда пленки и спрятал их в цоколе, я полагаю, тут могла остаться цементная пыль. – Каз лизнул палец и собрал им несколько крошек белой пыли на дне чемодана. Он поднял палец и продемонстрировал его окружающим: – Вот такая, например…

Они все улыбнулись Люсинде.

– Чертовски умно, милочка, – похвалил ее Каз, и Люсинда покраснела.