– …Для меня этот человек был… самым близким существом на свете. Я верила, что он всегда будет ярко сиять в центре моего мира, отгоняя прочь темноту и холод.

Совсем как ты для меня, мелькнуло в голове у Харуюки.

– Однако настал день… и я узнала, что все это лишь иллюзия. Сейчас этот человек – можно сказать, мой злейший враг. И, по-видимому, эта безграничная ненависть родилась в тот момент, когда я познакомилась с этим человеком, – по-другому я не могу об этом думать.

Голос ее оставался спокойным, но в то же время слова были пропитаны такой яростью – даже не верилось, что они принадлежали Черноснежке. Опущенная голова приподнялась, черная сказочная принцесса кинула взгляд на Харуюки, и на ее лице появилась опустошенная улыбка.

– Если бы это было возможно, я бы сразилась с этим человеком прямо сейчас. Я хочу отсечь ей руки-ноги своими мечами, швырнуть ее на землю, понаслаждаться тем, как она униженно молит сохранить ей жизнь, а потом безжалостно отсечь ей голову. Однако это желание не сбудется. …Харуюки-кун. Понимаешь ли ты, в чем главное различие между отношениями Бёрст-линкеров «Родитель – Ребенок» и прочими, например «товарищи» или «влюбленные»?

– …

Секунду Харуюки смотрел озадаченно, потом вспомнил тот судьбоносный день три месяца назад, вспомнил сверкающую штучку, протянутую ему Черноснежкой. Серебристый кабель для Прямого соединения.

– Это… Родитель и Ребенок всегда знают друг друга в реале.

– Да, именно так, – кивнула Черноснежка и ткнула кончиком зонта в площадку. – Чтобы скопировать и установить «Брэйн Бёрст», нужно непосредственно соединить два нейролинкера. При этом Родитель и Ребенок должны быть лицом к лицу в реальном мире, и у них должны быть отношения, допускающие Прямое соединение. Это означает, что «Родитель – Ребенок» – самая сильная связь в ускоренном мире… и в то же время – самое сильное проклятие.

– Про…клятие?..

– Именно. К примеру, если пути Родителя и Ребенка расходятся и они оказываются в ссоре, эта злоба непременно перекинется и на реальный мир. Я… сейчас я при всей моей ненависти к своему Родителю не могу сражаться с ним. Потому что этот человек в реальном мире имеет колоссальное влияние на меня. …Сама суть Бёрст-линкеров – дуэли. Чтобы сражаться друг с другом, мы помещаем свое сознание в дуэльные аватары. И лишь Родитель и Ребенок сражаться не могут. Как это еще назвать, если не проклятием?

– …Семпай, – прошептал Харуюки. Он пытался найти слова, чтобы продолжить, но сам не верил, что способен превратить чувства, кипящие у него в сердце, в звуки, способные передать их.

Поэтому он шагнул вперед, потом еще раз, и взял обеими своими пухлыми ручками безжизненно свисающую левую руку Черноснежки. Аватары вообще-то не могут иметь различную температуру, но эта рука казалась невероятно холодной.

– Харуюки-кун…

И голос ее был такой же замерзший.

Быть может, Черноснежка до сих пор страдала из-за того, что заставила навсегда покинуть ускоренный мир Рэд Райдера, Красного короля. И чтобы как-то приспособиться к последствиям того своего поступка, она вынуждена поднимать меч на множество других Бёрст-линкеров. Даже если противником окажется ее собственный Родитель или – Ребенок.

Белая ладонь Черноснежки притронулась ко рту и носу Харуюки, больше смахивающим на пятачок, потом прижалась сильнее. Харуюки отчаянно пытался выжать из себя слова. Это все, что я могу сказать ей прямо сейчас, – и наконец он произнес:

– Я уже сказал вчера. Я ни за что на свете не буду сражаться с семпаем. Никогда не стану твоим врагом. Если по какой-то причине, с которой я ничего не смогу поделать, такое случится… еще до поединка я удалю «Брэйн Бёрст».

Под косыми лучами виртуального солнечного света, проникающего сквозь древесную крону, повисла долгая тишина.

Наконец раздался слегка оттаявший голос Черноснежки, и одновременно она хлопнула зонтиком по круглой голове Харуюки.

– Глупый, это я в такой ситуации уйду. А ты продолжишь сражаться. Ты наслаждаешься «Брэйн Бёрстом»… дуэлями гораздо больше, чем я, так что тебе и оставаться в ускоренном мире.

– Не, ни за что!

Зонт с легким стуком упал на зеленый ковер из палой листвы.

Лицо Харуюки, кричащего, как избалованный ребенок…

…гладила правая рука Черноснежки.

Он поднял голову; оказалось, Черноснежка успела когда-то опуститься на колени. Ее розовые губы были совсем близко, и они прошептали:

– Какое бы будущее нас ни ожидало, я никогда не пожалею, что выбрала тебя.

И одновременно с этими словами ее руки сомкнулись у Харуюки за затылком и прижали его голову к черной груди.

Это должно было быть неземное блаженство; однако сквозь практически выжженные сенсорные контуры Харуюки вливалось лишь неописуемое одиночество.

После уроков.

Черноснежка и Такуму сказали, что сперва закинут вещи к себе домой, так что Харуюки вернулся один.

Входную дверь он открыл, заранее приготовившись к худшему, но сегодня из квартиры не доносилось ни воплей, ни игровых звуков. Тихонько произнеся «я дома», Харуюки заглянул в гостиную и увидел спину сидящей на диване Нико.

Она сидела так тихо, что сперва он подумал – спит; но тут она дернула правой рукой. Обойдя ее спереди, Харуюки увидел, что девочка, широко раскрыв глаза, смотрит прямо перед собой – стало быть, разглядывает виртуальный рабочий стол.

– …Я дома, – снова сказал он. Нико ответила коротким «оу» и кинула взгляд на Харуюки.

– А остальные двое?

– Они сперва забегут к себе, потом придут сюда. Думаю, минут через двадцать, не больше.

– Отлично, мы должны успеть… Кром Дизастер пока сидит тихо.

Харуюки заморгал. Каким-то непонятным образом Нико может отслеживать перемещения «Доспеха бедствия», то есть Кром Дизастера – Черри Рука из Красного легиона, которому кто-то дал это «Усиленное вооружение». Как бы она это ни делала, в любом случае ее нейролинкер должен быть подключен к Глобальной сети.

– Ты… ты можешь спокойно подключаться к Глобальной сети? Здесь же не территория Красного легиона.

На его невольный вопрос Нико бесстрашно улыбнулась.

– Один рисковый меня вызвал. Я его вынесла за десять секунд и сказала предупредить остальных, чтоб не путались под ногами, так что все нормально.

– Вот… как…

В пределах территории легиона его члены, если не в настроении сражаться, имеют право отклонять вызовы других Бёрст-линкеров.

Это значит, что Харуюки и его товарищи по легиону могут без опаски подключать свои нейролинкеры к Глобальной сети у себя дома и возле школы, но на Нико это, естественно, не распространяется. Однако если подумать – лишь другой король может одолеть Нико в сражении один на один; но у них договор о ненападении, а значит, никто из королей ее внезапно не вызовет. Сейчас единственный король, которому приходится всегда отсоединяться от Глобальной сети, покидая территорию своего легиона, – мятежница Черноснежка.

Додумав до этого места, Харуюки вдруг осознал, что рыжая девчонка перед ним вполне может оказаться как раз той, кто попытается одолеть Черноснежку.

Пока мы вдвоем, надо проверить. Харуюки кашлянул и раскрыл рот.

– Аа… это, Нико-тя… Нико. Можно я спрошу кое-что?

– Нельзя. …Ты же знаешь, я не могу так ответить, так что можешь не расшаркиваться. Давай спрашивай.

Под пристальным взглядом Нико Харуюки подошел к дивану и спросил напрямик:

– Т-ты не ненавидишь Черноснежку-семпай?

– Э? С чего это?

При виде совершенно недоуменного взгляда он и сам удивился.

– С чего, говоришь… ну, за нее самая высокая награда… причем из-за того, что это она уничтожила предыдущего короля, ну, то есть командира «Проминенс», который был до тебя.

– А, ты об этом.

Фыркнув, Нико вытянула вперед стройные ножки в обрезанных джинсах. Крутя правой рукой один из своих рыжих хвостиков, она глянула в окно.

– Мм, хоть он и был моим командиром, король прошлого поколения… но я с Рэд Райдером никогда напрямую не общалась.